Вскоре после этого явились солдаты, и Хедину было предложено проследовать к коменданту. Вместе с ним отправились Эффе Хилл, а также Ю и Сёдербом в качестве переводчиков. Солдаты показывали дорогу. В конце концов они приехали к дому, где… квартировали Чанг со товарищи. Кроме «охранников», там было с полдюжины вооруженных солдат. В комнате горела стеариновая свеча. Их пригласили сесть, подали чай, сахар и сигареты.

Чанг опять потребовал машину.

— Мы должны получить один из ваших грузовиков сегодня вечером! Здесь, в Синьцзяне, Нанкин ничего не решает, — заявил Чанг. — Решение военных задач важнее всего!

— В наших инструкциях особо оговорено то, что мы не участвуем в конфликте никоим образом. Поэтому я не могу дать вам машину.

Чанг заскрипел зубами от злости:

— Не имеет значения, что у вас оговорено, а что нет. Приказы должны выполняться неукоснительно.

Хедин презрительно хмыкнул, поднялся, включил карманный фонарик и, не взглянув на Чанга, пошел к двери. Ю и Сёдербом — следом за ним. Они уже открывали дверцы грузовика, когда солдаты набросились на Ю и потащили назад во двор.

В следующую секунду та же участь постигла Хедина, Сёдербома и Хилла. Кто-то выбил фонарь из руки Хедина. Пальто вместе с курткой и рубашкой оказалось у него на голове, руки заломили за спину и связали.

— Вы, стадо полудохлых свиней! — крикнул Ю. — У вас хватило наглости поднять руку на представителей нанкинского правительства. Вы еще поплатитесь!

Группа солдат выстроилась шеренгой с одной стороны двора, Хедина и его товарищей поставили у стены. Винтовки подняты, затворы передернуты. Что будет дальше, понятно-последует команда «Пли!». Жизнь Свена проскакала у него перед глазами примерно так, как пишут в романах. Родные в Стокгольме будут ждать известий о нем, но, скорее всего, так ничего и не дождутся. Впервые в жизни Свен так явственно ощутил страх смерти. Неужели жизнь дешевле железяки? Хедин крикнул Сёдербому:

— Нас сейчас шлепнут к чертовой матери, обещай этим гадам машину — пусть подавятся.

В шоферы к Чангу вызвался Георг Сёдербом. На следующее утро в кузов забралась дюжина солдат, Чанг сел в кабину, и машина уехала в направлении Аксу. Хедин подумал, что видит Сёдербома и грузовик в последний раз. На прощанье он сказал Георгу:

— Жди нас в Аксу. Мы выезжаем завтра. Храни тебя Господь!

Восьмого марта около четырех часов пополудни уменьшившийся караван выезжал из деревни Чомпак. Впереди показалось облако пыли, в нем ясно прорисовались контуры грузовика.

— Это Георг, — выдал вердикт Бергман.

— Не может быть, он только позавчера уехал, — возразил Хедин.

Грузовик затормозил, открылась водительская дверца, из кабины выпрыгнул Георг Сёдербом.

— Слава Богу, ты жив. Что случилось, как ты ухитрился так быстро избавиться от них?

Благополучный исход объяснялся переменой военного счастья. Войска губернатора Шенга при поддержке русских частей разбили мятежников, и они отступали. Чанг не мог ехать в Аксу, потому что дорога была перерезана. Трудно объяснить почему, но он отпустил Сёдербома вместе с машиной. Георг не стал дожидаться, пока Чанг передумает, и газанул от греха подальше.

Изменение военной обстановки еще более усложнило и без того непростое положение экспедиции. Теперь им приходилось опасаться и отходящих мятежников, и наступающих войск губернатора. Автомобили и бензин были слишком большим соблазном для обеих сторон.

Свен посовещался с товарищами. Было решено ехать на восток через пустыню Лоб. Для этого пришлось возвращаться в Корлу.

Едва они проехали Корлу, как позади, с обеих сторон дороги, показались всадники. В следующую секунду раздался выстрел.

— Они стреляют в нас, быстро из машины, — крикнул Бергман, схватил винтовку и выскочил на дорогу.

Все залегли под земляной насыпью. Пули свистели над головами и время от времени с глухим чмоканьем вонзались в деревья над их головами. Срезанная выстрелом тополиная ветка свалилась Хедину на темя. Одна из пуль рикошетом попала в канистру с бензином, к счастью, ее не пробила. Хедин приказал держать оружие наготове, но ответного огня не открывать.

Минут через десять пальба стихла. Свен осторожно выглянул из-за насыпи. Метрах в пятидесяти стоял солдат без оружия. Увидев Хедина, он крикнул, чтобы кто-нибудь вышел поговорить. В добровольцы вызвался китаец Кунг. Через несколько минут он вернулся.

— Они говорят, что мы не имели права уезжать из Корлы, и требуют немедленно повернуть обратно.

Пришлось подчиниться. В Корле они остановились на прежнем месте, с той лишь разницей, что теперь их неусыпно караулили солдаты.

На следующий день, тринадцатого марта, Хедину сообщили, что в Корлу прибыл предводитель мятежников генерал Ма Чунжин, по прозвищу Великий Скакун. Без проволочек Ма велел конфисковать их машины вместе с шоферами. Во дворе замельтешили солдаты, автомобили, не спрашивая их хозяев, начали готовить в путь. Ровно в полдень послышался назойливый, монотонный, нарастающий гул.

— Самолеты! — крикнул кто-то, и через несколько мгновений раздался оглушительный взрыв.

Вскоре самолеты вернулись, загрохотали новые взрывы. Одна из бомб упала метрах в трехстах от дома, где находились члены экспедиции.

Свен с тяжелым сердцем попрощался с Георгом, Эффе и шоферами-монголами Цератом и Джомчи:

— Пожалуйста, не лезьте на рожон. Без машин мы как-нибудь обойдемся, а вот без вас — нет.

После отъезда Великого Скакуна из Корлы в городе началась полная анархия. Имущество экспедиции в эти дни находилось под постоянной угрозой. Спустя два дня город заняли войска губернатора Шенга. Вскоре к Хедину пришел посыльный от русского командира.

Звали русского генералом Волгиным. После короткого то ли разговора, то ли допроса Свен сообщил, что Великий Скакун забрал их машины, и поделился тревогой за судьбу шоферов экспедиции.

— Насчет машин можете не беспокоиться, — заверил Хедина Волгин. — Когда найдем их, то вернем незамедлительно.

Через два дня Хедина пригласили для следующей «беседы» — на этот раз с генералом Бектиевым. С некоторой подозрительностью тот дознавался у Свена, почему нанкинское правительство послало в Синьцзян дорожную экспедицию в разгар военных действий. Хедин объяснил, что правительство получало из провинции успокоительные отписки и не представляло истинного положения дел.

Свен проговорил с Бектиевым около трех часов. Бектиев был из белых, он бежал из России в Синьцзян после большевистского переворота. Тринадцать лет он зарабатывал на жизнь, преподавая русский язык, но, когда в провинции началась война, офицер царской армии Бектиев возглавил командование войсками Синьцзяна, которые остались верны правительству.

Свен Хедин и Девид Хуммель.

Силы, занявшие Корлу, наполовину состояли из русских: белых, осевших в Китае после захвата власти в России большевиками, и красных, прибывших из СССР. Белогвардейско-красногвардейская поддержка губернатора Шенга стала решающим фактором в поражении Великого Скакуна. Хедин, конечно, спросил, как злейшие враги, белые и красные, могут воевать вместе.

— Весьма хорошо, потому что у нас сейчас общая цель, — объяснил Бектиев и довольно неожиданно поинтересовался, помнит ли его Свен.

У Хедина что-то такое смутно брезжило, но точно вспомнить он затруднялся и медлил с ответом.

— Осень двадцать восьмого года, — напомнил Бектиев. — Вы приехали в Урумчи и планировали вылазку к Лобнору. Я хотел участвовать в этом деле и предлагал свои услуги.

— И что я вам ответил?

— Что губернатор Цзинь не дал вам разрешения и все слишком неопределенно, — сказал генерал и прибавил: — Но теперь от Цзиня, не пускавшего вас к Лобнору, и следа не осталось.