С улицы В мертвенном свете стеклянных шаров Женщина в каменной маске, Нужная взбодренность четких шагов, Встречи безличны, заучены ласки. Сердце изжило, забыло мечту, Первые взгляды, пожатья, Солнце и яблоня в нежном цвету, Радостней цвета их белое платье. Режущий ветер качает шары, Снег от мороза хрустит под ногами, Улица в наглом захвате игры Телом продажным, тупыми словами. Кто он, который придет и возьмет, Вялый, поникнет на груди. Снова и снова она проклянет: Дьявольской город — ни звери, ни люди. Смерть с нею заживо правит пиры, Смятое ложе, гробница. Режущий ветер качает шары, Черная шляпа, как черная птица. Арлекин За кулисою один У заветной дверцы Плачу, бедный Арлекин, О разбитом сердце. Гаснет лампа, все тесней Обступают тени, Вторит ночь тоске моей Песнею осенней. Вот твой бубен, обруч твой, Звездная повязка. Где теперь ты, что с тобой, Золотая сказка?.. Лейтесь слезы вы мои, Бисерные блестки Мойте слезные ручьи Грязные подмостки. Хлещет дождик, ветер пьян, Вздулась парусина, Пропади ты, балаган, С горем Арлекина. «Ослепший месяц странно гас…» Ослепший месяц странно гас, Вокруг менялись очертанья, Куда-то тихо плыли зданья И кто-то в даль спешил от нас. Мы шли. Был страшен ранний час, Был страшен каждый миг сознанья, А месяц гас, и плыли зданья, И кто-то в даль спешил от нас. Сон Я трепетал, наш путь был горд и страшен, На встречу нам плыл облачный чертог, Багрянцем роз и золотом украшен. На грани медлил огнеликий бог, И кругозор туманился широко. Я посмотрел и оглянуть не мог. Мелькнули срывы белого потока, Верхи камней и скалы на весу, «Ко мне, ко мне», — шумел он издалека. На склоне лес и тайное в лесу. Он слал привет. Я вспомнил дев пещерных, Их вольный смех и дикую красу. Поля, селенья на уступах верных. Туда, туда. Но снова синева. Тревожней высь и шум от взмахов мерных. Теснило грудь, мутилась голова, За мыслью мысль противилась несвязно. И были мне орлиные слова: «Учись парить без страха и соблазна». Дьяволы города Дьяволы города, цепки их сети, Над бредящим городом черный покров, Хмурые улицы в мертвенном свете Колеблемых ветром стеклянных шаров. Дьяволы города, купли и мены, Кто не предатель, кто здесь не лжет? Справа и слева все стены и стены, Вывески, вывески, пасти ворот. Дьяволы города все запятнали. Бледный мечтатель в камнях тюрьмы. Чахлые дети в промозглом подвале, Женщина с сердцем страшнее чумы. Дьяволы города, все им не сыто, До боли изведана каждая ночь. А дни? Иль не знаете, солнце убито. Прочь из проклятого города, прочь! Цветок Дочь солнца и земли, Она была цветком, И от людей в дали Росла в лесу глухом. Сошлись мы в поздний час Меж уличных огней, И страсть взманила нас От шума и людей. Смеялся в хрустале Янтарный бес вина, Свет гас и в теплой мгле Мы были два звена. Я вкрадчиво шептал, Как шепчет ветерок, Я нежно целовал, Я знал, она цветок. Мелькнула сказкой ложь, Вновь улица, рассвет… Спросил я: «ты придешь?» Сказала: «да», как «нет». Дочь города Когда затихнет город гулкий, Она, дочь бездны городской, Сойдет в кривые переулки С плаката модной мастерской. На перекрестке, молча, станет И как судьба подстережет, Полночный взгляд ее заманит И черной молнией зажжет. На миг преступишь в знойном чуде Заклятье стен и смех колес, Целуя дерзостные груди И шелк дурманящих волос. Но глянет утро из тумана В заголубевшее окно, Поймешь, что сердце было пьяно И лживым сном обольщено. К степным просторам нет возврата. Не будет солнечных побед, Смотри, опять она с плаката, Смеясь, кричит тебе вослед. |
