Сам Густав спасся на небольшой шлюпке и едва не попал в плен.

В Выборгском заливе шведы понесли жестокое поражение: они потеряли девять линейных кораблей и множество мелких судов; убитых и раненых было до 3000, а в плен взято до 5000 человек. Уцелевшие корабли шведов были заблокированы в Свеаборге нашим флотом, как и в 1788 г.; гребная флотилия укрылась в Роченсальме. Положение Густава III было критическим: флот обессилен; войско пало духом; оппозиция подняла голову.

«Надлежит всемерно стараться пользоваться плодами сей победы, — писала Екатерина принцу Нассау 27 июня, — и, распространяя военные действия, не дать отнюдь неприятелю ни времени, ни способов к его отдохновению и ободрению». Принцу рекомендовалось «нанести решительные и крайние удары гребному шведскому флоту», а затем «простерти» действия к Свеаборгу, при содействии армии, наступающей к Гельсингфорсу.

Принц Нассау тотчас же обложил шведский гребной флот между островами в Роченсальме. У шведов было всего 28 больших судов и 155 канонерок; Нассау располагал 105 канонерками и 50 большими судами. 28 июня, в день восшествия на престол императрицы Екатерины, принц решил напасть на противника, закрыв все входы в Роченсальмский пролив, и истребить его. Сильный ветер расстроил с самого начала нашу эскадру; постепенно ветер обратился в шторм. Будучи не в состоянии держаться на веслах, суда бросили якоря, с которых срывались; многие затонули, многие выброшены были на острова; люди спасались на шлюпках, множество потонуло. А противник осыпал их ядрами из глубины бухты, где ветер был менее силен.

Таким образом, в борьбе с непогодой вся флотилия Нассау потерпела страшное бедствие и погибла. Сам предводитель едва спасся. Урон был громадный: потеряно 54 судна, из них пять фрегатов; потеря людьми — до 10 тысяч, из них 6000, подобранных на островах и с обломков судов, попало в плен…

Известие о Роченсальмском погроме в Петербурге было получено 1 июля, как раз день служения благодарственного молебна по случаю Выборгской победы. Впечатление было ужасное. «Ничто мое сердце не сокрушило, как сие», — писала Екатерина Потемкину.

Предполагалось, однако, снова повторить ту же попытку, при содействии корабельного флота и сухопутной армии. Но 3 августа неожиданно был заключен мир со Швецией. Мир этот был заключен в Вереле (ныне Вяряль в Финляндии), и границы были оставлены неизменными, как до войны.

Война 1788–1790 гг. изобилует действиями на море, причем, в противоположность предшествующим и последующей финляндским войнам, в ней особенно активную роль играет корабельный флот. Он довольно согласованно действует и с другим видом морских сил — шхерной флотилией. Но при отсутствии должной связи с сухопутными операциями, кроме взаимного истребления морских сил, никакого реального результата не получалось. Каждый раз кампания оканчивается ничем, все надо начинать сначала; а кроме того, начавшаяся политическая интрига сбивает нас с толку, и мы упускаем целый ряд благоприятных положений.

Таким образом, блестящие удары на море Грейга, Чичагова и самого Нассау, кроме славы, не дают никаких особенно существенных результатов, не будучи скоординированными с действиями на суше. Они оказались уравновешены Роченсальмским несчастьем, а почти трехлетняя война не принесла никаких выгод.

После Верельского мира 17 лет царили между Россией и Швецией мирные отношения. Но император Александр, несмотря на то что он и шведский король Густав IV Адольф, женаты были на родных сестрах, не чувствовал к нему личного расположения и потому, как только политические обстоятельства сложились для нас благоприятно, не преминул довершить дело Петра Великого.

А после Тильзитского мира в этом отношении создалось исключительное положение: союз с Наполеоном надо было использовать для довершения какой-либо из наших исторических задач. Император Александр сперва стремился на юг; но Наполеон желал отвлечь его от Турции и сам указал ему на Швецию, как на «географического врага». Такое значение войны со Швецией прекрасно сознавалось и в России.

Решение начать войну со Швецией окончательно созрело у императора Александра к концу 1807 г. Предлогом должно было послужить неисполнение шведским королем континентальной системы и другие мелкие обстоятельства. В свою очередь шведский король, предвидя разрыв, еще гораздо раньше нас деятельно готовился к войне, но шведы не рассчитывали, что мы начнем кампанию зимой.

Нашим союзником, кроме Франции, являлась еще Дания, всегда примыкавшая к войне против Швеции; шведы же были в союзе с Англией, с которой Россия уже с 1807 г. находилась в разрыве.

Ввиду невозможности подкрепить местные финляндские войска из Швеции, если русские вторгнутся еще зимой, решено было заранее оставить крепости Свеаборг и Свартгольм на произвол судьбы, снабдив их достаточно сильными гарнизонами, а остальным же войскам отходить в глубь Финляндии, а весной, усилившись подкреплениями, перейти в наступление.

У нас определенного плана действий не было. Мы задавались только целью «занять как можно больше пространства земли», т. е. совершить нечто вроде оккупации, причем рассчитывали и на «образ мыслей жителей». Последние соображения исходили от того же Спренгтпортена и его пособников, бывших аньяльцев, укрывшихся от справедливого возмездия в России.

Главнокомандующим всех сил, назначенных действовать против Финляндии, стал граф Буксгевден, один из сподвижников Суворова. Его 24-тысячный корпус, снабженный всем необходимым для зимнего похода, к началу февраля 1808 г. развернулся по линии реки Кюмени двумя дивизиями (в трех колоннах) и одной дивизией в Саволаксе, на путях, ведущих туда от крепости Нейшлот.

Шведы имели пока в Финляндии только разбросанных 19 тысяч, из них свыше 7 тысяч — гарнизоны крепостей.

На рассвете 9 февраля, в сильную метель и стужу, мы перешли Кюмень и, после ряда успешных стычек со шведскими передовыми частями, заняли 13 февраля Борго. А 18 февраля Орлов-Денисов с лейб-казаками, драгунами и егерями с налета захватил Гельсингфорс, взяв 124 пленных, 19 орудий, массу снарядов, холодного оружия, шанцевого инструмента, пороха и провианта.

В Саволаксе дивизия Тучкова 1-го захватила Сен-Михель и продолжала наступать к Куопио.

Заместитель финляндского главнокомандующего графа Клингспора (еще не прибывшего из Швеции), генерал Клеркер, спешно стянул свои разбросанные слабые силы к Тавастгусу; Саволакская же бригада Кронстедта отошла к Куопио.

Клеркер намерен был принять бой и поджидал подхода русских, которые, обложив частью сил Свеаборг со стороны суши, с остальным войском быстро шли на Тавастгус. Но прибывший Клингспор, не попытавшись разбить по частям раздельно наступавшие наши колонны, приказал безостановочно идти на крайний север Финляндии.

Отступление это казалось бегством; мы увлеклись преследованием и, пренебрегая противником, захотели одновременно достигнуть нескольких целей. Часть сил была выделена для занятия Або, потом заслана даже по льду на Аланд; другая оставлена в Южной Финляндии для обложения крепостей и занятия прибрежных пунктов, наконец, третья (самая слабая, менее одной четверти всех сил) преследовала отступающих шведов, причем Тучкову 1-му надлежало перейти с большей частью своих войск поперек Финляндии и отрезать Клингспору путь отступления.

20 марта изданы были высочайший манифест и декларация к иностранным державам о завоевании Финляндии. «Страну сию, оружием нашим таким образом покоренную, мы присоединяем отныне навсегда к Российской империи, и вследствие того повелели мы принять от обывателей ее присягу на верное престолу нашему подданство», — гласил этот манифест. Император Александр уже списывался с Наполеоном относительно совместной высадки русских и франко-датских войск в Швецию.