Наконец, подползли к кладбищу.

Где-то вверху визжали редкие партизанские пули, — это по кладбищу стрелял отряд Домарацкого.

На кладбищенском холме окапывались около тридцати фашистов. Среди березок устанавливали пулемет.

— Выскочим, забросаем гранатами пулеметчика, а потом — на ура! — сказал Женя.

Так и сделали.

На эсэсовцев неожиданно сзади полетели гранаты, а потом раздалось «ура!» Разведчики бежали, стреляя из автоматов. Отряд Домарацкого со своей стороны кинулся на приступ.

Эсэсовцы растерялись и покатились с кладбища в поле.

На холме среди нескольких вражеских трупов остался исправный пулемет. К нему подбежали двое партизан поворотили пулемет в сторону фашистов.

Домарацкий тотчас же занял высоту.

— Спасибо, Женька! — крепко обнял он друга.

Партизаны очень обрадовались цинкам с патронами.

— Теперь есть чем палить, а то выстрелишь и смотришь в подсумок: много ли осталось патронов? — радовался Домарацкий.

Женя с разведчиками вернулся к Заслонову и доложил о том, что задание выполнено.

— Молодчина! — похвалил своего адъютанта командир.

За день заслоновцы отразили по всей линии пять атак. Августовский день пролетел незаметно.

Когда стало вечереть и с лугов потянуло ночной свежестью, Заслонов отдал приказ: на ночь всем отойти в глубь леса.

К лесу со всех сторон стягивались партизаны.

Отходили не только партизаны, но и драгалевские колхозники, кому удалось уйти от врага. Шли и гнали скот.

Заслонов приказал не задерживаться на лесной опушке, — она у фашистов была хорошо пристреляна, а в глубине леса минометный и артиллерийский обстрел не мог причинить большого вреда.

Партизаны заняли круговую оборону по лесным просекам.

На землю спустилась густая, теплая августовская ночь. Звездное небо окрасилось зловещим отблеском пожара, послышались одиночные выстрелы и крики: это эсэсовцы, наконец, заняв Драгали, в бессильном злобе расправлялись со стариками, женщинами и детьми, которые не успели уйти с партизанами.

В штабную землянку Заслонов приказал поместить раненых, а сам расположился под ветвями густой ели, как в шалаше.

Вокруг него сидели старшие командиры — Алексеев, Лунев, Смирнов со своим комиссаром и начальником штаба.

Дядя Костя собрал товарищей, чтобы обсудить создавшееся положение и наметить план дальнейших действий. Оставаться на месте в драгалевских лесах было уже нельзя: фашисты блокировали партизан, а с рассветом постараются еще больше сжать кольцо. Приходилось думать о том, куда передвинуть партизанские соединения.

Мнения всех сходились на одном: надо сегодня же ночью оторваться от фашистов.

Смирнов предлагал отходить на запад, в лесистый Сенненский район.

Заслонов категорически возражал против этого: он не хотел так скоро и просто уступить фашистам важнейший «треугольник» железных дорог: Орша — Витебск — Смоленск.

— Только денек подрались с фашистами и оставлять им «треугольник»? Ни за что!

В ночной темноте не было видно лица дяди Кости, но по голосу чувствовалось, что он возмущен.

— А что же делать? Драться здесь? — спросил Смирнов.

— Нет, отойти.

— Куда?

— Не на запад, конечно. Фашисты только и ждут, чтобы мы двигались в том направлении. А мы спутаем их расчеты: отойдем, но на север.

— На север? — удивился Смирнов.

— Да. На запад мы уйти всегда успеем. А пока потаскаем фрицев по белорусским болотам. У нас ни обозов, ни пушек. Мы всюду пройдем, а вот посмотрим, как они будут прыгать с кочки на кочку…

— А куда на север? — спросил Лунев.

— К озерам Верхита — Казенное. Кликните командира разведки.

— Я здесь, — подошел Алесь Шмель.

— Возьми одного человека и сейчас же сам посмотри, что делается у фашистов на дороге Горбово — Драгали!

— Константин Сергеевич, я с ним пойду. Можно? — попросил Женя.

— Ступай! Только осторожнее!

Алесь и Женя с большими предосторожностями пробрались к лесной опушке.

Фашистов вблизи не оказалось. К ночи они обычно уходили подальше от леса.

Разведчики подползли к дороге и легли, притаившись в кустах. Всматривались в темноту августовской ночи, прислушивались…

У Драгалей было тихо: фашисты закончили расправу с населением. Деревня догорела.

От Горбова доносился гул моторов.

На дороге же не было ни души. Очевидно, фашисты спали спокойно в населенных пунктах, где расположились воинские части с танками, минометами, орудиями. Оккупанты считали, что партизанам всё равно не вырваться из окружения.

Алесь и Женя решили пройти немного кустами по направлению к Горбову. Они подошли к пригорку, когда услыхали впереди гул мотора и грохот гусениц.

— Танк! — шепнул Алесь.

Друзья поднялись на пригорок и выглянули.

В темноте ночи где-то там вдалеке грохотал по дороге танк. А впереди него шла легковая машина. Свет ее фар падал яркой полосой на дорогу.

— Впереди легковая! — удивился Женя.

— В ней одет кто-то важный.

— Откуда ты знаешь, что важный?

— Танк охраняет легковую, — объяснил бывалый разведчик Алесь.

— Вот бы забросать этого важного гранатами, — вырвалось у Жени.

— А мы посмотрим, близко ли за автомобилем пойдет танк, — ответил Алесь, снимая с пояса гранату.

Танк как-то натужно затарахтел, затрещал и вдруг смолк, а легковая машина продолжала нестись вперед.

— Танк отстал. А ну, давай забросаем! — взволнованно сказал Алесь и прыгнул из кустов в канаву.

Женя последовал за ним.

Они притаились в ожидании машины.

Свет фар уже залил сосны на откосе и телеграфный столб с оборванными проводами.

Автомобиль легко взлетел на пригорок.

Алесь поднялся и швырнул в него гранату. Женя бросил вторую.

Яркая молния на мгновение осветила дорогу, сосны, телеграфный столб, а потом еще большей чернотой всё покрыла ночь.

Фары потухли. Автомобиль лежал бесформенной массой.

Алесь выскочил на дорогу.

Шофер, очевидно, был убит при взрыве. Из кабины опрокинутого автомобиля вылезала, крича, какая-то фигура. Алесь дал по ней очередь из автомата. Фашист упал.

Женя, пригнувшись, бежал вслед за товарищем к машине, хотя и не знал, зачем Шмель бежит к автомобилю.

Алесь зачем-то нырнул в машину и через секунду кинулся назад, закричав:

— Женя, бежим!

Медлить в самом деле не приходилось: танк, остановившийся было на дороге, уже мчался полным ходом к месту происшествия.

Он поливал пулеметным огнем всё вокруг. Пули летели в придорожные деревья, в песок.

Алесь и Женя скатились по канаве с пригорка и кустами бросились к лесу.

Очутившись в безопасности, запыхавшийся Женя спросил у товарища:

— Чего ты копался в машине? Что там нашел?

— Эх ты, разведчик! В машине я нашел портфель!

И он взмахнул перед носом Жени каким-то большим предметом.

Партизанские посты были начеку.

Алесь и Женя пошли с донесением к своему командиру.

Заслонов сидел всё там же, под елкой.

— Ну, что вы там подняли такой тарарам? Разве нельзя было тихо? — сначала накинулся он на разведчиков. Но, узнав все обстоятельства, остался очень доволен разведкой.

В портфеле оказались бумаги.

Лейтенант Лунев знал по-немецки. Его накрыли плащ-палаткой, и он при свете электрического фонаря перевел найденные документы.

Убитый был генерал-майором, комендантом Смоленска.

Он доносил командованию о том, что витебские партизаны окружены в драгалевских лесах и есть основание полагать, что они попытаются прорваться на юго-запад в район Стайки — Орша.

— А, что? Кто прав? — сказал Заслонов. — Нас будут ждать там, а мы вынырнем вон где. Подымайте понемногу народ. Идем на север! — приказал он.

Только через день фашисты напали на след Заслонова. Теперь эсэсовцы шли за партизанами по пятам. Каждый день они считали, что уже окончательно окружили партизан, но Заслонов снова ускользал от них.