Новгородское общество, которое должно было сплотиться перед смертельной угрозой, раскололось. И причиной этого раскола во многом стал опять же пресловутый обычай признавать над Новгородом власть монарха. Уже не оставалось времени спорить о том, кого признавать, а кого не признавать; требовалась мобилизация собственных сил, потенциал которых был достаточно велик и без всякой посторонней помощи, а в Новгороде не прекращались споры и столкновения в пользу того или иного кандидата в правители. Такое положение дел значительно облегчило Ивану III победу над новгородцами.

На фоне других русских средневековых государств Великий Новгород выделялся своим разумным, гуманным и социально ответственным государственным устройством. «На конец XIII — первую половину XV века падает эпоха расцвета „великой русской республики Средневековья“. Вечевой строй все же больше способствовал развитию активности народных масс в политической и культурной жизни, чем княжеское самовластие в других средневековых русских центрах. И не случайно расцвет культуры в Новгороде совпадает с эпохой расцвета республиканского строя»^{127}.

Новгородцы были очень привязаны к своим традициям. На древних обычаях, можно сказать без всякого преувеличения, держались все устои новгородского общества и государства.

Консервативный, традиционный общественно-государственный строй — великое благо для его граждан. Стабильность, которая зиждется на здоровом консерватизме и вековых традициях, дает возможность людям процветать и материально, и культурно, и духовно. Однако всякое консервативное общество должно, сообразуясь с требованиями времени, реформироваться. Этот процесс протекает успешно тогда, когда идет эволюционным путем. Резкие реформы, тем более всякого рода революции, приводят к расстройству общественно-государственных, экономических, культурных и духовных систем, неся людям потрясения и бедствия.

Новгородская республика была обществом консервативным, но ни в коем случае не законсервированным. На протяжении своей истории новгородское общество, при всей привязанности к древним традициям, во многих сферах жизни постепенно эволюционировало, от хорошего к лучшему.

Общественно-государственный строй Новгородской республики был замкнутым и полностью самодостаточным. Его опорой были бояре, купцы, ремесленники и духовенство, столетиями жившие бок о бок на одних и тех же улицах Великого Новгорода.

В Новгородской республике власть принадлежала только русским и только православным людям. В Москве власть также принадлежала православным государственным деятелям. Однако русских среди них с течением времени становилось все меньше и меньше.

Пришлым аристократам, торговцам и проповедникам в Новгороде делать было нечего. Национально-общественная консервативность новгородцев делала их невосприимчивыми к чуждым политическим влияниям, культурным веяниям и религиозным течениям. Инородцы и иноверцы в Великом Новгороде, в отличие от Московского государства, никогда не имели ни малейшего влияния ни в какой области государственной жизни.

История Новгородской республики опровергает утверждение некоторых современных публицистов, что православное государство должно быть непременно монархическим.

Государству с определенной религиозной ориентированностью не может быть свойственна лишь одна форма власти. Всякая политическая модель власти является организующим началом нации, и не более того.

Для будущего русской нации намного продуктивнее не безапелляционно доказывать, что православное государство должно быть только монархией, а исследовать, как христианские народы на протяжении своей истории на практике использовали ту или иную форму власти. Русский народ имеет богатый политический опыт. И не надо его искусственно обеднять. В Москве русские приблизились к идеалу самодержавной христианской монархии. В Новгороде они приблизились к идеалу христианской народной республики, а затем к идеалу христианской аристократической формы правления. Православный народ для своей пользы может использовать любую форму власти.

«По обширности своих владений Новгородская республика, — писал академик М. Н. Тихомиров, — не имела себе равных во всем средневековом мире. Она занимала весь русский север от Финского залива до Уральских гор… Обычные сопоставления Великого Новгорода с „вольными городами“ Западной Европы, в частности с крупнейшими ганзейскими городами, дают несколько неправильное представление о „Господине Великом Новгороде“, как подчеркнуто именовали новгородцы свое государство. И Любек, и Бремен даже в периоды своего расцвета обладали лишь незначительной прилегающей к ним территорией и никак не могут сравниваться с обширной Новгородской землей. Большими владениями обладали Венеция и Генуя, но подчиненные им территории были разбросаны в различных областях Средиземноморья и сообщались с митрополией только морским путем. „Господин Великий Новгород“ господствовал над обширнейшими пространствами Северной России и занимал в этом отношении исключительно выдающееся место в средневековом мире, не имея себе равных»^{128}.

Подчинив огромные территории и покорив множество инородческих племен, новгородцы при этом не создали государства имперского типа. Для Великого Новгорода инородцы были данниками и вассалами. Новгородцы не стремились ассимилировать покоренные племена или, тем более, включить их в свою внутреннюю государственно-общественную систему. Новгородцы всегда держали инородцев на довольно приличном от себя расстоянии.

Вместе с тем по отношению к покоренным племенам Великий Новгород проводил достаточно твердую политику. Он предоставлял им свободу лишь в исключительных случаях. Новгородцы считали, что народы, еще в старину вошедшие в состав республики, являются ее составной и неотъемлемой частью. К тому же в Новгороде господствовало небезосновательное мнение о бессмысленности предоставления свободы вассальным племенам. Ведь получив ее, они будут тотчас поглощены соседними державами. Впрочем, это хорошо понимали и инородческие князьки, подвластные Новгороду. Если они и предпринимали шаги к освобождению, то главным образом для того, чтобы выторговать у новгородцев более выгодные условия во взаимных отношениях.

Можно сказать, Новгородская республика имела две сферы, которые очерчивали ее общественно-политическую жизнь. Границы внешней сферы ограждали Великий Новгород, со всеми зависимыми землями и племенами, от соседних государственных систем. Границы внутренней сферы отделяли государственно-общественную жизнь коренных новгородцев от подчиненных им инородцев.

Новгородцы прекрасно понимали, что тесный общественный контакт с инородными племенами, не говоря уже о включении их в собственную государственную систему, неминуемо приведет к размыванию, а в чем-то и к потере национальных, культурных и духовных ценностей, свойственных русскому народу.

Подобная политика в отношении инородцев вполне оправдывала себя и приносила плоды. «Новгородская колонизация успешно велась с начала X века. При этом проникновение русских на север и северо-восток происходило сравнительно мирно. Емь, водь, карелы, саамь, чудь заволочная, печора и другие народности имели крайне низкую плотность населения, и новгородцы не вытесняли их, а занимали пустующую нишу. Эти народности занимались в основном охотой и рыболовством, а русские — торговлей и земледелием… Обращение туземцев в православие носило исключительно добровольный характер. Спору нет, имели место и кровавые столкновения, но они были не типичны и в значительной степени вызывались субъективными факторами»^{129}.