— Рири! О Владыка, ты жива!

Девушки крепко обнялись.

— Руш! — Ариэлла отстранила подругу, лихорадочно вглядываясь ей в глаза. — Ты! С тобой всё в порядке? Где ты была?

— Меня толпа оттеснила, когда всё началось. Владыка, что тут произошло?…

— Полагаю… — начала Ариэлла, но Эрушалия не дала ей договорить.

— Эти негодяи напали на вас? Думаю, они… ой! А почему же на них форма гвардейцев твоего отца?

Ариэлла со злым шипением втянула в себя воздух. Она, разумеется, заметила этот нюансик и могла только благодарить Вельзерена, что Эет с Виром понятия не имеют о форме дома Сегерика — и Эрмебу не удастся, таким образом, оклеветать их семью перед новыми союзниками…

Лич с вампиром переглянулись.

— Ой, я что-то не то сказала?… — смутилась подруга.

Ариэлла только отвернулась. Раненое крыло горело так, что хотелось выть от боли.

Вирлисс подошёл к девушкам и положил руку на плечо Ариэлле.

— Рири, кому надо очернить дом Сегерика в наших глазах? — мягко спросил он.

Эет склонился над её крылом, с тревогой изучая рану.

— Болит? — участливо уточнил он. — Так, Рири, сейчас немедленно в замок, к врачу, а потом ты и твой отец подробно нам расскажете о своих врагах. И кому было известно о нашем договоре. Хорошо?

Ариэлла судорожно всхлипнула, кивнула — и из глаз девушки покатились слёзы.

Эрушалия гладила её по голове.

Арит

В синем проёме окна зажигались прохладные весенние звёзды, и Арит, с блаженством вытянувшись в мягком кресле, грел ладони о кружку с горячим чаем, не сводя глаз с этих звёзд. На подоконнике, согнув в колене одну ногу и свесив другую, сидел темноволосый юноша с заострёнными ушами и, склонившись, любовно полировал наждаком белоснежную нижнюю деку лютни.

Верхняя, законченная, лежала на столе, опираясь на гриф — выточенная из ели.

Таривил весь вечер творил — иного слова Арит не мог подобрать.

Доставив своего спутника в Храм, Таривил любезно предоставил ему собственную комнату — чтобы старый учёный мог отдохнуть и привести себя в порядок, — а сам ушёл в лес.

И вернулся через несколько часов, когда солнце уже коснулось нижней кромкой морских волн. Эльф нёс в руках два продолговатых куска древесины: ель и клён, и один под мышкой: вишню. Как сказал Таривил, он отыскал в лесу высохшие деревья, и ему осталось лишь немного досушить их магией — перед тем как распилить с помощью заклятья и отнести выбранные брусочки домой.

И вот сейчас — сейчас в небе зажигались звёзды, а под руками юноши обретала жизнь вторая, выпуклая часть лютни. Юный мастер выточил из кусков клёна и вишни несколько изогнутых пластин — тёплых, тонких, почти прозрачных — и накладывал их, чередуя, на созданный магией муляж.

Скрепляя, спаивая воедино заклинаниями.

И на месте соединений оставались чуть мерцающие серебристые полосы…

— Нижняя дека, — не поднимая головы, объяснял эльф, — это дека Души, дека Сердца. Нижней декой лютня касается груди того, кто берёт её в руки, ею она чувствует биение сердца музыканта… Нижняя дека должна быть из тёплых деревьев: сильного, светлого мужского — и нежного, гибкого женского… Я выбрал клён и вишню. А верхняя — дека Звёзд, дека Ветра. Она поёт, она смотрит на мир и говорит с ним своими струнами… Её делают из холодной и мудрой ели.

Арит любовался работой Тара: чёткими уверенными движениями, быстрыми и плавными. Паренёк, похоже, знал, что делал. Другой бы на его месте промучился несколько дней, но Тар…

Тару хватило нескольких часов, и результат работы обещал быть великолепным.

— Вот и всё! — Таривил улыбнулся, стряхнув стружку с колен. Нижняя дека легла на стол возле верхней. — Завтра я сварю лак, а потом можно будет соединить обе половинки… А пока пусть подсохнут!

— Гм… — Арит, не скрывая восхищения, весело щурил глаза с добрыми лучиками морщинок в уголках. — А вы специалист, молодой человек. Вы ведь не против, что я вас называю молодым человеком? Я понимаю — вы эльф, но мне так привычнее…

— Как вам удобнее, — беззаботно поклонился Таривил и откинулся на стену. Прикрыл глаза. — Поверить не могу… У меня будет лютня… — прошептал он.

Арит тоже закрыл глаза. О Мортис, как, оказывается, мало надо для счастья, в которое невозможно поверить! Просто жить… И знать, что на посадочной площадке дремлет невредимый чёрный ящер, и чашка тёплого чая в руках исходит душистым паром…

— А струны из чего сделаете? — не раскрывая глаз, благодушно полюбопытствовал он.

— Лучше всего из серебра или золота, но вряд ли получится… — столь же безмятежно ответил Таривил. — Может, совью из кишок животных, а может… Может, перевью шёлковые нити и магией спрессую до толщины струн… — Юноша вздохнул. В голосе послышалась улыбка. — Главное — есть лютня, а струны найдутся! Петь будет само дерево, можете мне поверить.

— Вы раньше занимались изготовлением? — Арит приоткрыл один глаз.

Таривил легко спрыгнул с подоконника и, взяв совок с веником, что стояли в углу, замёл стружку с пола. И, открыв окно, сбросил вниз.

— Не скажу, что я мастер, — просто ответил юноша, запирая ставню, — но в своё время увлекался, было дело.

— Как интересно! Вы ведь, к тому же, применяли магию. Скажите, волшебство эльфов… в вашей магии много таких специфических заклятий?

— Полагаю, каждый народ имеет свои наработки, которые неизвестны другим, — нейтрально пожал плечами Таривил.

Арит усмехнулся. Ну и паренёк! Ведь понимает, что стал нежитью, а направо-налево секретами эльфов не разбрасывается…

Таривил вздохнул.

— Что ж, уже поздно… Вы, конечно же, устали. Ложитесь на мою постель, а я устроюсь на полу.

— Да не беспокойтесь, юноша, что вы! Я и сам могу на полу, — замахал руками Арит, вскочив и отставив кружку с чаем на стол. — Не выдумывайте!

— Нет, — непреклонно ответил Тар. — Во-первых, вы мой гость, а во-вторых, вы намного старше меня.

— Гм… — усмехнулся старик. — Старше-то старше, но вот намного ли?… Сколько времени прошло между вашей смертью и оживлением?

Таривил закусил губы и резко отвернулся к окну.

— Я не об этом говорил, — тихо ответил он, не глядя на лича. — А об опыте. О жизненном опыте. Который в любом случае заслуживает уважения.

— Я понимаю, — кивнул маг. — И всё же?

Эльф вздохнул, по-прежнему не глядя на Арита.

— Я не знаю точно, — ответил он наконец. — Знаю только, что больше двенадцати тысяч лет.

Маг схватил ртом воздух и рухнул в кресло.

— С Эпохи Становления? — только и смог пробормотать он.

— Да.

— Но… Это же… Юноша, вы знаете, что это невозможно?!

— Почему?

— Ни одному магу не под силу дотянуться до души, если после смерти прошло более тысячи лет. Некоторым, самым известным, удавалось поднимать слуг через полторы тысячи… Но не больше. То, что вы говорите… Ваш Господин не обманул вас?

Таривил криво усмехнулся. Если бы… Если бы была надежда на обман!

Но увы.

— Мой Господин поднял меня, — тяжело вздохнув, ответил юноша. — Хотя я, умирая, ещё и наложил на себя Щит… Теоретически, этот Щит должен был спасти меня от попыток поднять нежитью, но на деле всего лишь частично отразил Заклятье Подчинения, дав возможность объективно оценивать своего Господина, без слепого обожания.

— Но…

— Эет очень сильный некромант, — пожал плечами Таривил. — К тому же, самоучка. Наверное, ему просто никто не рассказывал, что поднять нежить через двенадцать тысяч лет невозможно.

— При чём здесь «рассказывал, не рассказывал»? — Арит начинал злиться. — Вы понимаете… Вы помните, что там, за гранью?

Таривил нахмурился.

Он ничего не помнил из своего смертного забытья, но недавняя встреча с Мортис…

— Там… туман, — нахмурившись, медленно произнёс юноша. — Серый туман.

— В этом тумане постепенно растворяется любая душа, — терпеливо вздохнул лич. — Становится частью богини. Забывает своё имя, теряет свою личность… Чем больше прошло времени с момента смерти, тем сложнее поднять умершего нежитью. Я допускаю, что можно заставить двигаться старые кости, но без души, понимаете, Тар? Максимум, что мог сделать ваш Господин, это создать из вас игрушку, куклу на ниточках магии, которая и шага не сделает без приказа, без прямого вмешательства… Понимаете? Куклу, а не полноценного воина-скелета. И уж никак не… истинную, высшую нежить. А вы — высшая нежить, Таривил, обладающая сознанием, памятью и собственной волей.