— У меня голенищ нет, нечему блестеть, — поднял ногу, обутую в солдатский ботинок, Алесь.

— А ведь и на старшего лейтенанта, поди, дождь лил. Не так ли? — обернулся Заслонов к Коноплеву.

— Точно товарищ Заслонов, кропил. Мои ребята вторую неделю под дождем мокнут, всё на ходу, нигде не приземлились окончательно. Но мокнем и как-то все не промокаем. Сами смеемся: настоящая «шестнадцатая непромокаемая дивизия…»

Все рассмеялись.

— А почему шестнадцатая? — спросил комиссар.

— Нас всего шестнадцать: пятнадцать бойцов и я, — ответил старший лейтенант.

— Ну, пойдемте, товарищ Коноплев, потолкуем чутеньки, — пригласил к себе в землянку Заслонов.

Алексеев и Лунев пошли вслед за ними.

Группа Коноплева была принята в заслоновское соединение. Коноплев к ночи привел своих молодцов в Куповатский лес.

Утром Заслонов поговорил с каждым из них.

У такого бравого командира и бойцы оказались соответствующие. Они были разных родов оружия и из разных мест: калининские, полтавские, московские, томские, ленинградские.

— Ну, располагайтесь, товарищи! — сказал Заслонов и пошел вместе с начальником штаба к себе.

К Коноплеву подошел командир заслоновской разведки — Алесь Шмель — со своим помощником Сергеем Пашковичем.

— Мы хотим попросить вас, товарищ Коноплев, побеседовать с нами. Вы разведчик старый, а мы еще мало опытные…

— Давайте! Давайте! — охотно согласился лейтенант.

Шмель привел его к шалашам разведчиков. Их тотчас же окружили партизаны.

— Ну что же сказать? Идя в разведку, прежде всего проверить оружие, снаряжение и собственные карманы, — начал Коноплев.

— Чтоб ничего не бренчало, — догадался один из разведчиков.

— Да, верно! Подходить к деревне…

— Не с концов, а с середины, — подсказал другой.

— Еще до того, как входить, — поправил Коноплев: — слушай, — лают ли собаки. Если лают, — значит, в деревне чужие люди…

— Фрицы приехали: «яйка, масло», — вполголоса, но так, что все услышали, вставил Сергей Пашкович.

Алесь недовольно покосился на товарищей.

— Но нехорошо, если уже не тявкает ни одна собачонка, — значит, нарочно всех собак заперли. Входить в деревню — тут уж правильно говорили — надо с середины, а к хате — со стороны огородов, где нет окон.

— Само собою!

— Конечно!

— Знаем! — раздались голоса.

— Входя в деревню вечером, держи винтовку или автомат как можно ниже к земле, чтоб издали не было, видно, что несешь. А войдешь в хату, не спеши закрывать дверь: а вдруг увидишь такое, что надо немедля назад. Пока нашаришь в полутьме в незнакомой хам щеколду, тебя и стукнут! Если понадобится где-либо у знакомого человека спросить дорогу, сразу не спрашивай ту, которая тебе нужна…

— Насчет этого мы уже ученые!

— Три-четыре спросишь…

— Верно!

— А вот, товарищ, скажи мне, — как надо итти по лесу, чтоб тихо было? — спросил подошедший Куприянович; не стерпело старое охотничье сердце.

— Итти мелкими шагами, — ответил Коноплев.

— Так, так. И главное, ребятки, идучи, не хватайтеся за сухой валежник и не трогайте пней. Пень часто гнилой. Тронешь его, а он и рассыплется, затрещит… А по болоту как? — хитро смотрел на лейтенанта дед.

Коноплев улыбнулся:

— В болоте надо итти с кочки на кочку.

— И по кустикам, сынок! Вот то-то! — гордо обвел всех глазами Куприянович. — Я, брат, — старый охотник, все знаю. Кабы мне годков полсотни скинуть, я бы пошел в дело…

— А если придется переходить речку или озерко, где надо, чтобы не услышали, — знаете, как итти по воде? — продолжал Коноплев.

— Э, товарищ дорогой, у нас озер и речек много! Под Лепелем тут все скрозь рыбаки, знают, как ходить по воде. Не раз с бреднем таскались. Идешь и ноги суешь по дну вот так, — показал Куприянович.

— Верно, дедушка. Как на лыжах идешь, так надо итти и по воде.

— Ну, на лыжах я, хромой, не ходок! — замотал головой Куприянович.

— Товарищи, а по компасу вы ходить умеете? — быстро спросил Коноплев, оглядывая всех.

Разведчики потупились.

— Как мышь по цимбалам, — ответил за всех Алесь.

— Зачем нам компас, если мы тут до самого Лепеля всё знаем! — сказал один из колхозников.

— А карту читать?

— Слабо ориентируемся, — признался Пашкович.

— Ну так вот, давайте и займемся компасом и картой. Это азбука разведчика, ее надо обязательно всем знать!

Куприянович не стал слушать дальше, шагнул в сторону.

— Антон Куприянович, куда же ты? — окликнул его Алесь.

— Вы молодые, учитесь. А старику зачем компас, если солнце есть? А карта — мне его карта больше голову закрутит! — махнул рукой дед и отошел от разведчиков, которые тесным кольцом окружили лейтенанта Коноплева.

Слух о бесстрашном командире партизан-железнодорожников дяде Косте, который проводил в Орше, на виду у фашистов, дерзкие операции в самом депо, а теперь из лесу бьет оккупантов, катился всё дальше и дальше.

К дяде Косте потянулись одиночки и группы народных мстителей.

Заслонов собирал вокруг себя эти разобщенные силы.

Боевые дела на железнодорожных линиях шли полным ходом.

Чаще всего доставалось фашистским поездам на излюбленном, хорошо изученном заслоновцами перегоне Стайки — Богушевская. Как ни патрулировали оккупанты железную дорогу, партизаны всё-таки ухитрялись минировать ее.

И не раз летели под откос немецкие танки, орудия, автомашины, а с живой силой получалось так, как пелось в партизанской частушке:

Заслоновские разведчики зорко следили за передвижениями на железной дороге по всем линиям, идущим из Орши на Витебск, Смоленск, Могилев и Минск.

И особенно наблюдали за линией Витебск — Орша. По ней в мае фашисты перебрасывали громадное количество военной техники и солдат.

Все полученные данные немедленно передавались по рации на «Большую землю».

Заслонов, наконец, добился того, о чем мечтал: в результате постоянных действий на линии Витебск — Орша значительно сократилось движение поездов: фашисты уже боялись ездить ночью, и поезда шли только днем.

— Погодите, голубчики, мы добьемся того, что вы по всем магистралям сможете передвигаться только днем, да и то с опаской! — говорил Заслонов.

Не забывал дядя Костя и фашистские «земские хозяйства». Заслоновцы изымали на мельницах запасы муки и зерна. Несколько раз — по старой памяти — наведывался Заслонов в Межево.

Связные из ближайших к Межеву деревень сообщили Заслонову, что на складах хозяйства фашисты собрали двадцать тонн зерна, награбленного у населения разных деревень. Зерно приготовлялось для снабжения гитлеровской армии.

Заслонов решил захватить эти запасы. Он окружил Межево, выставил на всех дорогах, ведущих к нему, заставы с пулеметами, а сам поехал раздавать зерно крестьянам окрестных деревень: Межево, Шемберево, Мальжонки.

Дядя Костя стоял у амбара, наблюдая, как разбирают добро. В деревнях жили впроголодь, питались одной картошкой, и люди не помнили себя от радости.

У амбаров было похоже на ярмарку: толпились женщины, старики и дети. Комиссар и командиры отрядов Шурмин и Норонович смотрели за раздачей зерна.

Толпа весело гудела:

— Вот и дожинки[8] у нас!

— Тетка Агата, что так мало насыпала?

— Взяла, сколько донесу.

— Петрок, тебе не тяжело? — спрашивал паренек у младшего братишки, который чуть тащил свою непосильную ношу.

— Не-е, донесу!..

Смущенные переглядывались между собой, несмело подходили к амбару молодые девчата.