Мышцы лица и шеи одеревенели. Клаудия оперлась головой на руки, и «кофейная» бодрость тотчас испарилась. Она могла бы заснуть прямо сейчас. Опустила бы голову на стол — и задремала как младенец. Как Элиот.

Смотреть на спящего Элиота — вот что ей следовало бы сейчас делать. Прижимая малыша к груди, любуясь его личиком, Клаудия часто думала, что младенцы — истинные ангелы; по крайней мере, прообраз ангелов. Как можно было сотворить то, что сделала мать Элиота?

Поиски матери сосредоточились в основном на небольшой группе учениц Академии, но еще не были завершены. Оформление опекунства продвигалось довольно гладко. По мнению Клаудии, успешно прошло и обследование их с Дэном социально-бытовых условий. Она разрывалась между двумя противоречивыми желаниями: с одной стороны, не хотела, чтобы мать Элиота нашли (у той ведь будет больше шансов заполучить малыша), а с другой — мечтала встретить ее и как следует смазать по физиономии. Странное ощущение. Наседкой Клаудия себя еще не чувствовала.

Клаудия приподняла голову и по привычке огляделась — не объявилась ли старуха? Все, хватит. Надо двигать домой. Или в госпиталь. Ей нужен только ребенок, и дело, похоже, идет к тому, что он у нее появится. И не какой-то там абстрактный младенец, а Элиот. Допустим, найдет она ту старуху — и что? Когда желания будут отменены, явится мамаша Элиота — или папаша — и потребует сына назад. Этого она добивается?

Закралась мысль, что желание отменять не стоит. «Если мне действительно нужен Элиот, чего ради я пытаюсь отменить свое желание?» А с другой стороны, это чистой воды эгоизм. Хотя бы ради подруг желания необходимо исправить.

А может, и нет. Может, все утрясется само собой, как Линдси говорит. Писать у Клаудии уже снова получалось, хоть и не очень хорошо. В начале недели, карауля свою старуху в книжном, Клаудия беспрерывно практиковалась и теперь вполне сносно изображает собственное имя. Правда, разобрать другую ее писанину под силу лишь ей самой, по-прежнему ничего не выходит с классной доской, а сложнее всего с проверкой тетрадей. Клаудия приспособилась было печатать результаты на старой печатной машинке и лепить листочки на тетради, но выглядит странновато, и чем дальше, тем больше.

Нет, настоящая колдунья очень нужна, и ее старуха как раз то, что надо, — в этом Клаудия не сомневалась. Она снова окинула взглядом кафе, посмотрела на часы. Пора убираться. Сил уже никаких.

Захлопнув книгу, Клаудия сунула ее в сумку и сказала себе, что ее сыщицкий пыл охладили здравый смысл и усталость — именно они, а вовсе не мысли об Элиоте.

Клаудия втиснула свою машину между другими (кажется, даже не задела никого), радуясь, что нашла местечко в своем квартале. Она до того устала, что решила не ехать в госпиталь, а вернуться домой пораньше, предполагая данным маневром умилостивить Дэна.

Зазвонил мобильный телефон, Клаудия полезла за ним в сумку и едва не налетела на иголку циркуля, который уже неделю там валялся. Не забыть бы вернуть его в лабораторию.

Телефон отчаянно мигал, когда она все же выудила его и открыла, не глянув на определившийся номер. Звонила Мара, вконец разочарованная безрезультатными поисками колдуньи.

— Тебе-то хоть повезло? — Марин голос поднялся чуть не на октаву. Певучесть явно усиливалась.

— Не-а. — Клаудия откинулась на спинку сиденья.

— У меня голова кругом. Ума не приложу, что нам делать. — Судя по голосу, несмотря на его музыкальность, Мара пребывала в жуткой панике. — Генри такой волосатый — и спина, и руки. Ему приходится все время носить рубашки с длинными рукавами, даже на тренировках. А волосы все гуще и гуще!

Клаудия была в курсе — видела беднягу в школе.

— А я так растолстела! Все жую, жую и не могу остановиться.

— Мы найдем кого-нибудь…

— Поскорей бы уж. В магазине «Чакра Шопп» есть одна гадалка, на картах Таро гадает. Гадала мне на прошлой неделе, и потом я еще пару раз заходила. Но я просто не могла, ну никак не могла собраться с духом и спросить, умеет ли она колдовать. А вчера… я снова туда пришла, а меня попросили уйти! — Голос взвился под небеса. — Мол, из-за меня Черная Звезда нервничает. Меня выгнали из книжного магазина «Нью эйдж»! За слежку! Между прочим, терпимее и доброжелательнее этих… ньюэйджевцев… и на свете-то никого нет, а они меня выставили! Как в сериале!

Клаудия старалась не показывать, до чего ее пугают дикие модуляции Мариного голоса.

— По крайней мере, доктор Сили не считает тебя ведьмой и не устраивает разборок.

— А кто устраивает?

— Вся моя Академия.

— Можно было догадаться. Чопорны до омерзения. Питерсон уже беседовал и с Генри насчет бритья — учитель, мол, должен являть для юношей пример опрятности и ухоженности. Да уж… — Мара запнулась. — Постой-ка! А как они разнюхали? Кто настучал?

— Понятия не имею, но у Гейл та же история. Одна мамаша в школе подскочила к ней и в лоб заявила, что Гейл ведьма. На глазах у детей! Сказала, что не позволит своему сыну играть с Эндрю.

— Да ты что?!

— Угу.

Рядом с Клаудией остановилась машина, и водитель жестами спросил, не собирается ли она освободить место. Клаудия помотала головой и выключила фары.

— Хотела бы я послушать, как Гейл ее отчихвостила, — пропела Мара.

— Гейл говорит, она так растерялась, что сразу и не нашлась что ответить. Сначала подумала, что речь о той истории с Интернетом… помнишь? — Еще один автомобиль подрулил и встал рядом, поджидая, когда Клаудия выедет. Она решила вылезти из машины и отправиться домой. — Разумеется, Гейл все отрицала. — Когда Клаудия открыла дверцу, автомобиль набрал скорость и хам за рулем показал ей палец. — Черт! Что за люди!

— Точно. Какая наглость — обвинить человека в лицо из-за каких-то дурацких слухов.

— А? Да, верно. — Клаудия не стала объяснять про хама водителя. — А ты слыхала про Линдси?

— Про обморок? Слыхала. Бедняга, жалко ее ужасно.

— По крайней мере, теперь она всерьез взялась нам помогать. Два раза была в «Трансформации», а вчера ездила в «Озарение» в Напервиль. Поначалу у нее точно душа к этому не лежала.

Обе помолчали. Клаудия шагала к дому, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Столько часов проторчать взаперти!

Паузу нарушила Мара:

— Слушай, а тебе не кажется, что слухи распускает Джил?

— Странно, что ты об этом заговорила. Я тоже первым делом о ней подумала, хотя в этом нет никакой логики. Чушь, да и только. С какой стати ей затевать такое? Она с первого дня была с нами заодно, хотя и возражала против заговоров. И ведь именно благодаря заговорам она заполучила своего ненаглядного Мэттью, из-за которого даже отшила нас с нашим экстренным заседанием, и теперь о ней вообще ни слуху ни духу. Чтобы Джил сплетничала? Нет, ерунда. А с другой стороны, чудно — нам обеим пришла в голову одна и та же мысль.

— А по мне, так с нее станется, — заявила Мара. — Логики, конечно, нет — она и сама подставилась… Но кто еще в курсе и мог растрепать? И потом, я лично никогда не была в восторге от Джил. Плевать, что ее не понимают, как уверяет Линдси. Это вполне в духе Джил — распустить про нас грязные слухи и таким манером положить всему конец. Не зря она нас избегает! — Мара перевела дух и взяла новую ноту. — Кстати, а этот ее теперешний парень, Мэттью? Что, если она ему все выложила, а он и заставил ее нас выдать? Дело нехитрое, всего-то и надо одному из них обмолвиться двум-трем знакомым. Чикаго по временам — что твоя деревня. Джил ведь до сих пор встречается с Мэттью, верно? И у них до сих пор все сказочно? — Мара попыталась изобразить ровную интонацию Джил, но ее голос внезапно соскользнул в минор, совершенно нетипично для Джил.

— Точно не знаю. Я же говорю — о ней ни слуху ни духу. Вроде встречаются. Вроде и впрямь сказочно. А там — кто их знает? Линдси ей без конца названивает, хочет разузнать, что происходит, а та и к телефону не подходит, и не звонит. Одна надежда, что Джил просто разрывается между Мэттью и выставкой. В пятницу открытие.