Ведьма Она что-то пела и жалась ко мне, И мчались мы долго в санях расписных, На башенной тройке коней вороных Серебряным лесом при ясной луне. Морозило крепко и пыль из-под ног Колола лицо и пушила ковер, Вдруг в сумрачных елях сквозь белый узор Призывным намеком блеснул огонек. И кони свернули и вынесли нас На малое поле к избушке кривой. За тусклым стеклом огонек золотой, Как будто кто дунул, мигнул и погас. «Что ж это» — смущенно промолвил я ей. «Поди, постучи», засмеялась она. И только успел я дойти до окна, Гляжу и уж нет ни ее, ни коней. Стал звать я, никто не ответил на зов, Прислушался, робко доносится л бег. Лежит, как алмазы, сверкающей снег, Ни звука вокруг и не видно следов. Царевна Над синим морем дуб зеленый, Под дубом терем златоверхий, А в терему краса — царевна, И день и ночь глядит царевна На перстень с камнем самоцветным, Глядит и горько, горько плачет. Принес ей перстень воронь черный, Взмахнул, вещун, крылом широким, Взмахнул и скрылся в поднебесьи. Царевна плачет, причитает: «Зачем ты, солнце-ведро, всходишь, Зачем ты, ветер, тучи гонишь? От слез не вижу бела-света, И как в ненастье цветик вянет, От слез краса моя завяла. Очнись, мой любый, мой голубый. Во чистом поле конь твой рыщет, Лихого посвиста не слышит. Очнись, мой любый, мой голубый. Очнись и встань на резвы ноги, Сядь на коня; скачи быстрей. Уж я раскину черны косы, Возьму тебя на жарки груди И замилую-зацелую». Царевна плачет у оконца, Шумит над нею дуб зеленый, Внизу о камни море плещет. * * * Ночной порой по темным волнам, Раскинув бороду седую, Плыл царь морской, считая звезды; Он из-за шума слышал голос И видел, старый, как царевна Метнулась с берега крутого. Рукой чешуйчатой ударил, До дна буруном вспенил волны, Увлек на дно красу царевну. Вставало солнце из-за тучи, В царевнин терем заглянуло, Был тих и пуст царевнин терем. Царевна дверь не притворила, Пролетом ветер скрипнул дверью. Был тих и пуст царевнин терем. Дуб прошумел зеленым шумом И стукнул веткой над оконцем. Был тих и пуст царевнин терем. * * * На дне морском дворец хрустальный, А во дворце краса царевна, И царь морской у ног царевны. Вверху то прозелень, то просинь, Вокруг все чудища, да рыбы, Да девы с рыбьими хвостами. Царевна спит, царевне снится: «Опять он с нею, сокол ясный»… — Все в серебре смеется море. Но лишь пробудится царевна, На перстень взглянет, сон свой вспомнит, Слезами жгучими зальется. И в гневе царь скликает ветры, Вздымает волны словно горы И корабли за днища ловит. «Далеко в пустыне моря…» Далеко в пустыне моря Спят глухие острова, Там поет он, волнам вторя, И душа его мертва. В ночи ясных новолуний, В ночи пьяной тишины Он, созвав морских колдуний, Славить девственность луны. Совершает омовенье, Шлет заклятные слова, Правит чары и служенья, Но душа его мертва. Кругом в круг проходят смены, Каждый облик нем и строг, Волоса, белее пены, Клочно падают до ног. На рассвете девы моря Покидают острова, Вновь поет он, волнам вторя, И душа его мертва. Призыв Навестите склеп старинный, Приходите в лунный час, Буду ждать и саван длинный Расстелю для вас… Прилетят седые совы, Закачаются кресты, Тихо встанут, сняв покровы, Девы мертвой красоты. Будем петь о светлых чарах Первой страсти юных дней, Будем виться в легких парах, В полусумраке ветвей. Приходите, только с вами Я могу быть до зари, Чтоб взглянуть, как за холмами Загорятся янтари. Навестите склеп старинный, Приходите в лунный час, Буду ждать и саван длинный Расстелю для вас. |
