В течение X и XI веков в Новгороде княжили старшие сыновья великих князей. По сути, они выполняли функции наместников, власть которых была во многом ограничена правами новгородцев. Эти князья знали, что Новгород для них является временным пристанищем, а в будущем их ждет Киевский стол. Поэтому они не были склонны бороться за усиление своей власти над новгородцами, от которых зависело их материальное благополучие в настоящем и политическая поддержка в будущем.

В конце XI века новгородские бояре добились учреждения новой высшей государственной должности — посадника. Отныне на этот пост избирается представитель боярства. Посадник, по существу, становится на период своего правления главой всей новгородской аристократии, выразителем и блюстителем ее интересов. Учреждение этой государственной должности еще более ограничило власть князя.

«В 1136 году, — пишет В. Л. Янин, — после знаменитого новгородского восстания, происходит новое размежевание власти между боярами и князем. Впервые провозглашен приоритет боярской власти, установившей свое право приглашать угодных и изгонять неугодных князей. Однако пределы их деятельности в Новгороде все больше сжимаются, пока, наконец, не замыкаются в границы загородной городищенской резиденции.

В конце XII века из-под контроля князя уходят административные сотни с их торговым и ремесленным населением. В Новгороде создается новый государственный пост выборного на вече тысяцкого, который становится представителем всех свободных горожан Новгорода, исключая бояр и непосредственно зависимых от них людей»^{117}.

«Экономический, социально-политический и правовой статус избираемого Новгородом князя конституировался в предварительно заключенном договоре. Формуляр договоров был традиционен, что свойственно средневековой ментальное™, для которой критерием истинности являлась старина… Нормы этих соглашений стремились максимально ограничить возможности внедрения князя и людей его двора в новгородские социально-экономические, политические и правовые структуры»^{118}.

Когда князья нарушали договор, новгородцы изгоняли их из города. Иногда они поступали с ними еще более сурово. В 1136 году, обвинив князя Всеволода в нескольких проступках, новгородцы посадили его вместе с женой и детьми под арест. Свободу он со своей семьей получил только через семь недель, когда в Новгород прибыл новоизбранный князь. Спустя несколько лет после этого случая в заключении побывал и другой Рюрикович — князь Ростислав. В 1209 году новгородцы посадили под стражу даже князя Святослава, сына великого князя Владимирского Всеволода и т. д. Как видим, граждане Великого Новгорода не испытывали священного трепета перед княжеским достоинством. Каждый из князей должен был делом добиваться их уважения. Князьям, не отличающимся храбростью и волей, в Новгороде приходилось трудно. Надолго они там не задерживались.

Наоборот, мудрые и отважные князья получали от Великого Новгорода славу и честь. Правнук Мономаха князь Мстислав Ростиславич Храбрый «неутомимо отстаивал свободу Великого Новгорода и пользовался восторженною любовью новгородцев. В 1180 году он умер в молодых летах в Новгороде и был единственный из избранных новгородских князей, которым досталась честь быть погребенным в Святой Софии. Память его до такой степени была драгоценна для новгородцев, что гроб его стал предметом поклонения, и он впоследствии был причислен к лику святых»^{119}.

«Сей князь, по свидетельству современников, был украшением века и России. Другие воевали для корысти: он только для славы и, призирая опасности, еще более презирал золото, отдавая всю добычу церкви или воинам, коих всегда ободрял в битвах словами: за нас Бог и правда; умрем ныне или завтра, умрем же с честию»^{120}.

Сын этого выдающегося князя Мстислав Мстиславич Удалой также пользовался необыкновенной любовью новгородцев. В 1209 году он, будучи князем небольшого удела Торопецкого, узнал о том, что великий князь Всеволод со своим сыном притесняет Новгород. Мстислав Удалой заявил новгородцам: «Кланяюся Святой Софии, гробу отца моего и всем добрым гражданам. Я сведал, что князья угнетают вас и что насилие их заступило место прежней вольности. Новгород есть моя отчина: я пришел восстановить древние права любезного мне народа!» Воодушевленные новгородцы тотчас избрали Мстислава Удалого своим князем и под его началом выступили против войск великого князя Всеволода, который, видя их решимость, тотчас заключил с Новгородом мир.

Под предводительством князя Мстислава Удалого новгородцы одержали немало славных побед. Он бескорыстно, всем своим храбрым сердцем любил Великий Новгород и всегда бесстрашно водил его войска на врагов. Новгородские воины были преданы этому князю беззаветно и, идя с ним в очередной поход, говорили: «На жизнь и на смерть готовы с тобой!» После смерти князь Мстислав был причислен к лику святых.

Святые благоверные князья Мстислав Храбрый и Мстислав Удалой, одни из самых выдающихся князей в истории Руси, были поборниками свободы Новгорода и его республиканского строя. Они доказали это беззаветным служением Господину Великому Новгороду.

Новгородцы умели ценить в князе мужество, ум и твердость. С благоверным князем Александром Невским у новгородцев не раз случались конфликты. Тем не менее в час опасности для Отечества они призывали на помощь именно его.

Доблестные русские князья, подобные святым Мстиславу Храброму, Мстиславу Удалому и Александру Невскому, всегда считали за честь послужить Дому Святой Софии. Они с радостью принимали приглашение веча на княжение и, не щадя своей жизни, защищали Новгород от его врагов.

Новгородцев, отважных и свободолюбивых, любили князья, обладавшие такими же качествами души. Деспотичные, слабые и корыстолюбивые князья недолюбливали Новгород. Новгородцы, впрочем, платили им тем же.

Для русского народа время удельной раздробленности и татаро-монгольского ига — один из самых тяжелых периодов средневековой истории. В пределах Новгородской республики русские пережили эту нелегкую эпоху, не претерпев и толики бедствий, выпавших на долю остальной Руси. Почему? Историки, которым не импонировал новгородский уклад жизни, в своих трудах доказывали, что Новгород спасали непроходимые болота и леса, ограждавшие его от бурных событий на Юге и Востоке. Это простенькое объяснение уже давно стало притчей во языцех. Однако оно до сих пор вполне удовлетворяет неискушенного читателя.

В чем же была истинная причина благополучия Великого Новгорода? Отдавая должное лесам и болотам, природному щиту Новгородской земли, надо признать, что новгородцы смогли проявить необыкновенную жизнестойкость благодаря своевременному и жесткому ограничению прав князя. «Власть князя в Новгороде была сломлена, благодаря чему Новгородская земля избежала дробления, внутренних войн и анархии, которые вели к деградации политической культуры и упрочению владычества завоевателей-монголов на территории Северо-Восточной Руси»^{121}. Под власть Орды попали именно те русские земли, которые по вине своих князей многие десятилетия опустошались и обагрялись кровью междоусобиц.

«С начала XIV века, — писал А. В. Арциховский, — Новгород уже обходится вовсе без князей. Ни в XIV, ни в XV веке, до самого падения Новгорода, князя в нем не было.

Новгород признавал своим верховным феодальным сюзереном великого князя, сначала тверского, потом в течение полутораста лет московского. Но князь этот не жил в Новгороде и, как правило, даже не посещал города. Ни одна средневековая республика не обходилась без такого сюзерена. Подобным образом города Германии и Италии признавали императора Священной Римской империи, магометанские республики Испании признавали халифа и т. д.