Нелегко найти такое место на земле, где бы не было грызунов. Ни один отряд зверей не распространен так широко по свету, как грызуны, и ни в одном отряде нет такого изобилия видов и особей: 1729 видов, по данным Десмонда Морриса, – две пятых класса млекопитающих, а в фауне зверей нашей страны – почти половина. По мнению других систематиков, грызунов почти 3 тысячи видов: больше половины всех видов зверей, обитающих на земле. Каково истинное число, сказать трудно, потому что, во-первых, не все еще мелкие грызуны открыты, во-вторых, перемещения из видового ранга в подвидовой или даже расовый и обратно вносят путаницу в такие подсчеты. К разным условиям приспособились грызуны, и образ жизни у них самый разнообразный.

У грызунов только по паре резцов в каждой челюсти, лишенных с внутренней поверхности эмали. Клыков, как и у зайцеобразных, нет. Сами челюсти и приводящие их в движение мышцы устроены очень хитро: когда грызун грызет, нижняя челюсть выдвигается вперед, резцы входят в соприкосновение друг с другом, но нижние коренные зубы не касаются верхних. Эта механика предотвращает преждевременное и ненужное их снашивание во время работы грызущих резцов, когда жевать еще не нужно. Мышцы втягивают губы внутрь рта и заполняют ими широкую диастему (промежуток между резцами и коренными зубами). Куски земли, коры, щепки и другие нежелательные и неизбежные отходы при рытье нор и прочих делах, совершаемых резцами, не засоряют глотку. Когда же грызун жует, нижняя челюсть отходит назад. Теперь нижние резцы лежат позади верхних, коренные зубы, верхние и нижние, входят в соприкосновение, необходимое для пережевывания пищи.

Многие грызуны наделены защечными мешками, в которых уносят запасы зерна или другие продукты. Защечные мешки бывают внутренние, в полости рта, и наружные, как бы «вмонтированные» в саму щеку. Последние выстланы мехом и могут выворачиваться наружу, как карманы, чтобы зверек мог их вычистить.

Грызуны в основном вегетарианцы, но некоторые всеядны. Желудок простой, но иногда сложный, вроде как жвачного типа (лемминги). Беременность от 16 дней (золотистый хомячок) до пяти с половиной месяцев (водосвинки). Вес от 4 граммов (мышь-малютка) до 50 килограммов (водосвинка). Продолжительность жизни от двух лет (мелкие грызуны) до 22 (дикобразы и шиншиллы).

В отряде грызунов около 30 семейств и больше 300 родов (опять-таки, напоминаю, подсчеты тут разные). В фауне СССР – 11 семейств и 50 родов.

Сейчас обычно отряд грызунов разделяют на три подотряда: белкообразные (белки, сурки, суслики, бурундуки, гоферы, североамериканские кенгуровые крысы, бобры, долгоноги) – 366 видов; мышеобразные (мыши, крысы, хомяки, сони, тушканчики, лемминги, полевки) – 1183 вида; дикообразные (дикобразы, иглистые крысы, голые кротовые крысы и южноамериканские грызуны типа морских свинок, водосвинок, шиншилл, мара, агути) – 180 видов.

Некоторые систематики всех южноамериканских родичей морских свинок выделяют в особый подотряд, другие признают еще более дробные подразделения – до семи подотрядов.

Даже специалисты, у них есть на то основания, не признают сурков за истинно горных… Сам Сергей Иванович Огнев пишет, что это «типичные обитатели степи». Но, не рискуя погрешить против правды, скажу:

Они живут в горах…

Альпийский сурок… Герой легенд, народных песен, стихов. Свободный, он живет в поднебесье, у самых границ ледников. Водится не только в Альпах. Пиренеи и Карпаты – тоже его родина.

Есть у альпийца родич, особыми почестями не пользующийся. Скорей, наоборот. Его именем клеймят ленивцев и сонь. «Байбак» говорят про какого-нибудь любителя лежачего образа жизни.

Байбак, чьи бренные останки находят в плейстоцене некоторых стран (а это время наступавших и отступавших ледников, словно пытавшихся начисто обрить голову земли), угрожает нарушить стройную направленность этой главы, посвященной обитателям гор. Как ни прискорбно делать исключение из правила, но придется: байбак – типичный степняк. Его вполне устраивают казахские, приуральские, приволжские, местами украинские, воронежские, ростовские степи. Он еще недавно в обилии водился на Украине, даже в Полесье и Подмосковье.

И все же байбак отнюдь не чужой ни повадками, ни родословием среди других сурков, действительно горных, которых пора наконец и назвать.

Это красный, или длиннохвостый, сурок – житель Тянь-Шаня, Восточного Афганистана и ближайших к нему районов Индии. Алтайский сурок – вылитый байбак, только потемнее. Кроме Алтая и Саян, – горы Казахстана, Киргизии, Монголии, Северо-Западного Китая. Монгольский сурок, который под именем «тарбаган» выступает также в холмистых степях Забайкалья. Сурок Мензбира (Тянь-Шань) и камчатский сурок-черношапочник, у которого нет, конечно, никакой шапки, просто голова сверху черная, так же как у тарбагана. Сурок-черношапочник живет не только на Камчатке, но и на хребтах Восточной Сибири, а несколько видов его собратьев расселились и по ту сторону Берингова пролива, по Аляске, Канаде и США, на юг до Северной Мексики.

Если поглядеть на сурков где-нибудь в районе горного Алтая или Забайкалья, то легко убедиться, что путешественники они никудышные. Сурок – толстяк на коротких лапках. Правда, напуганный, он бежит довольно резво, так что человеку вряд ли угнаться за ним, но все это на каких-нибудь 20-30 метрах. Впрочем, когда в населенной сурками округе растительность выгорает, подсыхает (или для зимовок в более теплых низинах), они уходят довольно далеко.

Сурок молодого пополнения, когда ему приходится рыть свою собственную нору, вряд ли выберет место где-нибудь в стороне от других нор. Он скорее выроет ее между ними. Поэтому порой колония сурков превращается в непроезжий для всадника участок.

Вообще эти норы – еще одно подтверждение удивительной приспособленности сурка к обитанию в горах. На склонах, где каменные осыпи спрессовывались миллионы лет, зверь умудряется вырыть себе жилье, сохраняя традиционные размеры и архитектуру. Вспоминается один случай. Трое участников геологической экспедиции, имена называть воздержусь, истомленные и даже несколько обессиленные гречневым концентратом, лишь слегка приправленным мясными консервами, захотели убить сурка. Мясо этого грызуна вкусное, а о полезности и говорить нечего – уверяют, что будто бы лечебное.

Так вот. У наших героев оставался всего один патрон в мелкокалиберной винтовке, и поэтому они могли действовать только наверняка. Долго искали. Наконец зверь на мушке. Это был великолепнейший экземпляр. Толстый, лоснящийся, шкура на нем висела складками. Он выглядел разжиревшим от безделья рантье, выбравшимся на солнышко понежиться. Он жмурился, поворачивая к светилу то одну щеку, то другую, а временами даже засыпал и «клевал носом». Лучшей цели нельзя было придумать.

Стрелок удобно лежал за камнями, выстрел грянул. Послышался характерный шлепок пули, возвестивший о точном попадании. Зверь вскинулся, быстро повернулся и исчез в норе.

«Ура» подбежавших геологов было преждевременным. Заглянув в широкое темное отверстие, они зверька не увидели. Некоторое время в глубине слышались глухие звуки, затем все стихло: сурок умер. Голодным людям ничего не оставалось, как бодро приняться за раскопки. Кирка и лопаты заскрежетали о камни…

Нора была расположена внизу, у подножья довольно крутой скалы, изрядно потрепанной осыпями и выветриванием, поэтому нечего было и ожидать здесь податливую почву. Но то, что открылось геологам, превзошло все ожидания: гранитные глыбы и щебень, буквально сцементированные галькой и песком. Каждый камень приходилось чуть ли не вырубать, гнулись лопаты, кирка звенела. За час удалось лишь расширить вертикальное входное отверстие. Копали до вечера и здесь же заночевали. Наутро окинули печальным взором яму и груду камней и отправились в путь: у всех болели руки.