Эет грустно улыбнулся.

Всё так. Всё правильно.

Кроме одного.

Вирлисс сейчас походил на призрака больше, чем за все последние сто с лишним лет.

Да какого чёрта! Пусть думают, что хотят! Государь на то и государь, чтобы поступать, как считает нужным.

Юноша поднялся.

— Встаньте, — коротко приказал он и, спустившись с возвышения, сам помог Вирлиссу. — Наконец-то вы вернулись.

— Мой государь, я счастлив принести вам клятву верности. Могу только сожалеть, что состояние здоровья не позволило мне сделать этого раньше, — промолвил Вирлисс и, хотя голос вампира был ещё слаб, в тишине слова прозвучали чётко и удивительно твёрдо.

Эет кивнул, принимая присягу тариллина.

«Я готов умереть окончательно за твою дружбу», — мысленно ответил он Виру, сжимая его ладонь.

По губам вампира скользнула мгновенная улыбка.

— Твоё место рядом с моим троном, — вслух произнёс Эет, помогая Вирлиссу взойти на возвышение. Советник небрежно облокотился о спинку кресла — но молодой правитель прекрасно осознавал, чего стоит эта небрежность его другу.

Вир попросту использовал трон в качестве опоры.

Эет сожалел только об одном — что не может сейчас уступить своё место Вирлиссу. Вышвырнуть бы отсюда святых отцов и на руках отнести Вира в постель!

Что ж, постараемся расставить все точки над i как можно скорее…

— Итак, Арит, — вновь усевшись на трон, обратился Эет к профессору. — Вы привели к нам гостей.

— Да, государь, — почтительно склонив голову, ответил учёный. — Это жрецы Мортис из храма в деревушке Затоны. Они жаждут возобновить служение богине.

— Тогда позовите их сюда, — приказал молодой правитель.

Эет

Он восседал на троне, устремив взгляд через весь зал — туда, на вход, где стража разомкнула копья, пропуская жрецов.

Те, вскинув головы, величественно прошествовали через портик и остановились.

Смертные. Но очень сильные маги.

Воистину, даже если бы вокруг них не клубилась аура Силы — только очень сильный маг мог позволить себе оставаться человеком, будучи Смертным.

На лице младшего застыл вызов, а лик старца излучал строгое, полное сожаления всепонимание.

«Ты уже обсудил с Мортис, какое чудо она явит перед ними?» — коснулся внутреннего слуха юного государя мысленный вопрос Вира.

Эет почти незаметно помотал головой.

«Никаких чудес. Напротив, я очень обижусь, если Сили вмешается».

«Поясни», — в безмолвном вопросе советника явственно проскользнуло изумление.

«Вир, я никогда не позволю кому бы то ни было водить меня за руку, и тем более — Силинель. Она однажды уже имела глупость взвалить проблемы мужа на свои плечи, и меня ужасает сама мысль о возможности последовать стопами Гвариана».

«Но ведь это и её проблемы», — попытался возразить Вирлисс.

«Это — мои проблемы, — жёстко отрезал Эет. — Я — её муж, а не ребёнок».

«Ты только не переусердствуй», — нейтрально ответил Вир.

«Я забочусь о ней, — мягче ответил Эт. — На Сили и без того слишком много свалилось. Могу я взять на себя хоть часть её забот? Честное слово, как мне уважать себя, если я при любом затруднении стану бегать к ней за помощью?»

За время этого краткого диалога святые отцы успели пройти через весь зал и остановились напротив трона. Взгляды их полнились суровым осуждением.

— Позвольте представить вам, государь, — почтительно вымолвил Арит. — Жрецы из деревушки Затоны, близ городка Верхний Лог. Создали пространственный карман, спасая детей, учеников приходской школы. Святой отец Эрун, — учёный указал на благообразного старца с коротко подстриженной седой бородой, а затем на черноволосого и коренастого мужчину: — И святой отец Мирут.

Ни тот, ни другой даже не поклонились.

Взгляд Эета стал ледяным.

— Мне сказали, господа, что вы желаете продолжить служение богине, — бесстрастно произнёс юноша. — Это правда?

— Кто ты такой? — прищурив глаза, высокомерно осведомился черноволосый жрец. Мирут.

Эет помолчал, в кажущейся задумчивости соединил подушечками выпрямленные пальцы и поднёс ко рту.

— Внесу ясность, — вымолвил он наконец. — На Атариде очень многое изменилось. С вами разговаривают по одной причине: вас привёл сюда Арит. Вы — жрецы. Сословие, которое когда-то правило страной, — юноша выделил слово «когда-то». — Этого довольно, чтобы изгнать вас с острова. Но, как человек гуманный, я готов снизойти к вашему положению, особенно учитывая то, что вы служители из глухой деревушки, не имевшие никакого отношения к реальной власти. К тому же вы спасали детей. Итак, я — правитель Атариды, и я спрашиваю вас, Эрут и Мирут, что вы предпочитаете: остаться на острове, признав мою власть, или отправиться в изгнание. Времени на размышления у вас нет.

Мирут задохнулся от негодования и уже собирался ответить, когда на его плечо легла рука Эрута.

— Юноша, — мягко заговорил старый священник. — Вы, наверное, просто не понимаете. Не осознаёте, насколько чудовищны ваши слова. Власть жрецов установлена на острове самой богиней. Не относитесь столь легко к гневу Мортис. Конечно же, сила на вашей стороне. Мы можем взывать единственно к вашей доброй воле и к вашему разуму. Вы не боитесь навлечь на себя наше проклятие? Поверьте, оно — не пустая угроза.

Взгляд светло-синих глаз Эета стал насквозь промороженным.

— Я рискну, — голосом, от которого, казалось, индевел сам воздух, ответил правитель. — Постарайтесь только, чтобы ваше проклятие не обрушилось на вас самих. Дарршис! — юноша обернулся к начальнику своих воинов. — Святые отцы предпочитают покинуть нас. Будьте добры, отрядите солдат, чтобы проводить жрецов к порталу.

— Стойте! — воскликнул Эрут. — Мы ещё не дали вам ответа!

— Дали. Вполне определённый.

— Ну нельзя же так! — Эрут всплеснул руками. — Это жестоко, в конце концов! Цивилизованных людей, вот так, запросто, вышвыривать в варварские земли…

Эет жестом остановил солдат, потащивших священников к выходу.

— Жестоко? Святой отец, если бы вы принадлежали к пятёрке правителей, я бы просто велел казнить вас без разговоров, а не играл в милосердие. Честное слово, ваше сословие в лице верховных жрецов сотворило столь чудовищное преступление против народа Атариды, что утратило всякое право не только на власть, но и на существование.

— Что… вы имеете в виду? — прошептал Мирут.

— Богиня предупредила о надвигающейся катастрофе, но святые отцы предпочли потихоньку спасать своих близких, а простых граждан известили в последний момент, когда уже ничего нельзя было сделать. Сотни тысяч Смертных и Бессмертных погибли — из-за того, что жрецы нарушили волю Мортис.

— Откуда вам это известно? — пробормотал Эрут.

— Известно. Вот и всё, что вам нужно знать, святой отец. Я предложил вам место при Храме, чтобы вы могли замолить грех своих собратьев. Вы пригрозили мне проклятием, — правитель пожал плечами. — А теперь обвиняете в жестокости… — Эет неприятно улыбнулся.

— Помилуйте, — Эрут запнулся. — Помилуйте… государь. Мы…

— Так я уже помиловал. Вы можете убираться на все четыре стороны с Атариды.

— Государь… — старик осёкся и, ослабев, уцепился за руку стражника. Мирут подхватил своего товарища, бросив на Эета взгляд, полный негодования, смешанного с мольбой.

— Вы же видите, ему плохо! Мы двое суток провели без воды и пищи, а вы!.. — голос мужчины сорвался.

«Эт, — внутреннего слуха опять коснулся мягкий голос Вира. — Притормози. Тебе что, нравится кадильницы в святилищах драить? Мортис тебе жрецов послала не для того, чтобы ты выпер их с острова».

«Вир, я всё понимаю, — мысленно улыбнулся лич. — Я просто хочу, чтобы они сами меня попросили».

«А если не попросят?»

«Пусть валят».

«Позволь мне тогда сыграть роль доброго советника и попросить за них самому?»

«Нет».

«Эт….»

«Вир, я понимаю, что милосердие — в твоей природе. Тариллины — воплощённое сострадание и благородство, но правителю иногда приходится быть жёстким. Для блага государства. Я не могу позволить, чтобы они мутили народ, хотя бы своих же юных воспитанников — заметь, будущих граждан. Мне нужна безоговорочная лояльность».