Пользуясь тем, что из каждого поселенного полка два батальона ушли в поход против восставших поляков, придравшись к тому, что лекари и начальники якобы подсыпают в колодцы отраву, крестьяне-поселенцы бесчеловечно замучили нескольких офицеров. Этим военные поселения сами себе подписали приговор, и вскоре император Николай I вынужден был приступить к ликвидации детища Александра I.

Однако нельзя не признать, что Аракчеев заботился об улучшении материального обеспечения военных поселений: были заведены общественные хлебные магазины, положено основание конским заводам; учреждены для детей особые школы кантонистов; построены лесопильные и другие заводы и, наконец, образован специальный фонд военных поселений, достигший в 1826 г. 32 млн рублей. Впрочем, не слышно было, чтобы в бытность свою главным начальником отдельного корпуса военных поселений он раздавал пособия из этого фонда; он готовил себе памятник для потомства, но заслужил лишь народную молву, что «писать о нем надобно не чернилами, а кровью».

Аккерманская конвенция и Лондонский трактат. Война России с Турцией, длившаяся с 1806 по 1812 г., закончилась выгодным для нас Бухарестским миром. Но, подписав мирный договор, Турция не была склонна выполнить взятые на себя обязательства. Уже в период 1812–1815 гг. турки нарушили Бухарестский договор. Положение христиан в империи падишаха не улучшилось; особенно жестоко обращались турки с греками, пытавшимися силой оружия улучшить свое положение. Восстание греков в 1821 г. было подавлено ужасными мерами. Избиение греков в Константинополе, казнь патриарха в день св. Пасхи и прочие жестокости вызвали негодование во всей Европе. Торговым интересам России на Черном море наносился постоянный умышленный ущерб. Император Александр I, как творец и вдохновитель Священного союза, не решался на энергичное вмешательство во внутренние дела Турции. Усматривая в волнениях Пелопоннеса признаки революции, государь воздерживался от открытой поддержки греков.

С воцарением Николая I политический курс России резко изменился. Россия потребовала в 1826 г. точного исполнения Бухарестского договора. Турки забили тревогу. Внутреннее состояние империи падишаха в эту пору было чрезвычайно тревожным. Бунты янычар вносили полную анархию в управление страной. Правительство султана теряло под собой почву. Грозный и решительный тон русского ультиматума заставил турок смириться. В сентябре 1826 г. в Аккермане собрались дипломаты обоих государств. Статьи Бухарестского трактата о свободах русской торговли на Черном море были подтверждены. Россия была признана покровительницей Молдавии, Валахии и Сербии; но по острому греческому вопросу соглашения достигнуто не было.

Это побудило Россию в следующем, 1827 г., заключить особый договор (Лондонский трактат) с Англией и Францией, регулирующий греческие дела. Договор не был признан Турцией. Между тем брожение в Греции продолжалось и вызвало снова жестокие меры со стороны турок. Греческая кровь лилась рекой. Тогда договорившиеся державы отправили в Средиземное море свои флотилии. После ряда демонстраций союзный русско-французско-английский флот 8 октября 1827 г. при Наварине уничтожил турецкую эскадру. Такой внушительный акт не разрешил все же греческого вопроса. Султан Махмуд II опасался вызвать излишней уступчивостью христианам недовольство среди своих фанатичных подданных. Неожиданным ответом на Наваринский разгром был манифест султана, в котором говорилось, что притязания России никогда не будут удовлетворены, что Аккерманская конвенция заключена только для выигрыша времени, что священная война мусульман с неверной Россией неизбежна.

Россия еще раз попыталась склонить Турцию пойти на уступки, но, видя бесплодность всех дипломатических акций, наконец решила силой оружия подтвердить свои права. 14 апреля 1828 г. Николай I объявил войну Турции. Началась новая борьба креста с полумесяцем. Снова к берегам Дуная с севера потянулись доблестные полки русской армии, и на этот раз натиск войск увлек их за Дунай, за снежные вершины Балкан, почти к самому Царьграду. Начавшаяся война в истории России явилась как бы новым этапом в вековой борьбе нашей родины с Турцией, и этот этап должен был закрепить за Россией новые земельные приращения.

Силы и средства противоборствующих сторон. Война 1828 г. явилась первым крупным боевым испытанием для России после бурной эпохи Наполеоновских войн. После победоносного шествия от Москвы до Парижа русская армия мирно зажила в шумных столицах, в крупных центрах и по глухим углам на далеких окраинах обширной нашей родины. Мирная жизнь внесла новые веяния в ряды русской армии. Боевой опыт мало-помалу уступает место различным уставным ухищрениям. Опасная рутина проникает всюду; мертвая форма получает преобладающее значение. Кипучая эпоха Наполеоновских войн не позволяла развиться в рядах нашей армии тем ложным началам воспитания и обучения войск, которые должны были стараниями гатчинцев вытеснить все то, то привито было русской армии в блестящую эпоху Румянцева и Суворова. Теперь, с наступлением продолжительного мирного периода, эти заглушенные войной начала стали быстро распространяться в рядах русской армии. Сложные уставы, непригодные для войны, заменили боевой опыт. Маршировка и эволюция сомкнутого строя составляли венец обучения. Выдвинутый войнами рассыпной строй стали считать опасным для дисциплины: поле заменили плацем и манежем, обучение стрельбе находилось в полном пренебрежении. Не лучше, чем в пехоте, обстояло дело в кавалерии. Тонкости манежной езды составляли идеал обучения. Полевой езде, разведке, сторожевой службе внимания не уделялось. Конница не шла в своем обучении дальше усвоения эволюций сомкнутого строя; лошади совсем не были втянуты в работу.

Артиллерия в увлечении показными, внешними формами не отставала от прочих родов войск. Не ограничиваясь требованиями стройности при движении и маневрировании, артиллерийские начальники стремились достигнуть, чтобы во время боевой стрельбы прислуга при орудиях работала с ловкостью жонглера, с соблюдением такта. Мелочность уставных требований отражалась на личном составе. Инициативе не было места в рядах армии. Все было строго регламентировано до мельчайших подробностей, и проявление собственного почина вызывало суровое возмездие. Стремление подогнать все под некую норму привело к тому, что придуманы были так называемые нормальные боевые порядки. Предполагалось, что при встрече с противником отряд всегда может быть построен по одному из усвоенных шаблонов, независимо от бесконечно видоизменяющейся обстановки. Нормальных боевых порядков было пять для пехоты с артиллерией и четыре для конницы с конной артиллерией.

Не стало и той близости между офицером и солдатом, какая установлена была в русской армии великим творцом ее и упрочена его талантливыми последователями, Румянцевым и Суворовым. Лишь годы войны, совместная боевая страда вновь сблизили солдата с его начальником, офицером.

Ложная система воспитания и обучения, принося огромный вред русской армии, не могла к началу войны 1828 г. предать забвению тот боевой опыт, каким обладала армия в предыдущую эпоху. И среди командного состава, и среди солдат еще много было ветеранов, исходивших Европу, участвовавших в великой борьбе с Наполеоном. Эти лица, как бы составляя ядро армии, поддерживали в ней бодрый дух и ревниво оберегали былую славу своих частей.

Русский солдат не мог быть окончательно исковеркан муштровкой Аракчеева. Его блестящие боевые качества остались незыблемыми. Исследователь войны 1828–1829 гг., знаменитый Мольтке, характеризуя нашего воина в эту эпоху, говорит: «Что касается русского солдата, то он является столь же стойким в перенесении трудов, усилий, лишений и страданий, как и неустрашимым среди опасности».