Приведенные письма хранятся в павловском фонде Архива РАН, но москвич Поповский получил их от когото в копии (в листе использования данного архивного дела его фамилии нет). Поскольку сам он в архиве не работал, то другие документы, которые помогли бы глубже понять отношение Павлова к рели гии, остались ему неизвестны.

Со временем цензурные запреты постепенно слабели. Ста раниями историков науки были обнародованы материалы, рас крывающие причины борьбы Павлова против насильственного внедрения атеизма, гонений на религию и служителей культа, разрушения храмов. Это касается прежде всего публикаций В. О. Самойлова и Ю. А. Виноградова, а также В. К. Болондин ского [7—10]. Поскольку большинство из них приводится в дан ном издании, нет нужды повторяться. Казалось, правда должна восторжествовать. Но, видимо, значительная часть общества еще не созрела для того, чтобы принять ее во всей полноте. И в ряде публикаций однобокий, а потому ложный образ ученогоатеис та, характерный для 50—70х гг., сменяется другим, столь же далеким от оригинала образом ученогохристианина.

Симптоматично, что именно журнал «Наука и религия», в недавнем прошлом официальный рупор атеизма, одним из пер вых резко изменил ориентиры и провозгласил верующими многих крупных ученых. Разумеется, прежде всего назван И. П. Павлов. Печальным примером безапелляционного утверждения, а глав ное, нежелания рассмотреть иную точку зрения может служить четвертый номер этого журнала за 1990 г., где о религиозности Павлова говорится дважды. В одном случае корреспондент, ин тервьюируя генерального секретаря Королевской Шведской ака демии наук, формулирует вопрос к ученому следующим образом: «В истории России тоже есть немало примеров, когда такие ко рифеи науки, как Павлов, Боткин, Сеченов верили в Бога. Но, как Вы считаете, помогает ли вера в научном поиске?» [11].

В другом случае в редакционной врезке к моей статье, посвя щенной удивительной судьбе однокашника Павлова профессо Верил ли И. П. Павлов в Бога? 753 ра С. М. Лукьянова *, говорится: «Оглядываясь в прошлое, вспо минаются такие имена всемирно известных ученых, как Павлов, Менделеев, Боткин, которые были людьми верующими» [12]. Врезка в нарушение этических норм и авторского права была сделана без ведома автора. Тем не менее редакция журнала от вергла предложение опубликовать в порядке дискуссии статью, раскрывающую отношение Павлова к религии и Церкви, проде монстрировав тем самым, что конъюнктурные соображения для нее дороже поиска истины[13].

Облеченная в форму научной статьи легенда о религиозности Павлова появилась в преддверии его юбилея на страницах жур нала «Вестник психотерапии» [14]. Автор статьи, доктор меди цинских наук проф. Н. И. Моисеева, ничего не придумывает, опирается на публикации и архивные материалы, с которыми в отличие от М. Поповского знакомилась непосредственно в Архи ве РАН, и на первый взгляд пытается отыскать истину. Однако уже со второй страницы в отборе и особенно в интерпретации ма териала ощущается некая заданность. Моисеева считает, что Павлов пришел к вере осознанно, пройдя путь сомнений и коле баний. Если невесте он писал: «…сам я в Бога не верую и никог да не молюсь, а твои известия об этих молитвах производят на меня какоето особенно жуткое впечатление» [15], то позднее, когда Серафима Васильевна после периода метаний вернулась к вере, он радовался этому и говорил: «Давно, давно пора тебе вер нуться на твою спокойную и твердо справедливую дорогу» [16]. 0днако эволюция взглядов ученого заключалась не в том, что он стал верующим, а в том, что он начал осознавать адаптивную роль религии. Если для молодой курсистки Павлов не видел жиз ненной необходимости в молитвах, то для женщины, у которой первая беременность закончилась выкидышем, а первый ребе нок умер в младенчестве и чье состояние внушало врачам серь езные опасения, обращение к религии он считал благотворным.

В то же время в научной жизни он попрежнему не видел места для проявлений религиозности и бывало допускал бестактно сти, о которых потом горько сожалел. Ежегодно в день кончины С. П. Боткина проходило совместное заседание Общества рус

* Сергей Михайлович Лукьянов (1855—1935), окончивший одновре

менно с И. П. Павловым Военномедицинскую академию, был из

вестен в России не только как крупный ученыйпатолог, но и как

философ, историк, литератор, общественный и государственный де

ятель. Он занимал пост товарища министра народного просвещения,

был членом Государственного Совета, а с 1909 по 1911 г. — обер

прокурором Святейшего Синода. 754 Т. И. ГРЕКОВА ских врачей и Хирургического общества. Начиналось оно с пани хиды, которую служили в здании Пироговского музея, а затем с научным докладом, в котором отдавалась дань памяти великого клинициста, выступал ктолибо из членов одного из обществ.

В 1906 г. председателем Общества русских врачей избрали Павлова. Когда секретарь общества пришел к нему, чтобы согла совать кандидатуру докладчика на предстоящем заседании, раз говор принял неожиданный характер.

Вот каким он запомнился Л. А. Орбели:

«Вдруг Иван Петрович в присутствии всех работников лабо ратории говорит:

— Черт его знает, что это за манера завелась у нас ни с того ни с сего служить панихиду? Мы, ученые, собираемся почтить память ученого, а тут вдруг почемуто панихида. Я думаю надо изменить этот порядок.

Все молчат. Потом он говорит:

— Так что вот вы так и распорядитесь — никакой панихиды устраивать я не буду, с какой стати? Я приду на заседание Об щества и должен буду нюхать запах ладана! Совершенно непо нятно!»

На заседание как обычно приехали вдова С. П. Боткина, его сыновья — профессоратерапевты с женами, дочь с мужем. Па мять ученого почтили вставанием, и затем председательствую щий объявил доклад.

«На следующий день приходит Иван Петрович в лаборато рию, — вспоминал Орбели. — Только снял пальто… и сразу же говорит:

— Какого я дурака свалял вчера! Как я не подумал! Мне не хотелось нюхать ладан, а я не подумал о том, что чувствуют члены семьи. Ведь они же пришли не доклады наши слушать, они привыкли, что мы посвящаем заседание памяти Боткина, служим панихиду, они же верующие люди. Я не верующий, но должен же я все-таки считаться с верующими. Никогда себе этого не прощу! Я это понял, как только увидел выражение ли вдовы и остальных членов семьи» [17].

Известен и другой случай, о котором Павлов не только сожа лел, но и сделал из него серьезные выводы. Както к нему обра тился однокашник с вопросом, что он думает о существовании Бога. Павлов привел самый сильный, по его мнению, аргумент против и был изумлен произведенным на спрашивавшего впечат лением. На следующий день тот не появился в лаборатории, а через несколько дней стало известно, что он покончил с собой. Павлов глубоко переживал случившееся и не мог простить себе, Верил ли И. П. Павлов в Бога? 755 что не учел душевного состояния коллеги, перенесшего перед этим душевную травму. Ученый принял решение никогда не разрушать чужую веру и предостерегал от этого других [18]. «Че ловек сам должен выбросить мысль о Боге. Будет ли он рацио налистом или будет верующим — натура сама выбирает», — го ворил он [19].

На разборах больных в психиатрической клинике Павлов не раз подчеркивал адаптивную функцию религиозной веры. На пример, доктор Б. Н. Бирман, докладывая о состоянии больной, замечает, что она отличается большой религиозностью. Павлов поясняет сотрудникам: «Вера существует для того, чтобы дать возможность жить слабым… Это как бы инстинкт слабой нату ры» [20]. На другом заседании В. Н. Виноградов называет рели гиозность черточкой слабоумного характера. Павлов решитель но возражает. Он считает вполне естественным, когда человек в горе ищет утешения в религии [20]. При разборе состояния дру гой больной вновь подчеркивает, что «от такой дрянной действи тельности… будешь мечтательной, будешь религиозной, потому что религия существует не для радостных, для веселых… а для таких она какаято надобность, это выход известный» [20].