Отдавая должное острым опытам, т.е. таким, для которых животные не подготавливаются исподволь и где эксперимента тор не заинтересован собственно тем, чтобы показать действие фармакологического вещества при возможно нормальных усло виях организма, Иван Петрович в очень многих случаях считал необходимым демонстрировать изменение тех или других функ ций органов на животных, находящихся в условиях, близких к нормальным, когда эффект, вызываемый медикаментом, дей ствительно можно было бы отнести именно к влиянию последне го, а не влиянию того оперативного вмешательства, которое само может изменить функцию того или другого органа. И если в производстве острых опытов Иван Петрович не имел соперников, то что же сказать о тех оперированных животных, над которы ми можно было производить некоторые фармакологические опы ты, только следуя методам, выработанным самим Иваном Пет ровичем. Как, например, мог бы фармаколог демонстрировать влияние атропина на рефлекторную отделительную деятельность желудочного сока, не пользуясь для этого животным с желудоч ной фистулой и перерезанным пищеводом? Такой опыт был бы немыслим, если бы не был выработан безупречный способ опре деления влияния рефлексов с полости рта на отделение желу дочного сока, а ведь этот способ выработан Иваном Петровичем. При этом необходимо заметить, что, не говоря уже о мысли, воз никшей у Ивана Петровича и осуществленной его рукой, даже повторение такого опыта доступно далеко не всякому экспери ментатору. Понятно, что аудитория, наблюдая у такой собаки прекращение отделения желудочного сока под влиянием атро пина, в связи с другими острыми опытами, создаст себе ясное представление о характере и механизме действия атропина, при чем студенты получали полное научное убеждение в механизме действия атропина и, зная, что эти факты могли быть обнаруже ны только благодаря находчивости такого экспериментатора, как Иван Петрович, нередко во время опыта выражали своему учи телю живое одобрение, награждая профессора дружными руко плесканиями.
Аудитория любила Ивана Петровича, любила не за одну ка кую-нибудь черту, а за совокупность многих качеств, которые так любит молодежь. Прежде всего особенно нравился студен там способ чтения лекций. Вообще живой от природы душевный склад, не умещающийся ни в какие рамки рутины или форма лизма, отражался и на характере чтений. Иван Петрович читал лекции в форме живой разговорной речи, причем некоторые выражения, несмотря на всю их простоту, замечательно врезы вались в память слушателей и освещали дело так просто и вме сте с тем так ярко, как ни одно другое выражение мысли, выс казанное строгою стройностью книжной речи. Подчас Иван Петрович прибегал к простой народной русской речи, и можно было видеть, что большинству слушателей нравятся такие невы чурные выражения, метко характеризующие положение дела. Студенты ценили также простоту Ивана Петровича в обращении с ними, ценили отсутствие формализма, они чувствовали, что перед ними увлеченный научным делом страстный работник, а не чиновное лицо в известном ранге, мечтающее о своем вели чии, и не сухой педант, поставивший чувство призрачного дол га бездушного преподавания выше товарищеских отношений к своим ученикам.
Заговорив о взаимных отношениях учителя и его учеников, нелишне упомянуть о настроении студентов на экзаменах по фар макологии. Всякий экзаменовавшийся без робости садился от вечать на вопросы, спокойно смотрел на профессора, причем спокойствие это не пропадало даже и в такой момент, когда эк заменующийся не находил ответа на предложенный вопрос. Все знали, что Иван Петрович всего больше придает значение ясно му пониманию методов, ведущих к научной убедительности зна ния, а не мелким фактам, не имеющим существенного значения. Нередко вопрос, предложенный одному из экзаменующихся, заинтересовывал всех присутствующих, и на экзамене завязы валась интересная научная беседа. Понятно, что такие экзаме ны интересовали студентов и понятно почему, на этих экзаме нах не было места взволнованному или удрученному настроению молодежи.
Вскоре по поручению кафедры фармакологии Ивану Петро вичу было предложено занять место заведующего физиологиче ским отделением в созданном Институте экспериментальной медицины. Благодаря обширным средствам Института Иван Петрович нашел возможным применить в самых широких раз мерах хирургический метод эксперимента для изучения излюб ленного им отдела физиологии, относящегося к исследованию секреторной деятельности пищеварительных желез, и так как работы в этой области для широкой научной деятельности пред ставляли несомненно значительно больший интерес, чем разра ботка прикладной науки фармакологии, подчиненной требова ниям практической медицины, то понятно, что на разработку специально фармакологических вопросов пришлось уделить значительно меньше времени. Более или менее подробные ре фераты фармакологических работ в период пятилетия препода вания фармакологии Иваном Петровичем были своевременно помещены в различных периодических медицинских изданиях, и повторение этих рефератов в настоящем очерке представляется, на наш взгляд, лишним. Но для характеристики деятельно сти Ивана Петровича как профессора фармакологии нельзя не коснуться того направления, которого держался Иван Петрович при выборе тем для научной разработки и тех методов исследо вания, которые для такой разработки применялись. Профессор И. П. Павлов считал гораздо более важным изучить в деталях подробности механизма действий уже испытанных врачебных средств, чем стремиться к фармакологическому исследованию огромного количества новых медикаментов.
Насколько плодотворным оказался такой взгляд для фарма кологии, можно видеть по диссертациям докторов Н. О. Юрин ского и Н. Н. Токарева. Первый исследовал фармакологические свойства хлористого аммония и показал, что явление угнетения, наблюдающееся у животных в первом периоде действия амми ачных препаратов, зависит от возбуждения задерживающих центров больших полушарий, так как с удалением последних аммиак вызывает судороги без предварительного угнетения. Этими исследованиями Юринский выяснил механизм действия препарата, находящего применение в медицине с давних времен и остававшегося неясным по характеру своего действия. Такой же постановкой опытов пользовался для разъяснения механиз мов действия наркотических средств др П. А. Баратынский. В более яркой степени разъяснен механизм действия другого, также очень давнего препарата, а именно, рвотного корня, ко торый изучался многими авторами, но фармакологические свой ства которого могли быть выяснены только с помощью экспери ментальных методов, применявшихся в лаборатории проф. И. П. Павлова. Токарев, исследовавший фармакологические свойства эметина, показал, что при перерезанных блуждающих нервах введение эметина в желудок не сопровождается рвотою. Хотя факт отсутствия рвоты от эметина при перерезанных блуж дающих нервах наблюдался и другими авторами, но работы по следних не имели достаточной убедительности уже потому, что у собак с перерезанными блуждающими нервами рвота часто по является как результат последующих изменений, зависящих от самой перерезки нервов. Токарев производил свои наблюдения над собаками, у которых задолго до перерезки блуждающих нервов сделана была желудочная фистула и эзофаготомия по способу Ивана Петровича Павлова. У таких животных при пра вильном уходе рвоты не наблюдалось, и на них только и возмож но поставить опыты с эметином в условиях точной научной об становки. Само собою понятно, что работы Токарева интересны не только с экспериментальной точки зрения, но имеют глубокий практический интерес, так как бесповоротно решают вопрос, какими путями должен быть введен в организм рвотный корень, если желают получить от этого средства рвотный эффект.
В ряду работ, посвященных изучению механизма действия ис пытанных медицинских средств, необходимо также упомянуть работу дра Г. С. Овсяницкого о действии атропина на секретор ный а арат и дра В. И. Шульгина о влиянии камфары на дея тельность сердца. Овсяницкий показал, что атропин парализу ет секреторные волокна барабанной струны в слюнной железе, причем опыты поставлены были автором при искусственном кровообращении в железе, совершенно вырезанной из тела. По нятно, что подобного рода постановка опыта, возможная только в искусных руках опытного физиолога, даст самый ясный ответ на вопрос о механизме парализующего влияния атропина.
