«Над тихой Адрией осенней…» А. Дуракову Над тихой Адрией осенней Чистосердечный смех богов. И хмелем солнечных видений Небесный зыблется покров. Вскипают, плещутся тритоны, – И вот упругая волна Трезубцем гневным Посейдона В наяды плоть превращена. Душа летит огромной птицей Над празднествами нереид, Спеша простором насладиться, В лазури радостной парит, Отвергнув жребий свой невечный, В сияньи изначальных слов Звучит, как смех чистосердечный Адриатических богов. 1929 АНКОНА Оранжевый парус – в пол-небосклона – Диск лучезарный дня сокрыл. И я увидел тебя, Анкона, При первом блеске вечерних светил. Там, надо мною, янтарно-лиловый Полог бледнел небесной парчи. И город мерещился средневековый, И в стеклах собора умирали лучи. И в каменных доспехах молодой кондотьере На гранитной гробнице в притворе лежал. А вокруг романские грозили звери – Оскалом клыков, остриями жал. О, блаженство почить пораженному роком – Ничего не надо, никого не жаль – В приморском соборе на холме высоком Где лампады колеблет Адрии маэстраль. Осушив до дна безнадежности чару, С улыбкой предсмертной глядеть, как скользит Огромный оранжевый парус К закатным садам Гесперид. 1928 «Голубая дымка окарино…» Голубая дымка окарино Тает в венецейской тишине, Или улыбнется Палестрина Траурной гондоле, и весне, И случайным, робким, нищим звукам У благословенных берегов, Чтоб на миг невоплощенным мукам Даровать бессмертие богов. 1929 «Утерянная солнечная Хлоя…» Утерянная солнечная Хлоя, Всё ближе небо пламенного лет; В моей душе пылает, словно Троя, Твое лицо. Но нет мольбе ответа, Но голос мой в морских просторах тонет, Но губы тщетно ищут губ прохладных И тела гибкого. Лишь ветер гонит На север дикий от утесов жадных. Приморский ветер. Верно эти песни Он донесет к тебе, он не обманет. И странно дрогнут утренние тени У ложа твоего. И в полумгле предстанет Твой скорбный друг. И, плотью облаченный Мечтания, останется с тобою, Ловя губами лепет полусонный, Пока заря не встретится с зарею. 1929 РИМ
Вячеславу Иванову I. Ночь Сивиллы Вечный город новых откровений, Нищих улиц, царственных пала, Непоколебимых преступлений, Мировых стяжаний и утрат. Сколько раз, в твоей ночи блуждая, Я внимал из лабиринта снов, Как растут, волненье порождая, Вихри отзвучавших голосов. Чуждые смеются в нишах боги, Чудится журчание наяд, Купола, торжественны и строги, В небеса кристальные глядят. Прихотливы, мрачны, странны Лики потаенных площадей… Брызнут струи звонкого фонтана, Словно слезы из очей. И тогда у двойственных пределов Выступит из темноты, как встарь, В синих рощах замок тамплиеров Или митраический алтарь. Только ранним утром на колонне Ты увидишь Вещую Жену – Приснодева в заревой короне Попирает змия и луну. II. Офорт Здесь играет пастух на свирели, Древней песни позабыв слова, Сквозь развалин призрачные щели Пробивается трава. Тонкорунные пасутся козы И глядят глазами злых химер. Цепкие колеблет ветер лозы На обломках плит – S.P.Q.R. Вдалеке, у строго портала, Пиний одинокая чета. Что мелькнуло – тень ли карнавала Или просто вздорная мечта? Там, под аркою, купцы иль маги? Сухощавый юный кардинал В раззолоченной тяжелой колымаге По булыжникам прогрохотал. Улеглася пыль, и Латерана – Радуйся! – поют колокола. Дымный Веспер пьет струю фонтана, И пророчит сонно мгла; И как будто медь во мне рыдает, Словно кто-то в стынущей тиши Острием упорным проницает Тонкий воск недрогнувшей души. III. КОЛИЗЕЙ Здесь кровью изошла мечта О мире царства мирового. Стою один в тени креста, Наследник ужаса былого. Восставший в небе Дискобол Швырнет в мой крест луною медной, И отзовутся холм и дол Осанной демонов победной; Совиный вопль и лисий лай, И вой встревоженной волчицы… Всё замерло; лишь неба край Смущают беглые зарницы; Лишь чудится – среди разрух, Полусмесившись с рыжей глиной, Отсталый демон или дух Встает осклабленной руиной. Вдали, над мороком теней, Там, над ареною позорной, Как бы победней и ясней Сияет крест – нерукотворный. |
