Перевод А. Белякова xxv Оракулы В Додоне гору видел я, там Зевса был оракул — Огромный дуб, а на дубу — листвы священной дрожь, Из-под корней источник бил, который пел и плакал, А эхо множило вокруг божественную ложь. Я с любопытством оглядел древнейшей веры завязь, Святыню вопросил, и мне прошелестел ответ. Из углубления в скале сивилла показалась И крикнула, что я умру и мне надежды нет. Сивилла, милая, твой крик в душе моей остался, Но только пену с губ смахни, себя не бей ты в грудь. Ты говоришь, что я умру, — а кто бы сомневался? Какая разница — в воде или в вине тонуть? «Грядет с востока грозный царь, безжалостный в гордыне. К Элладе воинство его за валом катит вал. Но без причины льющий кровь — погибнет на чужбине». Спартанцы ждали. Легкий бриз их волосы трепал. Перевод М. Калинина xxvi Луна встает, моя любовь, Ветра грозят дождями. Лежим мы врозь, моя любовь, И море между нами. Не знаю я, моя любовь, Дождь льет ли над тобою. Ты тоже спишь, моя любовь, Не зная, что со мною. Перевод Г. Бена xxviii Лучи зари грустны, как мрак, А вечер — злой и хмурый. В ночи, дрожа, лежит бедняк. Уходит год понурый. И в жизни горестной моей Мне утешенья мало, Что в мире множество людей Удач совсем не знало. Перевод Г. Бена xxix Ты от грома не проснешься, Не разбудит и набат. Пусть звезда с небес упала, Пусть гроза сметает скалы — В страхе ты не встрепенешься, Позади война, солдат. Марш, победа — где они? Ляг и мирно отдохни… Позади — муштра, атака, Раны, жар и лазарет. Смолкли барабан с трубой, Что мужчин бросают в бой. Флейты вопль звенит из мрака, Льется кровь. Твоя? О нет. Юность кровью истекла. Отдохнуть пора пришла. Спи, мой друг. Француз ликует! Лондон в пепле, Виндзор пал… Плащ из глины скрыл тебя. Мы в окопах — без тебя. Полк безглавый атакует, Плыть на дно — наш час настал. Храбрость, дружба, бой, мечты… Не проснешься больше ты. Перевод И. Поляковой-Севостьяновой
xxx Грехоцвет В раздумьях не заметив, Как день сошел на нет, С могилы на распутье Сорвал я грехоцвет. В могиле той закопан Самоубийцы прах На четырех дорогах, На четырех ветрах. Поник бесцветный венчик, Но заиграл рассвет, И стал небесно-синим Невзрачный грехоцвет. Он отгоняет порчу, Взрастя во тьме ночей Из сердца, что страдало Других сердец горчей. Добро не просто сделать Покойнику в ответ, Но в ладанку на шею Зашил я грехоцвет. Перевод М. Калинина xxxi Адовы врата Пустошью лежал наш путь. С неба оседала муть Сумерек. Вдали стоял Город, как скопленье скал, Как гранитная гряда, Не давая никогда Тени. А на гребнях стен Тлел костров сигнальных тлен. И сказал вожатый мой, В город мрачный и немой Ткнув лучиною перста: «Это — Адовы врата». У подножья стен во мгле, По обугленной земле Искры бегали. На миг Долу взором я поник. Спутник тут же произнес, Упреждая мой вопрос: «Там, в подземной глубине, Грешники горят в огне…» В небе с примесью свинца Чахли звезды. До конца Скорбный путь я оглядел, Список дум своих и дел В голове перелистав. Вспомнил всё, в чем был неправ; О растраченных годах; О морях и городах, Где в бродячей жизни был; Вспомнил всех, кого любил. Жизнь бродягу привела К бездне ужаса и зла, Где рассветный луч немел, Где зловещий замок мрел, Где у закопченных врат Страж бродил вперед-назад, Гладила мушкет ладонь, А одет он был в огонь. Увидав солдата стать, Тут же стал я вспоминать, Почему — и сам не знал, Как когда-то воевал, О походах боевых, Биваках и часовых. Вздыбился под небо ад, Черен был тяжелый взгляд, И земля в ответ ступне Горестно молчала. Мне Было странно, но солдат Двигался как автомат И ни разу не взглянул В нашу сторону. Смекнул Я — у воина огня Вместо сердца головня. Вдруг я стал белей холста — У подъемного моста Смерть и Грех встречали нас. Смерть — с ключом, а Грех тотчас Меч владыке протянул. Я безносой подмигнул: «Славный у тебя оскал!» Стражник голос услыхал, Обернулся… Что за бред?! Это был дружище Нэд! Нэд к воротам встал спиной И пришедшего со мной Взял на мушку. Между тем Город загудел, совсем Как в колоде пчельный рой, Как народ, встречавший строй Славной армии своей, Приторочившей трофей К королевскому седлу. Ад владыке пел хвалу, Поднимая страшный гул, И ворота распахнул. Но глазам вошедших в раж Здесь предстал мятежный страж, Коему доспех ковал Лучший в пекле арсенал. Справа — Смерть, а слева — Грех Были к Нэду ближе всех, Но напасть на бунтаря Побоялись, и не зря. Сатана, рассвирепев, На него обрушил гнев Яркой молнией. Мушкет Тихо кашлянул в ответ. Рухнул наземь Сатана. Содрогнулся ад до дна. И многоголосый стон Полетел под небосклон. Ужас был низложен вмиг. Оглядевшись, я постиг: С другом мы вдвоем стоим Перед городом пустым. Помолчали мы чуть-чуть И пошли в обратный путь В нерушимой тишине. Шелушилось на броне Меркнущих солдатских лат Пламя вечное. Свой взгляд Не умел я отвести. Вместе мы на полпути Оглянулись — город спал И в погоню не послал. |
