Штефан слегка приподнялся и коснулся рукой ее груди. Это было нежное прикосновение, которое привело Таню в трепет. Он стал ласкать ее соски поочередно, потом наклонился и стал целовать их, вернее, терзать жесткими губами. Таня хватала ртом воздух, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от дикого наслаждения. Вожделение накатывалось волнами от каждого нового поцелуя, каждого прикосновения. Ей казалось, что она сейчас умрет, если он… Но пусть его губы и руки еще немного помучают ее грудь, не знавшую таких сладких ощущений…

Штефан снова целовал ее губы, лоб, волосы, глаза, виски, шею… То нежно, едва касаясь, то страстно и жадно, словно не мог никак насытиться. Это сводило ее с ума, он будто играл с ее нарастающей страстью, разжигая ее, хотя ей казалось, что она больше не вынесет этой игры и жаждала другого, нового и неизведанного. Тем более что она боялась, вдруг им что-нибудь помешает и она не испытает всех радостей любви. Не дай Бог, Штефан оставит ее погибать от неутоленной страсти.

Эта мысль мешала ей расслабиться полностью и довериться Штефану. Она была несведуща в любви. Не знала, как нужно себя вести – надо ли думать об этом или поддаться чувствам? Пусть Штефан делает с ней все, что пожелает, он умеет доставить наслаждение. Таня забыла обо всем на свете и отдалась во власть чувств. Ее тело трепетало в умелых руках возлюбленного. Ее руки уже касались, сначала осторожно, потом смелее, мускулистой спины, крепкой груди и напряженного живота Штефана. Перед глазами все плыло, и Тане уже было невмоготу переносить эту сладкую муку.

Неожиданно она поняла, что Штефан еще в брюках, она не чувствует его обнаженной плоти там, где все у нее горит желанием. Словно прочитав ее мысли, он опустил вниз руку… Легкий стон облегчения вырвался у нее, и в этот момент он наконец вошел в ее горячую плоть…

Штефан давно почувствовал, что Таня не сопротивляется, а, наоборот, охотно отвечает на его ласки. Он не задумывался над этим, любовная игра увлекла его. Но в момент любовного слияния что-то мешало ему ощутить в полной мере наслаждение, что-то было не так, но он не понимал, что именно. Он действовал инстинктивно и довольно примитивно, его тело само знало, как достичь высот блаженства, и он бездумно, но страстно шел к этим высотам. Ничто не сдерживало его, он брал то, что и так принадлежало ему.

Злость его не исчезла, только вожделение приглушило ее, и оно усилилось, когда Таня приняла его настолько, что он даже не заметил некоторой трудности, когда овладел наконец ею. Понять, что он взял девственницу, он не мог, одурманенный любовной прелюдией и полностью отдавшийся восхитительному чувству обладания ею. Он делал все умело и сладострастно, без лишней спешки. От охватившего его наслаждения Штефан даже протрезвел окончательно и с восторгом наблюдал за Таней, которая стонала и металась в его объятиях. Наконец она принадлежит ему, а как это произошло, он уже и не помнит.

Вид наслаждающейся любовью женщины потряс его воображение. Штефан никогда раньше не обращал на это внимания, но сейчас он даже приподнялся на локте, чтобы лицезреть вздрагивающее тело… Его охватил восторг, ранее им не испытанный, хотелось доставить ей еще большее удовольствие. Он снова сжал ее в своих объятиях. Таня обхватила руками его шею, он слышал ее дыхание… Застыл на миг, чтобы с новыми силами любить ее, и тут почувствовал, удивляясь и восхищаясь, ее пульсирующую и трепетную плоть. Это было для него сильным, дурманящим ощущением, Штефан даже чуть не закричал от наслаждения… Не в силах сдерживаться, он через несколько мгновений был на пике блаженства вместе с любимой.

Таня, улыбаясь, обнимала обессиленного Штефана. Хорошо ли ему было? Если он испытал с ней хоть половину того, что она, то он должен теперь целовать землю, по которой она ходит. Что до нее самой, то такого счастья она в своей жизни еще не знала. Как же это восхитительно! Она готова всем сказать теперь: «Испытайте это! Это непередаваемо!» Как странно вспоминать о своих страхах.

Штефан! Его голова покоится на ее плече, на ее шее чувствуется его дыхание, его сердце словно бьется в ее груди. Таня перебирала пальцами его волосы, другая рука покоилась на его спине. Никогда еще она не ощущала, что он так близок ей. Она с ним одно целое, так не хочется, чтобы он двигался, отстранялся, ей даже страшно потерять ощущение его тела на своем. Блаженное состояние, которое не должно исчезнуть за один миг.

Но Штефан вдруг очнулся, мускулы напряглись.

– Я причинил тебе боль? – спросил он.

Эта физическая боль была такой незначительной, что она даже не думала о ней.

– Нет, а почему ты всегда об этом спрашиваешь после того, как успокаиваешься?

– Таня, я не умею успокаиваться. Я причинил тебе боль?

– Ну разве что совсем немного, но это только на мгновение.

Чувство вины охватило Штефана. На мгновение? Господи, неужели он ударил ее или сжал сильно? Так сильно, что останутся синяки. Он приподнялся и посмотрел на ее лицо и шею – никаких следов. Но надо проверить на теле, к тому же синяки могут проявиться только завтра. Алисия всегда жаловалась на следы его железных объятий, но сам он их не видел. Неужели подобное случилось с Таней?

Штефан отодвинулся, и Таня разочарованно застонала. Он встал и привел одежду в порядок – застегнулся и накинул рубашку. Потом направился к двери. «Как, и это все?» – поразилась Таня. Он ничего не скажет по поводу ее девственности? Он же сам считал ее продажной девкой, а теперь удостоверился в обратном. Василий предупреждал, что Штефан рассердится, узнав о ее непорочности, но этого не произошло. У него какое-то странное настроение, как будто его мучит сознание собственной вины в том, что он лишил ее девственности. Удивительно, почему его это волнует? Это случилось бы в первую брачную ночь, совсем уже скоро.

– Со мной все в порядке, Штефан, – сказала она, выделяя каждое слово, – даже более того, прекрасно. Тебе пора понять, что я не нежный цветок, до которого тебе боязно дотронуться.

Он обернулся к ней, стоя уже в дверях. В глазах появилось непонятное выражение.

– Ну, может, ты привыкла заниматься любовью по-разному, но это не извиняет… Этого больше никогда не случится, принцесса. Даю честное слово короля.

Таню от этих слов как громом поразило. Она уставилась на закрывшуюся за ним дверь. Неужели он сдержит свое обещание никогда не дотрагиваться до нее? Не заниматься с ней любовью? А еще что он сказал? Господи, да он все еще считает ее шлюхой! Его охватила такая ярость, что он даже не заметил, что овладел девственницей!

Таня чуть было истерически не рассмеялась. Поразительно! Ее единственное доказательство непорочности исчезло. Штефан к этому причастен, но даже и не догадывается! Какую же злую шутку сыграла с ней судьба! Она мечтала о том, чтобы он пожелал ее как возлюбленную, а выходит, что все ограничится, по его словам, «одной ночью»! И вот эта ночь прошла.

– Как ты думаешь, на что это похоже?

– На пятно крови.

– Не это! – воскликнула Таня, слегка покраснев. – Вот эта дырка в простыне?

Андор подошел поближе к кровати, чтобы как следует рассмотреть; Таня нетерпеливо ждала. Конечно, может, и не следовало вытаскивать Андора из постели второй раз за эту ночь, но нельзя же оставлять без внимания доказательство того, что ее действительно хотели убить. Если бы Андор и Штефан поверили ей сразу, никого звать бы не пришлось. Таня случайно заметила эту дырку, и то только потому, что она находилась прямо рядом с большим и очень заметным пятном крови на простыне. Горестные мысли о Штефане сразу улетучились из ее головы, и Таня отправилась за Андором – кто-то же должен поверить в покушение на нее. Кто-то, но только не Штефан. Его убеждать бесполезно.

Конечно, о нем она подумала в первую очередь, но тут же с досадой отмела эту мысль. Он увидит прежде всего пятно, а предъявлять ему это она не собирается. Если он в своем бешеном приступе даже не почувствовал, что лишил ее невинности и к тому же не понял, что она сама желает этого, то пусть идет ко всем чертям! Провалиться ей на месте, если она хоть слово ему скажет или покажет простыню.