Перевод А. Кокотова vi Если парень, бледен, слаб, Рад от страсти удавиться, Только ты одна могла б Излечить его, девица. Есть любовник у тебя. Заплати за представленье, И представит, не любя, Он любовное томленье. Заплати сполна, сполна, Вспыхнут страсти не задаром… Ночью ляжешь спать одна, А любовник — с гонораром. Перевод Е. Фельдмана
vii Когда туман от Тима До Ладлоу стоял, Я в поле торопился — На солнечный овал Упряжку направлял. Где черный дрозд укрылся В листве от черных бед, Насвистывал я песню, И он свистел вослед — Был прост его ответ: «Приляг, веселый йомен! Что толку зря вставать? Друг тысячи рассветов В конце ложится спать, И в этом благодать». Я пение услышал, Клюв желтый уследил, Схватил тяжелый камень И бросил что есть сил: Песню погасил. Но душа осталась Мелодией больна: Где над тропой росистой Тумана пелена, Опять звучит она: «Приляг, веселый йомен! Ведь солнцу не свернуть, И путь, к труду ведущий, Принудит отдохнуть, — То будет лучший путь». Перевод А. Белякова viii Прощайте, дом, амбар, родник! Прощай, Северн родной! Запомни, Теренс, этот миг — Я не вернусь домой. Пылает солнце на лугу: Кровь высохла — гляди! А Морис всё лежит в стогу: Мой нож — в его груди. В урочный час нас дома нет, Мать горевать должна: Двух сыновей увел рассвет, Останется одна. Вот грешная рука моя — Простимся в тишине; Впредь ни покоса, ни жнивья Моим рукам и мне. Будь сильным, сохраняя стать, Взыскуя чистоты, До Ламмастайда доскакать К закату должен ты. Стог будет ждать меня вдали, Овчарня помнить след, Тарелка пребывать в пыли И прокисать обед. Перевод А. Белякова ix Уныньем залил лунный свет Овцу и всё, что мог, Хоть виселицы больше нет У четырех дорог. Вот так же раньше свет луны И неподвижно с вышины На них взирал мертвец. Мы в Шрусбери повисли в ряд, Был глух последний стон, — Здесь ночью поезда скорбят О тех, кто днем казнен. А тот, кто жив, не может спать, Судьбы постигнув зло: Он лучше многих мог бы стать, Да вот не повезло. И будет утренний финал Затягивать нули Вкруг шеи, что Господь создал Отнюдь не для петли. Прервется жизнь одним рывком, И мертвый воспарит Так твердо, будто босиком На лестнице стоит. Я буду караулить тьму, И колокол пробьет Наутро другу моему Последних восемь нот. Пусть спит от сущего вдали Ровесник тех парней, Которых овцы стерегли В ночи минувших дней. Перевод А. Белякова x Март В зените — Солнца божество, И два предвестника его Засеребрились чистотой На шерсти Овна золотой. Крик буревестника… И вот Разбит вещей привычный ход. Все звери взволновались вдруг Вступает мир в свой новый круг. Лишь только хлынул свет с небес — Искать нарциссы в дальний лес Мальчишки двинулись гурьбой, И в полдень — принесут с собой. А вербы серебрятся, ждут — За ними девочки идут. Ломают ветки над прудом — И каждая приносит в дом. В домах, в полях — везде сейчас Сердец желанья видит глаз. Мое — сбылось бы… Мне нужна В любви взаимность. Лишь она. Перевод И. Поляковой-Севостьяновой xii Если снова толчея, И народ возвеселился В тех местах, где нынче я Ненадолго поселился, И в дому, где плоти пир, Похоть с ненавистью правят, — Пусть в дому, что пылен, сир, Одного меня оставят. Если люди те, что есть, Позабыли тех, что были, Значит, ненависть и честь Люди тоже позабыли. Кто есть кто у пар двоих, Не гадай, застав их вместе: Там всю ночь лежит жених И не тянется к невесте. |
