Волосы рвал ветер. Обжигал глаза, нёс песок городских улиц, колол щёки и лоб клейкими чешуйками тополей, мягко бил невесомыми, пушистыми серёжками, сброшенными с ив.

В пепельном тусклом свете надвигающейся грозы с треском полыхнула вспышка — яростная, розовато-серебристая — и шумно хлынул ливень.

Струи хлестали по лицу, промокшая одежда тут же прилипла к телу, волосы — ко лбу и щёкам. Дождь кипел, с крыши рушилось даже не водопадом: ниспадало какой-то всклокоченной седой бородой. Вода пенилась, бурлила, рокотала в желобах, воздух пропитался запахом сырости: мокрая земля, мокрые листья, мокрая кора — весь мир стал мокрым в сером тумане грозы.

Эет смеялся, хватая дождь ртом.

Белый шквал летел над Атаридой, сметая пыль и грязь, питая корни деревьев, омывая листья… Разбивая в прах все мрачные мысли.

— Всё будет хорошо, Сили, — прошептал Эет в клубящийся серый туман над головой. — У нас всё получится.

В комнате громко кашлянули — и Эет, гибко выпрямившись, соскочил в спальню. На него огромными изумлёнными глазами смотрел Таривил — и улыбался.

Эет, почему-то смутившись, убрал налипшую на лицо мокрую прядь, заправив за ухо. С одежды текло в три ручья, и вокруг босых ног немедленно образовалась лужа.

— Интересный способ принимать ванну, — не удержался от лёгкой подначки эльф. — Если бы я знал, мой Господин, что вы предаётесь омовению, я ни за что не побеспокоил бы вас.

— Люблю грозу, — не придумав лучшего ответа, пожал плечами Эет и, повернувшись к окну, захлопнул створки.

— Да, — кивнул эльф. — Гроза прекрасна. Я не думал… — Тар запнулся и замолчал.

— Ну, как всегда, — улыбнулся Эт, стаскивая с себя мокрую тунику. Швырнув её на стул, он прошёл к шкафу, и, вытащив полотенце, начал энергично протирать свои длинные волосы.

— Что — как всегда? — не понял Таривил.

А вот будешь знать, как язвить!

— Ты, как всегда, не думал, что нежить — а твой Господин особенно — может любить то, что любят эльфы.

И, прежде чем Таривил успел обидеться, высунулся из полотенца и весело подмигнул.

— Богам смерти по чину положено любить грозу… И штормы, и бури. Свободная стихия — она всегда величественна и полна дикой, иногда жуткой красоты. Разве нет?

Таривил неуверенно пожал плечами. Наверное, не понял, почему Господин сказал о богах смерти во множественном числе — и к чему вообще их приплёл.

— Ну, так зачем ты пришёл? Просто поболтать? — Эет, накинув полотенце на плечи, плюхнулся на кровать и щелчком пальцев испарил лужу у окна. Разумеется, он догадывался о цели визита, но ни в коей мере не собирался облегчать эльфу задачу.

Таривил подошёл к столу и осторожно дотронулся до розы.

— Она никогда у вас не увядает, да? — вместо ответа спросил он.

— Да, — кивнул Эет. Лич ожидал, что сейчас вита-маг спросит, каким образом удалось добиться такого результата, но Таривил молчал. Повернулся лицом к комнате и стоял, глядя на дверь. Только руками опирался о стол, словно собирался на него запрыгнуть — но передумал.

— Вы отправляетесь в Невенар, — не спросил, а констатировал факт эльф.

— Да, — снова кивнул Эет.

— Я поеду с вами, — просто объявил юноша. И, помолчав, выпалил, выдав всю свою боль и отчаяние: — Вы же мне обещали!..

— Так я и не отказываюсь, — улыбнулся лич. — Завтра отбываем. Сперва в Преисподнюю, там у меня важный разговор… кое с кем… А послезавтра выйдем на поверхность Невенара. Так что можешь собираться.

Таривил молча стоял, глядя в пол, и кусал губы.

— Что, Тар? — мягко спросил Эет.

— Я… наверное, я уже не вернусь с вами на Атариду. Я пойду к своему народу.

— Хорошо. Как знаешь, — кивнул его Господин.

— Но… Вы же обещали… — голос Таривила пресёкся.

— Что?

— Освободить меня…

Эет вздохнул.

— Прости. Я не могу рисковать. Я отпускаю тебя и на прощанье прикажу лишь никому не выдавать нас. Я не верю, что ты стал бы специально вредить нам, только от ошибок не застрахован никто, Тар. От неосторожного слова, от опрометчивого поступка… В конце концов, от прихотей судьбы. Так что извини.

— Вы не произнесёте Формулу Освобождения? — Таривил даже сжал кулаки.

— Ты должен меня понять.

— Вы мне не доверяете? — горько спросил юноша. И прошептал, словно сам обвинял себя: — Конечно! Как можно верить шпиону?…

Понурившись, ссутулив плечи, эльф тяжело двинулся к двери. И уже на пороге обернулся:

— Простите меня за истерику, Эет. И спасибо, что позволяете вернуться домой… Что отпускаете.

Эет закусил губу, так жалко в эту минуту ему было Таривила. На языке так и вертелась Формула…

Но он не имел права рисковать.

— Я буду рад, если ты хотя бы часть пути проедешь с нами, — улыбнулся через силу молодой лич.

Тар вернул ему такую же вымученную улыбку — и закрыл за собой дверь.

Эет

Магма.

Пещера из магмы, алые стены искрятся жгучими золотыми искрами пламени. Пламя бушует у ног — и лишь узкая каменная тропа ведёт через огненный бассейн вглубь зала.

К скале, что высится посередине.

Камни на фоне яростного жара выглядят абсолютно чёрными. Тяжёлый запах окалины в воздухе. Сладковатый, удушливый вкус серы в горле — вместе с букетом из сотни неизвестных испарений…

И даже под двенадцатью Огненными Щитами кажется, что вот-вот вспыхнут волосы на голове. Пот испаряется, не успев проступить на коже.

Сегерик, стоявший во всём великолепии герцога Преисподней — с роскошными крыльями, с великолепными витыми рогами, которые выглядели короной на седой голове — бросил на своего спутника, скромно одетого в простую чёрную тунику, тревожный взгляд.

— Вам хватит двенадцати Щитов, мой юный друг? — прошептал он. — Я обычно обхожусь здесь десятью, но я — демон…

Златокудрый лич согласно кивнул.

— Думаю, ещё парочка не помешает.

Сегерик пробормотал заклинания.

Жара отступила — не исчезла совсем, но теперь походила на летний зной: утомительный, но не смертельный. Мелькнула мысль: Вельзерен провёл здесь несколько тысяч лет — без надежды выйти…

Юноша содрогнулся — и молча поклялся себе, что, если потребуется, он горы свернёт и на дно моря спустится, только чтобы исправить эту немыслимую несправедливость. Чтобы освободить невиновного из огненной темницы…

Он отыщет Скипетр Созидания!

Герцог, глубоко вздохнув, молча посмотрел на правителя Атариды. Во взгляде золотых глаз отчётливо читалось волнение.

— Я сделал для вас всё, что мог, друг мой, — произнёс он. — Владыка ждёт, а мне остаётся лишь пожелать вам удачи.

Эет согласно кивнул, закусив губу.

А потом повернулся и решительно двинулся к скале посреди огненного озера.

….Бесплодный берег лизали волны пламени, и тропинка вилась меж оплавленных валунов — вверх. Юноша, легко перескакивая с камня на камень, поднимался к вершине, огибая кривые зубцы породы, торчавшие из скалы — словно в расплавленный базальт уронили что-то тяжёлое, и взметнувшаяся жидкость мгновенно застыла.

За поворотом тропинки показалось ровное круглое плато — вершина скалы. А на ней — каменное кресло.

Обычное, отнюдь не величественное.

В кресле, подперев рукой голову, сидел человек в длинном чёрном одеянии. Казалось, он дремал.

Вторая рука — Эет обратил внимание, как красива эта тонкая узкая ладонь — покоилась на голове существа, сидевшего возле ног хозяина. Сперва Эет принял питомца Владыки за огромную собаку, но почти сразу понял, что ошибся. Более всего странное создание походило на чудовищный сгусток тьмы с зубастой пастью. От ножек кресла к этому сгустку тянулась цепь.

Почуяв Эета, тварь издала низкое рычание — и человек на троне открыл глаза.

Обычные серые, очень усталые глаза.

И очень усталое лицо, совершенно без возраста… хотя, нет. Наверное, всё же молодое. И светлые волосы. Упавшая на лоб прядь.

Ничего, за что этого парня можно было бы обозвать воплощением зла.