Наконец Барри позволил им говорить, и она сказала:

– Мне надо домой. Я оставила телевизор включенным для Гарриса и Сьюзен. Они, должно быть, ужасно перепуганы.

– Не переживай, Лиз, не отнимут у нас собак, – подбодрила ее Вайолет. – Не такие там, блин, дуболомы сидят.

Но королева переживала. Она знала многих политиков, и они были как раз такими дуболомами.

Наведя маникюр с педикюром, Камилла тоже поспешила домой, и Чарльз потребовал прустовского по части подробностей рассказа о том, как она провела время в доме семейства Тоби. Разговор с матерью о беременности Шанель он всячески оттягивал. Камилла заверила мужа, что королева вроде бы рада тому, что скоро станет прабабушкой, но Чарльза и эта новость не ободрила. Он уже побеседовал с сыном и пришел в ужас от его легкомысленного отношения к проблеме. Когда Чарльз упрекнул Гарри в пренебрежении контрацепцией, тот лишь ответил:

– Па, я на это отвечу одним словом, и это слово – Грэм!

После ужина Чарльз откупорил бутылку свекольно – репяного розового, и Камилла сочла, что настал удобный момент сообщить о новом собачьем законе. Захмелевший от неожиданно крепкого вина, Чарльз поцеловал Камиллу в макушку и сказал:

– Еще один пакет законов, которые никто не будет выполнять. Это же Англия, дорогая моя.

Шло последнее заседание правительства перед выборами. Члены кабинета сидели вокруг большого полированного стола, поглядывали в ожидании премьер – министра на дверь и шепотом переговаривались. Лишь немногие рассчитывали сохранить места в парламенте после выборов. Рейтинг популярности правительства равнялся семнадцати процентам, меньше не бывало никогда.

Министр финансов помимо воли без конца ощупывал листок с заявлением об отставке, лежащий во внутреннем кармане пиджака. Он не сомневался в разумности своего решения и испытывал блаженную легкость от того, что скоро выйдет из грязного дела. Они с Митци уедут в деревню, станут подолгу гулять по лесным тропкам – не все еще проселки отошли в частную собственность. Он разведется с Вероникой и женится на какой‑нибудь веселой толстушке. И пусть министр финансов еще не повстречал свою вторую жену, но мысленно уже видел: вот она идет ему навстречу, и рядом с ней послушно трусит собака. У этой женщины милое лицо, смеющиеся глаза, она пригласит его к себе выпить чаю с домашними плюшками.

От мечтаний канцлера оторвало появление Джека Баркера, вступившего в кабинет походкой автоматчика, усвоенной после недавнего визита к президенту Соединенных Штатов.

Занимая кресло во главе стола, Джек сказал:

– Нынче утром мы можем себя поздравить. Минувший вечер был триумфом нашей политики. Мы провели два важных закона: акт о стремянках и акт об ограничении собак. Я догадываюсь, что некоторые из вас весьма привязаны к своим… – Джек выдержал паузу, окидывая взглядом сидящих за столом. – Своим стремянкам.

Он засмеялся.

– Но люди должны увидеть, как вы отделаетесь от них, и то же самое касается собак. Мы обязаны подать пример. Я хочу сделать фоторепортаж завтра утром здесь, на Даунинг – стрит. Если ваши собаки находятся в округах, возьмите служебные машины и привезите их. Они нужны мне у резиденции завтра к одиннадцатичасовому брифингу.

– И что станет с нашими собаками? – спросил министр финансов.

– Мы отправим их работать на фермах… в Канаде.

– Это распространится и на собак населения? – подал голос министр внутренних дел.

– Канада – большая страна, – ответил Джек.

Глава секретариата возбужденно зашелестел бумагами, предвкушая всплеск бюрократической возни, карантин и практические трудности с перевозкой десятков тысяч собак, их кормлением в пути и уборкой фекалий. Ведь выбрасывать загрязняющие вещества в море запрещено.

Министр финансов размышлял, хватит ли у него сил устроить переворот. Премьер, что совершенно очевидно, безумен, и канцлер знал, что большинство в кабинете согласится с его диагнозом, если сейчас он поднимется и обличит Джека. Он был почти уверен, что может рассчитывать на остальных, но чувствовал себя бесконечно уставшим и с горечью думал, что у Джека остались сторонники в силовых ведомствах. Слишком поздно. Вынув из кармана заявление, министр финансов подал его Джеку:

– Премьер – министр, я больше не могу работать в этом правительстве.

Все смолкли. Пока Джек читал, никто не смел шевельнуться.

Наконец Джек заговорил:

– Что ж, Стивен, хотел бы я сказать, что ты хорошо потрудился и что нам тебя будет не хватать, но не могу. Ты был не больше чем хренов счетовод и ничем не помог мне противостоять собачьему террору.

– Ты свихнулся, Джек, – произнес министр финансов. – Нет никакого собачьего террора.

Он огляделся в поисках поддержки, но министры отводили глаза.

Поздно вечером он уже был с Митци у себя в округе. Когда министр сообщил Веронике, что его карьере, а равно их браку пришел конец, она приняла новость спокойно и, уходя, сказала:

– Слава богу! Больше не придется изображать оргазм.

Инспектор Лэнсер перед компьютером в своем кабинете в вагончике читал последнее правительственное распоряжение. Акт об ограничении количества собак прошел одобрение парламента, утвержден и вступает в силу через четыре недели.

Лэнсер проворчал, обращаясь к Дуэйну Локхарту:

– Будто у нас без этого работы мало, вот ешкин кот. Придется снимать личный состав с наблюдения и бросать на инспекцию собак. И где, мать их, мне устраивать сборный пункт для собачни?

Инспектор распечатал циркуляр и раздал копии подчиненным. Дуэйн пропустил юридическую тарабарщину и сразу перешел к резюме. Там было несколько положений:

• Все собаки лицензируются (цена лицензии 500 фунтов ежегодно).

• В одном домовладении разрешается держать не более одной собаки.

• Запрещается содержание собак в квартирах и меблированных комнатах.

• В общественных местах лицензированных собак предписывается выгуливать на поводке и в наморднике.

• Собакам запрещается лаять, выть и скулить в период между 22.00 и 08.00.

• Собакам запрещается справлять большую и малую нужду в общественных местах.

• Собаки, нарушающие правила, подлежат изъятию.

• Изъятые собаки направляются на сборный пункт, откуда они будут отправлены в Канаду.

Тут инспектор Лэнсер, к ужасу Дуэйна, спросил:

– Послушай, Дуэйн, как насчет послужить в собачьем контроле?

– Если честно, сэр, я не особо лажу с собаками.

– А я не особо лажу с людьми, Дуэйн. Но мне приходится иметь с ними дело, правильно? Тебе понадобится защитная одежда, фургон, намордники и помощник, так что будешь работать с констеблем Бут. У нее особая слава, но это единственный известный мне констебль, способный взглядом усмирить питбуля.

Дуэйн слышал о констебле Бут, в данный момент она находилась на больничном: повредила спину на спортивных соревнованиях городской полиции.

– Похоже, опасная работа, – заметил он.

– Угу, – согласился Лэнсер. – Так что убедись, что твой тазер в порядке. Иные хозяева могут и разбушлатиться.

– Думаю, я не очень гожусь для этой работы, сэр, – еще поупирался Дуэйн. – Я слишком мягкий.

– А ну не хнычь, Локхарт! – зарычал Лэнсер. – Не то враз окажешься за воротами на своей мягкой заднице.

Констебль Абигайль Бут имела крепкое сложение и волевой подбородок. Она была свирепо честолюбива и, казалось, обходилась без раздумий и без чувств. Она с удовольствием приняла новое назначение.

– Никогда не понимала, какой прок в собаках. В смысле, зачем они нужны?

Дуэйн считал, что будет справедливо предупредить владельцев собак о новом законе, и попросил Абигайль Бут составить листовку с четким разъяснением правил и указанием четырехнедельного срока.

– Зачем это? – изумилась Бут.

– А откуда люди возьмут пятьсот фунтов на собачью лицензию? И как насчет тех, у кого несколько собак? Мы поступим по – людски, если дадим им время решить, какую собаку оставлять.