Тем не менее в историографии сессии двух академий преоб ладают воспоминания, касающиеся преимущественно видных ученых, их школ и возглавлявшихся ими коллективов, деятель ность которых пострадала в результате сессии и последующих решений так называемого «Павловского научного совета» при АН СССР. Очевидно, что в результате сессии и принимавшихся в 1950—1954 гг. решений было нарушено логическое развитие научных исследований в ряде перспективных направлений фи зиологии, медицины, психологии. Но нельзя говорить, что сес сия полностью приостановила прогресс отечественной науки.

В результате решений сессии были осуществлены некоторые организационные преобразования, которые нельзя рассматри вать как ее негативные последствия. Достаточно сказать, что в Москве был создан Институт высшей нервной деятельности АН СССР (ныне Институт высшей нервной деятельности и нейрофи зиологии), обеспечивший, как известно, всестороннее развитие не только физиологии высшей нервной деятельности, но и иссле дований в области нейрофизиологии. Нельзя переоценивать роль этого института в подготовке и воспитании новых поколений высококвалифицированных ученых. С 1951 г. стал выходить «Журнал высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова». Были созданы новые кафедры физиологии высшей нервной де ятельности в университетах Москвы и Ленинграда, превратив шиеся вскоре в серьезные и крупные исследовательские центры, внесшие существенный вклад в разработку целого ряда новых направлений отечественной физиологии.

К физиологи в результате работы сессии 1950 г. было привле чено внимание административной системы, и она как никогда раньше способствовала развитию этой области знания. Цифры свидетельствуют, что в учреждениях АН СССР число лаборато рий, участвующих в разработке различных проблем физиологии, увеличилось только за период с 1950 по 1960 г. с 41 до 62, а коли чество научных сотрудников удвоилось — 247 человек в 1950 г. и 508 — в 1960 г.

Не совсем корректно утверждение некоторых авторов о том, что в результате решений сессии двух академий были прекра щены исследования в области эволюционной физиологии и по другим направлениям, разрабатывавшимся до сессии под руко водством Л. А. Орбели. История свидетельствует, что после ре организации осенью 1950 г. Института физиологии им. И. П. Пав лова АН СССР семь лабораторий возглавлялись учениками и сотрудниками Орбели, причем проблематика исследований в этих лабораториях практически не менялась. Речь идет о лабо раториях А. В. Тонких, Е. М. Крепса, Л. Т. Загорулько, Е. Н. Спе ранской, Л. Г. Воронина, А. А. Волохова.

Несколько позже там же приступила к работе и лаборатория под руководством Г. В. Гершуни. В 1951—1959 гг., в частности, успешно осуществлялись исследования, посвященные выясне нию закономерностей условнорефлекторной деятельности у раз Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 643 личных представителей филогенетического ряда позвоночных. Новые материалы были получены в результате изучения эволю ции функций формирования нервной системы в онто и филоге незе, выяснения вопросов формирования нервной системы в онтогенезе и установления в раннем онтогенезе возрастных пе риодов, наиболее подверженных воздействию внешних явлений. Исследовалось развитие неврогенных трофических нарушений при повреждении периферических нервов и спинного мозга. В результате исследования закономерностей биохимической эво люции нервной системы в онто и филогенезе позвоночных были получены новые данные об основных энергетических процессах (дыхании и гликолизе) и развитии ферментных систем.

Что касается работ по физиологии и патологии кортиковис церальных взаимоотношений, то именно этому направлению отечественной физиологии сессия нанесла свой самый сокруши тельный удар. Оказавшись под покровительством администра тивнокомандной системы, это направление сполна испытало на себе и неоправданный взлет в 1950—1955 гг. и столь же неза служенное забвение в дальнейшем.

Изложенное позволяет объективно говорить о неоднозначном влиянии сессии 1950 г. на отечественную физиологическую на уку. В истории отечественной физиологи, медицины и психоло гии должна быть дана бескомпромиссная и объективная оценка сессии и деятельности так называемого «Павловского научного совета» в связи с невосполнимым моральным ущербом, нанесенным как самой сессией, так и особенно этим советом Л. А. Орбели, И. С. Бериташвили, Л. С. Штерн, А. Д. Сперанскому, П. К. Ано хину, П. С. Купалову, Н. А. Рожанскому и некоторым другим видным ученым, возглавлявшимся ими коллективам.

Должен быть объективно оценен ущерб, который нанесли последствия сессии ряду приоритетных и перспективных на правлений науки, на несколько лет затормозив их развитие.

Сегодня мы хорошо знаем, что такое история, написанная не на основе объективных оценок, а в результате субъективного подхода к трактовке тех или иных событий. Однако, как это ни парадоксально, следует признать, что в целом исследования в области физиологии в стране в результате сессии получили оп ределенный импульс и значительные материальные возможно сти для ускоренного развития, для подготовки новых кадров ученых. Нельзя не учитывать, что техническое перевооружение основных физиологических институтов и лабораторий в 50х гг. способствовало и последующим успехам в этих областях физио логии, и разработке некоторых ведущих направлений.

После сессии наконец началось расширение контактов отече ственных физиологов с зарубежными исследователями, причем не только социалистических стран, но и США, Англии, Фран ции и др.

Таким образом, нельзя не сказать о негативном влиянии сес сии двух академий на отечественную науку, но и нельзя не отдать дань истине. Все оценки должны быть обоснованы документаль но и, как ныне принято говорить, отличаться взвешенностью. При этом следует иметь в виду, что далеко не все решения сессии реализовывались. Значительная их часть носила декларативный характер. Об этом, в частности, писал В. В. Парин в упоминав шейся выше статье. Он отмечал, что «возымей вето» догматиков действенную силу, не были бы открыты в итоге долголетних работ ряда исследователей важные закономерности, о которых физиологи прежде не догадывались, которые ныне составляют славу современной науки. Без широкого и смелого внедрения новых методов исследования, в частности радиотелеметрии, не были бы возможны достижения советской космической биоло гии и медицины, ставшие историческими [57, с. 587]. Это было написано в 1962 г.

Сегодня трудно определить степень искреннего непонимания ситуации и веры в справедливость разгрома отдельных ученых и целых областей науки в конце 40—50х гг. Сейчас трудно про яснить, где были научные заблуждения, а где же циничное ис пользование ситуации и стремление везде находить «врагов». Таких примеров достаточно в литературе, связанной с сессией двух академий.

Мы со своей стороны подчеркиваем всесторонность и глубину обсуждения важнейших аспектов сессии двух академий 1950 г. в докладах, выступлениях и в общей дискуссии на 3й Всесоюз ной конференции по истории физиологических наук.

Все участники сессии АН СССР и АМН СССР, посвященной проблемам физиологического учения И. П. Павлова, — и обви нители, и обвиняемые — были жертвами тотального страха. Этот страх заставлял одних выполнить указания «сверху», других — помогать этому «святому» делу, третьих — каяться в том, чего они не совершали. Но были и четвертые, которые устояли, по мере сил старались и противостоять, и бороться. Их, увы, было мало…

Большая часть непосредственных участников сессии двух академий уже ушли из жизни. Тем острее встает необходимость поиска архивных материалов, связанных с реальными событи ями, обусловившими социальный фактор, несомненно, сыграв Краткий очерк жизни и деятельности И. П. Павлова 645 ший существенную роль. Тем осторожней и взвешенней должны быть оценки роли конкретных ученых в реализации основной линии административной системы в науке. Именно при анали зе и изучении ситуации, сложившейся в науке в годы сталиниз ма, следует искать правдивые и честные оценки роли сессии и ее участников в развитии отечественной физиологии, медицины и психологии, в деградации нравственности и этики ученых.