Экспансивная молодость не терпит промедления — и я решил тотчас поговорить с ним о научной работе. Смущало только его величие, тот ореол ученого, который он заслуженно приобрел. Как я к нему подойду? Что буду говорить?

Все его слушатели знают, как строго он обращался с ассистен тами во время демонстрации лекционных опытов… А вдруг он холодно скажет: «Поучитесь, а потом приходите…» Я подгото вил план разговора и решил все же пойти.

Выбрав удачный момент, после окончания лекции я постучал в дверь его кабинета. Ответа не было. От волнения у меня захва тило дух, и я малодушно подумал: «Не пойти ли… в другой раз?» Но в это время за дверью послышался голос, и я вошел в каби нет. Вероятно, на моем лице был написан такой же испуг, как у охотника, случайно провалившегося в берлогу медведя, ибо Павлов сначала посмотрел на меня удивленно, а потом подчерк нуто ласково сказал: «Вы ко мне? Ну, говорите, говорите, что у вас есть».

Ободренный ласковым приемом, я стал излагать свою просьбу. Дело обернулось счастливо для меня. Расспросив, почему я за 490 П. К. АНОХИН интересовался физиологией, он заключил: «Хорошо, хорошо. Начинайте ходить, присматривайтесь».

Как потом я узнал, в этом «присматривайтесь» и заключался первый этап приобщения к павловской школе.

Период «присматривания», который должны были проходить молодые люди, являлся одним из проявлений педагогической мудрости Павлова. Он позволял произвести естественный отбор людей, склонных к данному виду работы, и, таким образом, уменьшить возможность ошибки при выборе ими самими жиз ненного пути.

Павлов часто вспоминал замечательный случай из жизни его школы. Один из его начинающих сотрудников не мог никак по нять всей сути условных рефлексов, не мог справиться с техни кой их исследования и в результате получил позорную кличку «неудачника». Но когда он оставил условные рефлексы и занялся научными исследованиями в неврологии, то приобрел имя и создал собственную школу.

«Не всегда попадаешь в самый раз. Нужно долго пытать, пока нападешь на то, к чему ты больше всего способен», — говорил И. П. Павлов по этому поводу.

Все житейские трудности, которые мне, студенту первого кур са, в незнакомом городе приходилось преодолевать, сторицей окупались той исключительной атмосферой вдохновенного твор чества, которая окружала Павлова.

Невозможно было сразу охватить весь тот огромный опыт, который уже проделала лаборатория Павлова на путях разработ ки проблемы высшей нервной деятельности.

В то время весь литературный материал по условным рефлек сам был представлен только в диссертациях, вышедших из ла боратории Павлова. Необходимо было их усвоить. Иван Петро вич вводил молодых ученых в свое дело так, что они должны были сами осваиваться с лабораторной обстановкой, добиваться понимания всего того, чем жила лаборатория сегодня.

Уже при первой встрече Иван Петрович сказал: «Конечно, вам придется все перечитать, что сделано нами раньше. Надо хоро шо подготовиться, чтобы вести работу по научной теме».

Правой рукой Ивана Петровича на кафедре физиологии Воен номедицинской академии тогда был старший ассистент Г. В. Фоль борт. К нему он мне и рекомендовал обратиться за литературой. Ознакомить же меня с методикой условных рефлексов он пору чил Ю. П. Фролову. Георгий Владимирович принял меня при ветливо, дал ряд ценных советов, как начинающему работать в лаборатории, но при этом сказал, что полного комплекта диссер Несколько эпизодов из моих встреч и бесед с И. П. Павловым 491 таций ни у кого из сотрудников нет. Он имеется только в лабо ратории, им дорожат, и потому им можно воспользоваться толь ко здесь.

Диссертации были переплетены по годам и составляли шерен гу книг, занимавших весь стол. Так как я располагал только вечерами, пришлось устроиться в лаборатории на ночевки и приступить к изучению азов науки.

В то время лаборатория Военномедицинской академии жила довольно интенсивной жизнью. И. П. Павлов окружен был не большим количеством сотрудников и, следовательно, был до ступен для повседневных разговоров. Именно здесь зародились знаменитые павловские «среды». Мы собирались тогда в одной из больших комнат лаборатории. В трудных условиях лаборатор ной жизни, в небольшом кругу сотрудников Иван Петрович во сторженно сообщал о последних опытах лаборатории Института экспериментальной медицины или подвергал тщательному раз бору каждую цифру протоколов здешних сотрудников.

Через несколько месяцев Иван Петрович, обращаясь ко мне, сказал: «Собственно говоря, вам уже пора заняться делом. Надо работать на определенную тему. Подготовлена ли ваша собака?»

Я ответил, что фон достаточно устойчив и можно приступать к экспериментам. Мне было поручена тема, которую впослед ствии Иван Петрович назвал «рефлексом новизны».

Так кончился для меня этот неизбежный период «присматри вания», который длился несколько месяцев.

Еще и сейчас, когда я сам знакомлюсь с молодыми людьми, приходящими ко мне в качестве сотрудников, все больше и боль ше убеждаюсь, насколько мудрым был такой порядок в павлов ской лаборатории. Он гарантировал Ивана Петровича от случай ностей и позволял ему в подборе школы останавливаться на людях, которые были готовы служить науке и искренно отдава ли ей все свои побуждения.

Интерес Ивана Петровича к научноисследовательской рабо те и к фактам, получаемым каким-либо сотрудником, совершен но отодвигал на задний план все остальные соображения — ранг сотрудника, его лабораторный стаж и т.д.

Мысль такого величайшего руководителя, как И. П. Павлов, одновременно возглавлявшего десятки научных работ, имела 492 П. К. АНОХИН свои органические законы развития. Не покидая предмета в целом, она быстро перелетала от одного эксперимента к друго му, все более обогащаясь, приобретая все бóльшую четкость, но никогда не застывая в узких рамках какойто отдельной темы.

Мы часто могли наблюдать эту почти внезапную для внешне го наблюдателя перемену интереса Ивана Петровича то к одно му, то к другому эксперименту. Мы не ревновали друг друга к этому вниманию, и каждый из нас терпеливо вкладывал сво долю в общее дело.

Мы хорошо знали, что результаты эксперимента для Ивана Петровича значат больше всего. Они заслоняли на время все остальные качества исследователя. И поэтому никому из нас не приходило в голову обижаться, когда, обращаясь к комулибо из нас, Иван Петрович восторженно заявлял: «Ваш пес прекрасно работает». Мы умели читать в этих словах некоторую похвалу и самому сотруднику.

В этом очерке я хочу рассказать об одном из таких эпизодов, когда и «мой пес» хорошо работал…

Я вел тему, порученную мне И. П. Павловым, посвященну изучению баланса между торможением и возбуждением. В 1925 г. этот вопрос являлся для Ивана Петровича центральным. Он на все лады варьировал его в отдельных экспериментах сво их многочисленных работников. Вышло так, что в моих опытах он увидел одну из существенных сторон баланса, которую он давно хотел уловить. Иван Петрович настойчиво впивался в каж дую цифру протоколов, ища решающего ответа.

Наступил момент окончания работы в лаборатории. Верный своему строгому расписанию, Иван Петрович должен был уехать на свою дачу в Финляндию. Я хорошо видел, как ему не хоте лось прерывать эксперименты, которые вотвот должны дать решающий ответ. Я понял его колебания и предложил отказаться от своих каникул и продолжать ставить эксперименты. Иван Петрович радостно согласился на это, и мы условились, что каж дую неделю я буду направлять ему в Финляндию копии прото колов своих работ.

Письма, которые он писал в ответ на эти протоколы, весьма поучительны. Они были полны четких и строгих указаний ру ководителя. Они содержат много такого, что для меня, тогда еще студента медицинского учебного заведения, составляло в подлин ном смысле основу моего дальнейшего поведения в науке.

Вот одно из этих писем от 19 августа 1925 г.: «Многоуважа емый Петр Кузьмич! Приведенный опыт со светом (7.VIII) не удовлетворителен. Надо попробовать два раза в опыте свет, от Несколько эпизодов из моих встреч и бесед с И. П. Павловым 493 ставленный на 30 сек, и отметить слюноотделение по 10 сек. Со звонком можно подождать. Одно кормление хорошо попробовать еще раз теперь. В статьях опишите все опыты. Значит, и с ус ловным тормозом. Все дело ведь в фактах, а не в объяснениях. Искренно преданный Вам Ив. Павлов». Надо представить себе на минуту переживания молодого студента, эксперименты кото рого приобрели для любимого учителя определенный интерес. Конечно, ни о каком летнем отдыхе и речи быть не могло. Я с невероятным упорством продолжал ставить эксперименты, пока они не привели к ясному решению поставленного вопроса.