4 И часто в тишине старинных зал, Где меркнут важных прадедов портреты, За колоннадой белою встречал Строптивую воспитанницу Леты. Романтики полузабвенный вздор Ей был отраден. Позабыв запреты, Я длил наш вдохновенный разговор. Но, Аргуса заслыша глас трескучий, Она скрывалась поступью летучей. 5 Видения, томившие меня, Опять, опять встречаю ваши взоры. Закат грядет, и меркнет пламя дня, И сумерки крадутся, словно воры. Эрато нежная, зову тебя! Постылые заводит разговоры Иль дремлет в креслах древняя Судьба. Идут часы, как старики, чредою, Согбенные медлительной тоскою. 1924 ЛОЭНГРИН Не ищи золотого ключа; В тихой комнате тлеет свеча. В дальней заводи плещет волна. А в стекле голубого окна Древних магов трепещет звезда, Как во сне. Не пытай меня, не пытай! Я приплыл голубою стезей, Белым лебедем челн был влеком, Несказанная радуга тайн Засияла над горестной тьмой, Над бесцельным жизненным сном. Я тебя за собой не зову. Имя в тайне пребудет мое: Коль откроюсь, сердце твое Ужаснется – и я уплыву. Я исчезну, как легкий сон. Ночь услышит твой плач и твой стон, Только в небе увидит луна Борозду золотого челна. Белый лебедь расплещет крыла, Голубая волна запоет, И безмолвный откроется храм, И в сиянии звезд без числа Чаша жизни в ночи процветет, Недоступная смертным очам. 1925 «Бледной Силены лобзания…» Бледной Силены лобзания Сердце пронзают, В зеркале вод сочетания Обликов сладостных тают. Облако тонкое, дальнее, Ты ли стезей неземною Лунной свирели печальнее Тихо скользишь надо мною? Маревом легким не скроешься, О златострунное, В солнечном сердце покоишься, Сонное, лунное. «Белые, бесшумные березы…» Белые, бесшумные березы, Белый, чуть туманный день. Над водой склонившиеся лозы Легкую колеблют тень. Жил ли я, боролся ли, томился? Всё опаловой сокрыто пеленой. Я б хотел, чтоб кто-нибудь молился, Плакал бы тихонько надо мной. Чтоб, мешаясь с горечью свирели, Вновь ко мне от канувших годин Долетал лишь тихий запах прели Старых яблочных куртин. 1922 ОБНОВЛЕНИЕ
Как слабых тянет бездны зев, Меня влекут и мучат выси. И он – Архангел, Дух и Лев – Ко мне явился в Танаисе. Я пал, боясь, как человек, Его увидеть свет и лики, Но поднял он меня и рек: «Я здесь по манию Владыки. Еще не грянул грозный Свет Над воспаленным алым миром, Но ты изрек святой обет Пред Древом, Ликом и Потиром. Всё в бездне. Дни темны и злы, Но жди, но жажди обновленья. И знай, что Свет не встретит мглы, Что Бог не терпит дней паденья». И вот надежду для людей Несу путем вседневной боли, Поняв, что в мире нет святей Господней Непреклонной Воли. 1923 ПРИСНОДЕВА Вдали смолкают пушек жерла. Ты снизошла в усталый ад. Ты над безумием простерла Свой тиховейный синий плат. И вот над бездной трехаршинной, Друзей пожравшей и врагов, Над безысходностью звериной – Звездисто-огненный Покров. И в синеве твоей просторной Яснеют храмы и дворцы, И по дороге вечно торной Идут седые чернецы. 1924 МОЛЛЮСКИ И в этих массах скользких, еле связных, Скользят сознанья сны. Средь водорослей, мхов разнообразных, В мерцаньях глубины… Мы ближние, мы крайние ступени, Сужденные земным. И ведомо ль, какие сходят тени, Скользят по ним? И сможем ли, нарушив тяготенье, Отторгнув цепь существ, Сами собой в сияньи отрешенья Восстать над сном веществ? 1925 СВЕРШЕНИЕ В одиночестве новых Египтов, В странной сутолке чисел и масс, Позабытых пророческих скриптов Всё мне слышится вещий глас. Апокалипсис – темная книга – Приоткрылась из-за афиш, Всё мне видятся крест, и вериги, И святые из призрачных ниш. Будет час – о, я знаю, знаю: Различая Радость и персть, Как невесту, я жизнь повстречаю, Как жену, я узнаю смерть. Только в грохоте автомобилей Оправдание я ли найду? Вижу – кары от скуки и пыли, Братья, братья бредут в бреду. Будет час. Всё померкнет. Странно Кто-то вздрогнет и вскрикнет вдруг. И охватит душу нежданно Непосильный цепкий испуг. Кто-то будет кричать о Боге, Кто-то будет рычать, как зверь, Перекрестятся все дороги, Распахнется последняя дверь. И в кафе, где кричат прейскуранты О забвении кратких минут, Зарыдают модные франты И впервые к Творцу воззовут. Все наречия смолкнут мгновенно, Только шелест миллионов губ; Лишь горят и гремят над вселенной Миллионы ангельских труб. Над голодными злыми полями, Над простором, где ужас поник, Над безумными городами Воссияет Единый Лик Только те, для кого осиянно Вечной Радостью всё Бытие, Будут снова взывать: «Осанна. Да приидет Царствие Твое!» |
