Промосковские историки любят упрекать Великий Новгород за якобы царствовавший там дух торгашества. Однако никакого повального увлечения торговлей в Новгороде не существовало. Купцы составляли совсем небольшой процент от общего числа населения. Элита республики, бояре, были землевладельцами, подавляющая часть городского населения — ремесленниками.

Новгородские купцы сполна использовали выгоды, которые им представляло очень удачное месторасположение Новгорода, находившегося на перекрестке торговых путей. Разве можно новгородцев за это упрекать? Конечно, нет. Как нельзя упрекать и за то, что в их руках оказались изобильные дары новгородской земли — пушнина и воск, товары столь необходимые для людей Средневековья. Новгородские купцы занимались тем, что в их среде обитания могло принести максимальную выгоду. Если бы новгородцы были бедуинами и жили в пустыне, они занимались бы разведением верблюдов.

В теократическом Новгороде ничто не совершалось без благословения и участия духовенства. Неужели это касалось и торговли? В полной мере. Разве сфера торговли имеет нечто общее с Церковью? Имеет, если коммерцией занимаются православные люди, которые ничего не делают без церковного благословения.

«Успешное развитие средневековой торговли в Новгороде находилось в тесной зависимости от покровительства и помощи Церкви, представители которой активно стимулировали экономическое развитие Новгородской республики. Торговый суд и контроль над мерами (соблюдение эталонов) были в ведении Новгородского архиепископа. Участие Церкви в контроле за правильностью торговых операций являлось лучшим залогом их успешного осуществления. Особенно значительна была роль новгородского владыки в международной торговле. Начиная с XIV века без его санкции торговые договоры Новгорода считались недействительными»^{204}. Иностранные купцы очень ценили то обстоятельство, что торговля в Новгороде находилась под контролем именно архиепископа. Это делало ее более честной, предсказуемой и защищенной от политической конъектуры.

Новгородские купцы вели широкую торговлю с прибалтийскими государствами и посещали многие города Европы. Причем европейцы, заинтересованные в связях с Великим Новгородом, очень ценили деятельность новгородских купцов. Так, Генрих Лев, герцог Баварский и Саксонский, в 1163 году освободил негоциантов некоторых иностранных государств, посещавших город Любек, от пошлин. В грамоте, составленной по этому случаю, русские купцы упоминаются первыми^{205}. Однако с образованием в XIII веке Ганзейского союза для деятельности новгородских купцов на Западе начинается трудный период.

Ганза, товарищество немецких купцов и политический союз немецких городов, складывается в течение XIII века в юго-западной Прибалтике. В 1370 году произошло окончательное оформление Ганзейского союза, в который вошло более 70 городов. «На протяжении XIV–XV веков Ганза держала в своих руках все нити западноевропейской торговли, будучи главным посредником в торговых связях между отдельными областями Центральной, Восточной и Северной Европы. Ганзейские города во главе с Любеком всячески препятствовали проникновению в торговлю купцов неганзейских городов, всеми силами стремились к сохранению монополии в европейской торговле того времени»^{206}.

Ганзейский союз с момента своего возникновения стремился полностью монополизировать торговлю между Европой и Великим Новгородом. Немецкие города, вошедшие в союз, постепенно добились в этом значительных успехов. Немцы фактически вытеснили с новгородских рынков фламандцев, англичан и ломбардцев. Для этого они применяли все доступные средства. Так, например, «штраф в 50 марок грозил всякому, кто оказывал какое-либо содействие представителям этих народов в их стремлении достигнуть Великий Новгород»^{207}. Штраф накладывался и на тех, кто хоть в какой-то степени помогал другим европейцам в торговых сделках с новгородцами.

С другой стороны, на европейских рынках ганзейские немцы чинили всяческие преграды купцам из Новгорода. Они не желали делиться с новгородцами никакими выгодами, которые давала торговля Запада с Востоком. Ганзейцы всеми силами старались устранить новгородцев от активной торговли в Европе и захватить в свои руки весь экспорт и импорт Новгорода^{208}.

Ганза запрещала немецким купцам образовывать с новгородцами торговые товарищества, перевозить их товары на своих судах и финансировать их сделки. В немецких гаванях новгородцы терпели постоянные притеснения и здесь их все время пытались лишить тех привилегий, которые они имели в силу взаимных договоров и которыми в Новгороде пользовались немецкие купцы.

Ганза пыталась строго контролировать и регулировать торговлю с Новгородом. Например, существовал целый список товаров, которые запрещалось привозить в Новгород. Однако запреты часто нарушались: выгода для немецких купцов оказывалась важнее. «Ганза торжественно запрещала возить в Россию и золото; но купцы не слушались устава, противного их личным выгодам, и доставляли Новгороду немало драгоценных металлов, привлекаемые туда славою его изобилия и рассказами, почти баснословными, о пышности двора княжеского, вельмож, богатых граждан»^{209}.

Торговые войны закалили характер новгородских купцов. Представители этого сословия были людьми крепкими, мужественными, целеустремленными, терпеливыми и умными. Им была чужда изнеженность негоциантов, избалованных роскошью. Именно благодаря упорству и настойчивости новгородцев их торговая деятельность не только не сворачивалась, а постоянно развивалась и расширялась. Вопреки всем препятствиям новгородцы продолжали с большим успехом торговать со странами Северной Европы, и эта торговля приносила им весьма значительные доходы.

Впрочем, состояние открытой торговой войны между Великим Новгородом и Ганзой не было постоянным. История знает немало случаев искренней взаимопомощи. Так, в 1230–1231 годах Русь поразил невиданный голод. В Новгороде умерло огромное количество людей; на его улицах псы терзали тела усопших, которых некому было погребать. Бедствие усугубилось сильнейшим пожаром. В пепел обратилась значительная часть города. Летописец со скорбью предрекал кончину Новгорода. «Но великодушная дружба иноземных купцов отвратила сию погибель. Сведав о бедствии новгородцев, немцы из-за моря спешили к ним с хлебом и, думая более о человеколюбии, нежели о корысти, остановили голод, скоро исчезли ужасные следы его, и народ изъявил живейшую благодарность за такую услугу»^{210}.

Насколько тесным было общение новгородцев с купцами Ганзы? Настолько, что даже отразилось на словарном запасе немецкого языка. Современные исследователи выявили значительный пласт заимствований из древнерусского языка в нижненемецком. Эти заимствования прежде всего относятся к обозначению новгородских должностных лиц, денежных единиц, мер веса и предметов торговли. Немецкие купцы заимствовали у новгородцев ряд формул для составления торговых документов, которые получили в дальнейшем развитие в нижненемецком языке^{211}. Все это говорит о длительных и близких контактах Ганзы с Великим Новгородом.

Уступая немцам в присутствии на Балтийском море, новгородцы крепко держали в руках контроль над торговлей на всем пространстве своего обширного государства. Здесь Ганза развернуться не могла и вела свою деятельность только в той мере, в какой ей позволяли. На своем участке торговых путей между Западом и Востоком новгородцы компенсировали себе то, что вынужденно недополучали на Балтике.