Новгородский этнос на раннем этапе своего формирования испытал некоторое влияние финно-угорских племен, с которыми славяне находились в тесном контакте.

Насколько это влияние было велико? Видный исследователь истории Новгорода Е. Н. Носов считает, что финно-угорские племена не участвовали в основании Новгорода, однако новгородская средневековая культура «впитала элементы финской материальной культуры». Носов даже предполагает, что в Новгороде могла проживать небольшая община финского населения^{10}.

За прошедшие десятилетия и даже столетия немало было сказано и написано о Новгороде как о «центре скандинавской активности на Руси». В определенной степени об этом свидетельствуют письменные источники, однако вплоть до самого последнего времени такому утверждению, казалось бы, противоречили археологические материалы. При раскопках Новгорода были встречены скандинавские находки, и даже не так мало по сравнению с такими центрами на западе, как Йорк или Дублин, но, в целом, материальная культура Новгорода совершенно определенно является по своему характеру восточноевропейской, и скандинавские предметы выступают единичными свидетельствами контактов с западной частью Балтики.

Однако в 1970–1980-х гг. Е. Н. Носову удалось установить, что современному Новгороду предшествовал протогородской центр IX–X вв. на так называемом Рюриковом городище, находящемся в двух километрах к югу от. города. На этом поселении «скандинавские элементы выступают очень ярко»^{11}.

Однако «население Городища, в основном, состояло из местных жителей и скандинавских эмигрантов, которые быстро слились в одно общество… Скандинавская окраска материальной культуры Городища, как и в других местах на Руси, исчезла к концу X в., то есть довольно быстро»^{12}.

Археологические исследования, которые интенсивно велись в Новгороде, показали, что скандинавы вначале жили компактными поселениями, но вскоре ассимилировались среди славян. Скандинавская культура не оказала заметного влияния на новгородскую^{13}.

Новгородцы не были абсолютно замкнутым этносом. В течение веков в Новгород переселялись представители подвластных ему племен и славяне из разных уголков Руси^{14}. Однако приток переселенцев был незначителен и быстро растворялся среди новгородцев. Эмигранты никогда не становились инородным телом. Коренное население Новгорода не испытывало проблем с переселенцами.

На границах Новгородской земли этническая карта имела несколько другую окраску. «Некоторые порубежные города Великого Новгорода состояли из двух общин: русской и неславянской (карельской, водской)»^{15}. На границах республики существовали, можно сказать, буферные зоны, где наряду с русскими проживали и этнические группы тех наций, с которыми новгородцы граничили. Это обстоятельство благоприятно влияло на политическую связь с соседними странами и на торговлю с ними. Да и с военной точки зрения это во многом обеспечивало безопасность границ.

Сформировавшись как самобытный народ, новгородцы на протяжении нескольких столетий отличались высокой степенью моноэтничности. С течением времени, в конце XV века, когда уже шло образование великороссов, малороссов и белороссов, новгородцы оказались самой древней ветвью русского племени.

859 год — самая ранняя дата летописного свидетельства о Великом Новгороде. Летописец упоминает о Новгороде как о городе, возведенном племенем словен. Конечно, эта дата основания Новгорода условна, как условны и многие другие летописные датировки исторических событий.

Для возникновения славянских городов большое значение имела система рек Восточной Европы. «Реки служили не только коммуникациями внутри территорий восточного славянства, но и важнейшими артериями, связывавшими Русь с внешним миром. Положение Киева позволяло ему контролировать путь вниз по Днепру, на Черное море и Византию. Новгород запирал путь по Волхову, который выводил к Ладоге и далее через Неву в Финский залив и на Балтику»^{16}.

Славяне построили Новгород в центре огромной речной системы. Удачно выбранное местоположение позволило Новгороду в дальнейшем стать одним из богатейших городов Европы и сердцем великой державы.

«Географические выгоды расположения района истока Волхова нельзя недооценивать. Именно здесь сходилась разветвленная сеть рек, охватывавшая обширные территории, и соединялись важнейшие маршруты международных путей»^{17}.

Реки имели немалое значение и для внутренней жизни Новгородского государства. Они соединяли воедино его обширную территорию. Водоразделы же между речными системами служили естественными границами с соседними русскими землями.

«Поразительно обширны и разносторонни были новгородские торговые и культурные связи. Трудно представить себе другой город, местоположение которого было бы так выгодно в Средние века, как положение Великого Новгорода. В те времена, когда сухопутные связи имели меньшее значение, чем водные, Новгород бесконечно выигрывал по сравнению с другими русскими городами, так как стоял… на стыке пути „из Варяг в Греки“ с гигантским Волжским путем на Восток…Однако одними географическими данными нельзя объяснить рост и значение Новгорода. Ведь географию определяют прежде всего люди. На протяжении многих веков новгородцы представляются нам отважными, смышлеными, искусными людьми, смелыми путешественниками, дерзкими в войнах и в дальних странствованиях»^{18}.

«История Новгорода, как она видна сегодня, пережила несколько этапов. Поначалу на его территории возникли небольшие поселки. Один из них был основан пришельцами с Днепра, получившими на новом месте имя ильменских словен. Словене заняли восточный берег Волхова и назвали свой городок Холмом или Славном»^{19}. Напротив этого поселения на западном берегу Волхова в IX веке возник городок Людин. Его основали кривичи, одно из племен западных славян, выходцев с территории современной Польши. На этом же берегу Волхова располагался Неревский поселок, который принадлежал местному финно-угорскому племени.

«Политическое объединение поселков приводит к созданию общего административного центра Детинца — он и стал Новым городом по отношению к создавшим его городкам-концам. Каждый из этих городков был центром принадлежавшей ему округи, а Детинец стал столицей громадного межэтнического объединения всего русского Северо-Запада»^{20}.

В Детинце не было жилой застройки, там находились площадь, на которой проходили вечевые собрания, и языческое капище. Новгородцы продолжали жить в постепенно разраставшихся поселках-концах. В них ведущие позиции занимала старая племенная знать, из которой возникло новгородское боярство. В каждом конце существовали комплексы усадеб, принадлежавших определенному боярскому роду. В этих усадебных комплексах жили и зависимые от бояр новгородцы. Бояр, проживавших в усадебных комплексах концов, возглавлял посадник.

Новгород был по сущности федерацией пяти концов, которые имели собственное самоуправление. Бояре, занимая в этом самоуправлении ведущее место, одновременно представляли концы и во властных структурах общеновгородского уровня^{21}.