— Да, это так, творится что-то неладное, но только отчего же? Ведь там это было понятно, а тут… Он не мог договорить фразы.

Вдруг счастливая мысль озарила Добровольского. "Назад, назад, наверх!" хотел он крикнуть, но скорее простонал, склоняясь к Имеретинскому, Последний очевидно уже сам сообразил, что они попали в какую-то ложбину с негодным для дыхания газом и, схватив Наташу на руки, опрометью бросился назад, наверх, цепляясь за прутья каламитов и мелкой хвойной поросли. Добровольский следовал за ним. Пробежав некоторое расстояние, все упали на землю, обессиленные и измученные. Но и этого, к счастью, было достаточно, чтобы получить приток свежего воздуха и очнуться. Предположения обоих оправдались — ниже был газ, негодный для дыхания. Поднявшись на ноги, Добровольский почувствовал еще большее облегчение и сообщил об этом Имеретинскому. Было ясно, что слои удушливого газа стелятся у самой поверхности почвы. Имеретинский помог Наташе влезть на стоящее вблизи невысокое дерево, где она вскоре совершенно оправилась. Но бедный Карл Карлович! Он становился жертвой своего увлечения! Не заметив так скоро перемены состава воздуха, как его друзья, или вернее, не обратив на это внимания, он спускался со своим сачком за насекомыми до тех пор, пока не упал в полном изнеможении…

Едва пришли в себя спасшиеся от удушливого газа, как надо было подумать и о спасении их общего любимца. К счастью, совершенно случайно в корзинах с вещами оказался один респиратор, тот самый, в котором Имеретинский чинил в междупланетном пространстве порванные цепи "Победителя Пространства". Его забыли положить к другим респираторам и, благодаря этому, он сыграл большую роль в спасении Флигенфенгера. Лихорадочно надев его на себя, Добровольский вдохнул кислород, придавший ему необходимую бодрость, бросился на помощь к своему другу.

Прошло полчаса томительного ожидания и наконец Добровольский показался с тяжелой ношей; вследствие большой тяжести Карла Карловича, бедному другу пришлось не столько нести, сколько тащить его по земле. Общими усилиями Карла Карловича вытащили на более высокое место. Его слабый пульс еще чувствовался, но он не приходил в себя. Пришлось прибегнуть к искусственному дыханию, которое только и спасло ему жизнь. Но обморочные состояния вскоре у наших путешественников снова возобновились, голова мучительно болела, и потому весь этот и следующий день экспедиция простояла на месте; затем решено было, на этот раз уже единогласно, возвратиться обратно к "Победителю Пространства".

Карл Карлович, едва оправившись от случившегося с ним несчастья, снова принялся за стрекоз и жуков. Поверяя свои исследования и наблюдения, он старался не упускать ни малейшей подробности.

Имеретинский, Добровольский и Наташа пытались объяснить себе происхождение и состав встреченного ими газа. Судя по всему, это была углекислота; за это говорили тождественные ощущения, испытанные Наташей при отравлении ею в вагончике "Победителя Пространства". Газ этот вследствие большой плотности, сравнительно с воздухом, очевидно стлался у самой поверхности почвы и заполнял собою низменную ложбину, в которую попал Карл Карлович, а затем и остальные. Но таким именно свойством обладает только углекислота — бесцветный газ, состоящий из углерода и кислорода (СО₂), который, как известно, можно даже "переливать" из одного сосуда в другой, вследствие его плотности; в нижних слоях земной атмосферы он находится в незначительном количестве, измеряемом 0,04 %. На Венере же он, очевидно, местами находился гораздо в большем количестве, но к счастью не везде, иначе наши путешественники были бы обречены на верную гибель.

— Собственно говоря, Валентин Александрович, мы должны были предвидеть эту опасность уже с того момента, когда окончательно пришли к убеждению о тожестве флоры Венеры с флорой каменноугольного периода Земли. Вспомните, ведь палеоботаника, чтобы объяснить мощное развитие флоры каменноугольного периода, допускала присутствие в тогдашней земной атмосфере большого процента углекислоты, необходимой растениям. Я полагаю, что на более низких пространствах Венеры пелена углекислоты висит сплошным покровом и проникнуть туда совершенно невозможно.

— Откуда же берется такое большое количество углекислоты? — спросила Наташа.

— Производителями, обильными источниками углекислоты оказываются на Земле очень часто вулканы и вулканические местности, — отвечал Имеретинский. — На экваторе есть местность Тунгуравилла, расположенная близ вулкана, где почва бывает часто усыпана мертвыми птицами, задохшимися пресмыкающимися, бабочками вследствие большого процента углекислоты, выделяющейся в этом месте. В Пуццуоли близ Неаполя существует знаменитая "Собачья Пещера", которую осматривают путешественники. Собака в такой пещере теряет сознание и может умереть через три минуты, человек же может погибнуть через 10 мин., если ляжет в ней на пол. Но стоя, он совершенно не чувствует ничего особенного в то время, как собака у его ног бьется и задыхается; все это происходит от того, что дно пещеры покрывает слой углекислоты от 20 до 60 сантиметров толщиною. Греческие пифии, садившиеся над расщелинами скал, одурялись именно этим газом и впадали в бредовое состояние, считавшееся прорицанием будущего.

— Да ведь пещеры и расщелины в скалах встречались и нам, — сказала Наташа, — помните Валентин Александрович, когда мы спускались вниз?!

— Совершенно верно. Надо думать поэтому, что вулканическая деятельность на Венере вне всяких сомнений и притом она более интенсивна, чем у нас на Земле.

"Долина Смерти", как окрестили наши путешественники едва не погубившую их местность, оставалась уже далеко позади их, путь был хорошо знаком и если бы не поднятие вверх, они давно пришли бы к покинутому ими "Победителю Пространства". Но на полдороге Имеретинскому пришла мысль пройти еще немного в сторону, к западу. Любознательность ученого все еще не была удовлетворена той массой разнообразнейших впечатлений, которыми подарила их природа Венеры за эти дни. Собственно говоря, леса Венеры при всей их оригинальности для земного исследователя, с эстетической точки зрения, совсем не вызывали того чувства красоты, которое пробуждает у нас на Земле чернолесье. Их однообразие и угрюмость скорее напоминали безотрадное краснолесье с высокими соснами и елями и почти полным отсутствием травяного покрова. Правда, великолепные украшения коры сигиллярий и лепидодендронов возбуждали удивление, но леса, состоящие из этих гигантских деревьев, представляли угрюмое и безотрадное зрелище. Прямые стволы сигиллярий, покрытые прижатыми наверху жесткими листьями, действительно скорее были похожи на ламповые щетки, чем на деревья в нашем, земном смысле этого слова. Лепидодендроны, хотя и имели мощные разветвления наверху, широко разбрасывающие их корону в стороны, но зато ветви их, покрытые вместо листьев маленькими чешуйчатыми придатками, подобно современным плаунам, издали казались оголенными, как бы после осеннего листопада, и нисколько не соответствовали ходячему представлению о каменноугольной флоре, как о роскошном, девственном тропическом лесе. В довершение всего, эти леса не оглашались веселым щебетанием и пением птиц, как у нас на Земле. Бродя среди этих сказочных деревьев, нельзя было заметить ни одной бабочки, не было пчел, мух и даже совсем почти отсутствовали жуки. Только бесчисленные стрекозы и поденки реяли в воздухе, да в мелкой поросли хвощей и папоротников прыгали и стрекотали кузнечики, а по ночам устраивали свои унылые, однообразные концерты маленькие сверчки; по дуплам сигиллярий и лепидодендронов целыми кучами бродили черные тараканы, отыскивая себе пищу. Этот странный мир прямокрылых и сетчатокрылых стоял в прямой зависимости от своеобразной, бесцветковой флоры каменноугольного периода Венеры. Размножение растений спорами происходит без цветов; только у последних вырабатывается лакомый нектар для бабочек, мух, пчел и многих жуков — источник их существования, в благодарность за который эти насекомые разносят на своих телах пыльцу с цветка на цветок, производя опыление и оплодотворение цветковых растений. Отсутствие цветов, так услаждающих наше эстетическое чувство на Земле, влекло за собой и отсутствие целого ряда насекомых. Но Карл Карлович, несмотря на это, не унывал. Он уже успел специализироваться на стрекозах и кузнечиках, а полная классификация хотя бы только этих родов, обитающих в лесах Венеры, потребовала бы не мало времени.