– Какие аспекты современных манер вы имеете в виду? – уточнила принцесса.

– Ну, например, правильно ли отвечать на мобильник, когда сидишь на толчке? И сколько раз в одном предложении можно сказать «мля», не оскорбив человека?

Или когда мои девочки танцуют над клиентом. правильно стаскивать стринги или оставлять?

Принцесса Кентская слегка оторопела. Она‑то думала, студентов нужно будет научить тонкостям поведения за столом, искусству управляться с ножом для рыбы или как обращаться к баронету. Однако работа есть работа. Денег остро не хватало, а За – За позарез требовалась новая шубка, пока не наступила зима.

– Я принимаю ваше предложение, мистер Грайс.

– Заметано! – обрадовался Грайс. – Я закажу визитки. Как вам нравится «Академия принцессы Кентской»?

– Звучит вполне роскошно, – похвалила принцесса.

– Можете начать с моей жены, – продолжал Грайс. – Она отличная баба, но немного неотесанная.

Принцесса Кентская встречала Сандру в поселке и считала ее чистейшим образцом трущобной шалавы.

– Сколько, вы думаете, понадобится времени, чтобы сделать ее леди? – озабоченно спросил Грайс. Посвящение в рыцари намечалось через неделю, и ему хотелось сразу шагнуть с верной ноги.

– Боюсь, с этим надо родиться, – сказала принцесса. И добавила, заметив удрученное лицо собеседника: – Но дайте мне неделю, и вы вряд ли узнаете свою жену.

Остановив у дома принцессы, Грайс кивнул:

– Тогда до скорого.

Он ждал, пока принцесса выйдет, но та сидела, склонив голову и улыбаясь наподобие портрета как – там – ее Лизы.

– Что такое? – растерялся Грайс.

– Я жду, пока вы откроете мне дверь, экий вы негалантный, – ответила принцесса со смешком.

Грайс вывалился из машины, мотнулся к пассажирской двери и, распахнув ее, картинно помахал туда – сюда рукой. Ему не терпелось сделать так же перед женой.

Вечером, когда они с Сандрой ехали из «Отрыва», где встречались с бухгалтерами, Грайс, подкатывая к крыльцу Старой мельницы, сказал:

– Сиди на месте, киска. Я тебе открою.

– Я че, блин, калека тебе? – удивилась Сандра. – Сама, блин, вылезу.

Громко хлопнув дверцей, Сандра захрустела белыми ковбойскими сапогами по гравию дорожки.

Грайс обернулся к Рокки:

– Люблю ее всеми потрохами, но если она не подтянется, придется поменять на более топовую модель.

Вечером, разбалтывая бренди в коньячной рюмке размером с голову младенца, Грайс заметил, что в ручье под стеклянным полом накопилось еще больше мусора.

Сандра и мать уже легли, поговорить, не считая Рокки, было не с кем. Рокки надеялся, что Грайс не станет его задерживать допоздна. Он устал и хотел поскорее устроиться в корзине и заснуть. Но Грайс пробурчал: «Рокки, я тебе когда‑нибудь рассказывал, как бедно мы жили, когда я был маленьким?» – и у пса упало сердце: на боковую он отправится не скоро.

Грэм еще ни разу не бывал в зоне изоляции. Такси, которое он взял на станции, затормозило у пропускного пункта, но выходить Грэм не спешил.

– Передумали? – усмехнулся водитель. – Я вас понимаю. Там зверье настоящее.

Грэм смотрел на стальную ограду, увенчанную колючей спиралью. Вокруг зазубренных стальных лезвий обвился побег ломоноса.

– Это монтана, – сказал водитель. – Поздно цветет, но очень жизнестойкая.

– Надо бы срезать, – заметил Грэм. – Неподходящее место. Если кто‑нибудь захочет ее сорвать, можно пропороться до костей.

Волоча за собой чемодан на колесиках, Грэм подошел к воротам. Инспектор Лэнсер высунул голову в окошко караульной будки и проверил у Грэма бумаги.

– Четыре дня на оценку риска? – засомневался Лэнсер.

– Я работаю очень тщательно, – ответил Грэм и, по сути, не солгал.

В своей области он был известен как всем перестраховщикам перестраховщик, а молодые сотрудники – бунтари считали его безжалостным орудием закона о безопасном быте. Однажды Грэм даже появлялся в местных теленовостях – он поддержал решение городских властей спилить старинные каштаны. Деревья, сказал он, представляют опасность для детей, которые, несмотря на все предупреждающие таблички, так и норовят сбивать каштаны с верхних веток, бросая в них палками. «И кто‑нибудь может лишиться глаза», – резюмировал Грэм.

Инспектор Лэнсер изучил удостоверение и забил регистрационный номер в компьютер. Через несколько секунд досье Грэма засветилось на экране. Лэнсер с интересом прочел, что Грэм подвержен заболеваниям мочевыводящих путей и что вчера в 11.57 утра он приобрел в руислипском «Эйч – эм – ви»[68] последний диск Джеймса Бланта.

– Я тоже неравнодушен к Джеймсу Бланту, – сказал Лэнсер. – Новый альбом так же вштыривает, как и прошлый?

– Он перерастает свой прежний канон, это духовный опыт par excellence, – ответил Грэм и добавил: – Приятно узнать, что на «Вулкане» работают хоть какие‑то программы.

Он говорил с Лэнсером как специалист со специалистом. «Вулкан» был дежурной темой для шуток у всех, кто имел доступ к системе.

Лэнсер рассмеялся:

– Вчера был прикол. «Вулкан» выслал всем пенсионерам в Ковентри свидетельства о смерти.

В ответ Грэм раздвинул губы на манер театральных кулис. По – честному, это нельзя было признать улыбкой, но Лэнсер сделал скидку и дал Грэму знак проходить.

По дороге к переулку Ад Грэм замечал массу бытовых рисков: дерево с нависшим суком, бесчисленные трещины в тротуарных плитках и повсеместные свидетельства халатного отношения к безопасности быта у самих людей. Машины без колес, установленные на кирпичных стопках, человек на стремянке, ребенок без защитного шлема верхом на трехколесном велосипеде. Свернув в переулок Колокольчиков, Грэм попался на глаза Дуэйну Локхарту, у которого был приказ останавливать и досматривать по крайней мере по пять человек в час.

Для Дуэйна, прочитавшего всю переписку Грэма Крекнелла с кровными родителями, Грэм был как будто знакомцем. Тем не менее констебль держался отстраненно и документы проверял деловито и даже торопливо, хотя и не смог побороть искушения слегка придраться. Чем‑то этот парень вызывал у Дуэйна гадливую дрожь. Да, Грэм явно форменный придурок, но дело было не в этом.

Просто он будил в Дуэйне гада, и этот Дуэйн становился сам себе противен.

– А для чего вы остаетесь в доме мистера и миссис Виндзор на четыре дня? – грубо спросил он Грэма.

Ответ у того был припасен заранее.

– Я готовлю доклад о возможной реставрации монархической системы в аспекте безопасности быта. С особым вниманием к возможным рискам злоупотребления властью со стороны будущего монарха и его консорта – в случае, если мистер Виндзор унаследует трон.

Дуэйн глянул на экран своего наручного компьютера и задал следующий вопрос:

– А куда вы дели Джина с Тоником?

Грэм на миг опешил. Откуда этот молодой полисмен – мулат знает клички его собак? Грэм не помнил, чтобы сообщал подобные сведения «Вулкану» или каким‑нибудь официальным лицам.

– Ждут в собачьей гостинице «Эксельсиор».

Обыскав Грэма и не обнаружив при нем ни оружия, ни взрывчатки, ни табака, ни наркотиков, Дуэйн указал дорогу к дому Камиллы и Чарльза, а затем развлекся просмотром дополнительных сведений, считанных с удостоверения придурка.

Грэм не любил капусту, потреблял много черной ваксы и в последний раз обращался к врачу с жалобой на «странное ощущение в указательном пальце». Он сказал доктору, что к ночи ощущение пропадает, но днем становится невмоготу Недавно, после смерти родителей, Грэм унаследовал двенадцать тысяч фунтов. В двенадцать лет получил предупреждение от полицейского за то, что забросил огрызок яблока в соседский двор. Выписывает журналы «Настольные игры» и «Риск»[69]. Безуспешно пытался отменить подписку на «Собачий мир», оставшуюся от матери.

Когда Грэм скрылся из виду, Дуэйн пробормотал себе под нос: