– Скажи ей, чтобы перестала, а? – проскулил он принцу Гарри. – Такое унижение!
Гарри сказал:
– Умный чел. Это зверски умная хрень, чел.
Олторп опустился на четыре лапы и потрусил на кухню, бормоча:
– Сперва позор, потом пренебрежение.
Уильям втайне надеялся, что они не застанут Грэма. Но Грэм был тут как тут, во всей своей красе, – сидел за кухонным столом и обучал принца Уэльского и Камиллу премудростям игры в блошки. Он как раз собирался тиснуть фишку когда, подняв глаза, увидел на пороге Шанталь Тоби в луче света, опаляюще прекрасную в белой блузке и джинсах с широким кожаным ремнем.
Шанталь приветствовала его улыбкой щедро унавощенных блеском губ.
– Вы, должно быть, Грэм, – сказала она.
Чарльз поднялся на ноги.
– Грэм, это Шанталь Тоби. Она ухаживает за твоим… э… дедом в интернате Фрэнка Бруно.
Шанталь воскликнула:
– Блошки! Я раньше играла с дедушкой. За каждую фишку в котел он давал мне мятный леденец.
– Превосходно, – обрадовался Грэм. – Не хотите сыграть?
Шанталь села на единственный свободный стул, а Уильям, привалившись к мойке, ограничился ролью зрителя, следя за командной игрой: Шанталь с Грэмом против Чарльза и Камиллы. Уильям заметил, что Шанталь чаще обычного отбрасывает волосы и, смеясь, закидывает голову и скалит безупречные зубы.
Олторп, который тоже пришел в гости, за неимением иных занятий завел разговор с Лео:
– Тебя не тошнит, как это людям не лень разыгрывать всю эту туфту, чтобы всего лишь перепихнуться?
– Олторп, что за выражения! – возмутился Лео.
– А я согласен, – рыкнул Фредди. – Собаки не тратят время попусту. Нюхнул по– быстрому – и за дело.
– Лео у нас романтик, так ведь, малыш? – вмешалась Тоска.
– Сучкам нравится, чтобы их хоть чуть– чуть уважали, – развил тему Лео. – Парочка комплиментов никогда не помешает. Очнись, Фредди, ты отстал от жизни.
Фредди оскалился на Лео, шерсть на загривке поднялась.
– Не начинай, Фредди, – тявкнула Тоска.
Олторп занял сторону Фредди, и два кобеля кинулись на Лео, рыча и бранясь. Тоска бросилась наутек и спряталась у ног Камиллы. Чарльз схватил Фредди и выкинул в сад со словами:
– Дрянная ты собака, Фредди!
Когда кухонная дверь захлопнулась, Фредди потрусил в огород и помочился на последний кочан поздней капусты.
После того как Шанталь с Грэмом трижды обыграли Камиллу и Чарльза, блошки убрали и стали накрывать на стол. Шанталь и Уильяма пригласили к обеду.
– Почему бы вам, молодые люди, не познакомиться поближе, пока мы с Чарльзом приготовим что‑нибудь на обед? – предложила Камилла.
– Молодые! – воскликнул Уильям. – Разве Грэму не за сорок? Или это теперь считается молодостью?
– Сорок – это как прежние тридцать, – сказала Камилла. – Теперь люди живут дольше. Твоя прабабка, например, – она умерла в сто один.
Грэм припомнил:
– Я плакал целых пять минут, когда узнал, что она все‑таки умерла. Я чувствовал какое– то родство с ней.
– Вы от нее кое‑что унаследовали, Грэм, – умильно промурлыкала Шанталь. – У нее были такие же усики, как у вас.
Грэм с достоинством огладил растительность над верхней губой.
Когда молодежь ушла в гостиную, Чарльз сказал Камилле:
– Чем их кормить? В кладовке пусто, а деньги мы давным – давно издержали.
– Я займусь этим, – ответила Камилла. – А ты иди побеседуй с детьми.
Она оценила наличные запасы: соус карри, паприка, немного рисово – овощной смеси и непременные овощи с огорода. Ни мяса, ни сыра, ни рыбы, ни яиц. Но при этом штабеля собачьих консервов и несколько коробок собачьего печенья.
– А вы отменно снабжены провизией, а, сладкие? – обратилась Камилла к собакам.
Уильям нисколько не хотел «узнавать» Грэма. Он плюхнулся в дальний угол дивана и принялся изучать разнообразие мозолей на ладонях. Грэм развлекал гостей, рассказывая о своей работе, – вот расписывает, думал Уильям, будто он Джеймс Бонд или такой же крутой. Для лесомонтажника инспекторы по безопасности были врагами. Грайс считал их подонками последнего разбора.
У Шанталь горели глаза.
– А моя профессия – заботиться о людях, – сообщила она. – Я медсестра.
– Нет, Шанталь, – вмешался Уильям, – ты санитарка, у тебя нет образования, так ведь? Ты на вшивой минимальной зарплате.
Шанталь оскорбилась, ее пухлая губа задрожала. Зачем Уильям глумится над ней в присутствии брата?
– Уиллс, дорогой, Шанталь бесподобно ухаживает за дедушкой, – сказал Чарльз.
Грэм спрятал лицо в ладонях. Он вспомнил добрую медсестру, которая утешала его у постели приемной матери, умиравшей от страшных ран, нанесенных газонокосилкой.
Заметив, что с ним неладно, Шанталь спросила:
– Что случилось?
– Я им говорил, что косилку должен обслуживать специалист, – прохрипел Грэм.
Камилла позвала всех к столу. На плите булькало карри, иточая восхитительный аромат, на столе уже дымилась гора риса и стояли тарелки с пряными овощными крутонами.
Садясь, Чарльз пробормотал:
– Камилла, дорогая, ты абсолютная волшебница. Как ты это все сотворила?
Грэм вытер слезы и пробурчал, что не любит карри, но рагу попробует. Камилла с тревогой следила, как гости отправили в рот первые обжигающие кусочки красного мяса.
– Это просто упоительно, дорогая, – похвалил Чарльз. И стал рассказывать анекдот о своей поездке в Дели.
Уильям вспомнил фотографию матери, одиноко сидящей на фоне Тадж – Махала. К собственному ужасу, он почувствовал, что глаза наполняются слезами. Он обвинил в этом острое карри, но едва позволило приличие, откланялся. Шанталь осталась и помогла Грэму мыть посуду.
Оказавшись с ней наедине, Грэм спросил:
– Шанталь, вы умеете хранить тайны?
Однажды Шанталь навлекла на свою голову большие неприятности, нечаянно выболтав, что Беверли Тредголд официально меняла имя, а вообще‑то ее звали Эдна Брюквер.
– Не говорите мне ничего тайного, Грэмми. Не успеете вы и глазом моргнуть, это будет знать весь поселок.
Но Грэму не терпелось рассказать о своем королевском происхождении кому‑нибудь со стороны.
Поэтому он со значением произнес:
– Вы, наверное, думаете, я обычный парень с простым кухонным полотенцем в руках, в заурядной кухне в скучном городишке… – И умолк.
Шанталь была терпеливой девушкой, но даже ее это вступление начало утомлять.
– Ну – у? – не выдержала она.
– Так вот, я не обычный парень. Я принц крови. Второй наследник трона.
Шанталь поскребла пригоревшее дно кастрюли из‑под рагу кончиком ножа.
– Да я знаю. Уильям говорил.
Грэм возмутился:
– С меня взяли клятву молчать!
Шанталь засмеялась:
– Да не пыжьтесь так. Секретов щас в принципе не бывает. Секреты – это из старинных времен.
Грэм взял нож из ее руки, сполоснул, вытер и осторожно уложил в нужный ящик. Мыть посуду они продолжили в дружеском молчании.
Портной как раз замерял длину шагового среза, снимая мерку для торжественного костюма с цилиндром, и Грайс стоял в трусах, когда зазвонил мобильник. На связи был мистер Лоувуд, исполняющий обязанности директора школы.
Преподавательский состав угрожает уволиться еп masse в поддержку учительницы по истории религии, которая поспорила с Шанель Тоби о креационизме.
– Креационизм? Это что за хрень, если по – простому? – рявкнул Грайс в трубку.
– Это воззрение, согласно которому Бог сотворил Вселенную и все, что в ней есть, за семь дней, – ответил мистер Лоувуд. – Вернее, за шесть, в седьмой он отдыхал.
– Неудивительно, – заметил Грайс. – Любой замудохается от такой работы. Ну так в чем дело‑то?
– Шанель Тоби усомнилась в этой концепции и доказывает, что прав Дарвин, и довольно агрессивно утверждает, что мы происходим от обезьян. Я боюсь, там дошло до рукоприкладства.
Грайс, и сам изрядно походивший на обезьяну, подумал о предстоящем посвящении и о том, что королева явно выказывает приязнь к Шанель Тоби. Рисковать было нельзя.