В следующем году прерванные переговоры возобновились в Ништадте, но разорение нами шведских берегов продолжалось. Наконец, 30 августа, был подписан Ништадтский мирный договор, закончивший 22-летнюю ожесточенную борьбу.

Не давая здесь общую оценку этого акта, укажем лишь на его значение для Финляндии. По Ништадтскому миру к России отошла только часть бывшей Новгородской Карелии с крепостью Выборгом. Этим приобретена была «крепкая подушка» Петербургу на суше, но морские пути на западе от него продолжали оставаться незащищенными. Шведский флот, укрываясь в портах северного побережья Финляндии и в Ботническом заливе, мог всегда угрожать с фланга всем нашим предприятиям. Недаром впоследствии Петр помышлял о создании укрепленной, вынесенной вперед морской базы в Роогервике, чтобы иметь возможность оттуда самому грозить в тыл всякому шведскому наступлению в восточном направлении. Но эта гениальная мысль великого императора так и осталась неосуществленной.

Чтобы упрочить великое дело, сделанное Петром, стоившее ему 21 года напряженной борьбы, потери не менее 1700 тысяч бойцов, из них 120 тысяч убитыми и ранеными и 500 тысяч выбывшими из строя по болезни, необходимы были новые усилия, новые жертвы; необходимо полное и притом прочное обладание всей Финляндией. Это уже явилось задачей последующих поколений.

В целях обеспечения прочного мира, между Россией и Швецией еще при Петре заключен был в 1724 г. союзный трактат на 12 лет. Но уже при преемнице Петра, Екатерине I, русско-шведские отношения стали охлаждаться, и когда истек срок договора, то хотя он и был возобновлен, но шведы уже начали подумывать о том, как бы воспользоваться первым же благоприятным случаем, чтобы отнять у России хотя бы часть завоеваний Петра. Таким вожделениям отчасти способствовало внутреннее состояние России.

Королевская власть в Швеции после Северной войны была чрезвычайно унижена. Короли сделались игрушкой в руках политических партий, которые, будучи лишены почвы в собственной стране, искали поддержки извне. Россия старалась, насколько возможно, поддерживать раздор шведских партий, так как упадок королевской власти был нам здесь, как и в Польше, выгоден. Обычно мы поддерживали — и субсидировали — демократическую партию «шапок»; партия же «шляп», враждебная России, питалась французским золотом.

Императрица Анна Иоанновна всячески уклонялась от разрыва со Швецией и даже принимала на себя уплату части государственных шведских долгов в обмен за простое соблюдение шведами нейтралитета. Но в 1740 г. произошли два события, крайне благоприятные для замыслов шведской воинствующей партии: скончались русская императрица и австрийский император Карл VI. Разгорелась война за австрийское наследство, а в России престол Петра Великого занял младенец Иоанн Антонович. Неустойчивость русского правительства и отвлечение внимания всех прочих держав Европы в сторону Австрии создавали для шведов крайне благоприятные обстоятельства.

В феврале 1741 г. шведский главнокомандующий в Финляндии Будденброк получил приказание двинуть войска к русской границе, а в июле того же года в Стокгольме последовало объявление войны России.

Один из предводителей господствующей партии «шляп», граф Левенгаупт, был назначен главнокомандующим, а Будденброк — его помощником.

В России к войне были совершенно не готовы, что и придавало шведам смелость. Большая часть наших войск не возвратилась еще к местам прописки после войны с Турцией. Поэтому с большими затруднениями в начале июля наши войска стали стягиваться к Выборгу, причем первоначально предполагалось ограничиться обороной нашей границы. Но главнокомандующий Ласси, по прибытии на место и осведомившись о положении дел, счел за лучшее действовать наступательно, вторгшись в пределы неприятеля.

Ласси, по происхождению ирландец, принадлежал к числу наиболее выдающихся сподвижников Петра. В молодости он был на французской службе, а с 1700 г. поступил в русскую армию, отличился в Северной войне, был тяжело ранен под Полтавой, первым вступил в Ригу при ее взятии, был с Петром на Пруте, а затем со вспомогательным корпусом был послан в Померанию и Голштинию. При императрице Анне Иоанновне Ласси достиг звания фельдмаршала, отличившись в Польской войне и особенно в Турецкой, где заслужил графский титул.

Узнав, что шведы пока сосредоточились в двух группах — одна (Будденброка) близ Фридрихсгама, а другая (Врангеля) направлялась к Вильманстранду, — Ласси решил разбить их по частям. Пользуясь тем, что между отрядами шведов расстояние было до 80 верст, Ласси выступил с 9-тысячным отрядом, без обоза, и направился прямо к Вильманстранду. 22 августа и Врангель, и Ласси подошли к Вильманстранду почти одновременно, но все же шведы несколько раньше, и соединились с гарнизоном крепости. Зная от местных жителей о превосходстве сил Ласси, Врангель просил поддержки Будденброка, обращая его внимание на возможность выйти в тыл русским.

Но Ласси, после кратковременного отдыха, в тот же день, в 2 часа пополудни, атаковал Вильманстранд. Сперва жестокий огонь шведской артиллерии заставил было наши войска несколько замяться, но вскоре, ободренные Ласси и поддержанные из резерва, они оправились и обратили в бегство сперва левое, а затем правое крыло шведов, в состав которого входили финские полки, укрывшиеся за валами крепости. Город был взят в седьмом часу вечера. Комендант крепости, видя невозможность сопротивляться, выкинул белый флаг, но, вследствие его нераспорядительности, стрельба из крепости возобновилась, в ходе которой убиты были один наш генерал и несколько офицеров. Возмущенные этим, наши солдаты ожесточились и, ворвавшись в крепость, беспощадно перекололи оставшихся защитников, а город подвергли разграблению и сожжению.

Почти все уцелевшие после этой бойни шведы попали в плен; взято было несколько знамен, много орудий. Но потери нашего отряда были также значительны, что и послужило для Ласси предлогом отойти к Выборгу. Заваленный тысячами трупов, Вильманстранд остался в течение двух недель никем не занятым, так как и Будденброк, узнав о поражении и пленении Врангеля, возвратился назад, ничего не предприняв против русских.

Причина такого странного поведения Ласси, надо полагать, иная; не такой это был человек, чтобы потери могли остановить его в исполнении раз намеченного плана, тем более что и силы Будденброка (5 тысяч) были слабее его собственных. Надо думать, что Ласси стало что-либо известно о готовящейся в близком будущем перемене царствования. А шведское правительство официально поддерживало кандидатуру цесаревны Елизаветы Петровны и в манифесте о войне в числе поводов выставляло ее устранение от русского престола.

Отступление Ласси, который вплоть до самой зимы ничего не предпринимал, позволило шведам выиграть время для сосредоточения сил. Левенгаупт намерен был действовать наступательно и вторгнуться в русские пределы; заготавливались даже особые прокламации к русскому населению, но пока дело ограничивалось фуражировками и незначительными набегами.

Между тем в ночь с 25 на 26 ноября на престоле воцарилась дочь Петра Великого. Шведы рассчитывали, что даже без войны ею будут сделаны им некоторые территориальные уступки, в обмен за нравственную поддержку. Первоначально новая императрица действительно заключила перемирие до марта 1742 г., а затем начались даже переговоры о мире, правда не приведшие ни к каким результатам.

Тем временем бездействовавшие шведские войска несли страшную убыль от болезней. Чтобы пополнить ряды, насильно вооружали финских крестьян; кроме того, страна беспощадно разорялась и отягчалась поборами, так что в народе царило глухое недовольство. Ласси предлагал овладеть Фридрихсгамом еще зимой, направив часть сил берегом от Выборга, а другую от Нарвы поперек залива по льду. Этот смелый план был вполне уже подготовлен, но сильная оттепель разрушила все предположения. Тем временем к Выборгу стягивались значительные силы; рассчитывали собрать армию в 70 тысяч человек; в Кронштадте готовился корабельный флот и гребной флот в 70 галер, на который было назначено до 15 тысяч пехоты; морские силы должны были выступить, как только вскроется лед.