Но и тут не все так просто. Обозреватель газеты «Известия» Э. Поляновский провел серьезное исследование этой темы. И вот что выяснилось.

Водруженное над рейхстагом Знамя Победы было единственным, тогда как было изготовлено девять знамен, соответствовавших количеству дивизий в 3-й ударной армии, наступавшей в центре Берлина.

Первым вышел на рейхстаг 1-й батальон 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии. Командовал батальоном, которому выпало штурмовать рейхстаг, капитан Неустроев.

Первыми в рейхстаг ворвались первая рота старшего сержанта Сьянова и вторая рота, которой командовал замполит Неустроева лейтенант Берест.

Если быть более точным, то первым на ступени рейхстага вбежал с флагом рядовой Петр Пятницкий. Когда его тяжело ранили и он рухнул на последней ступени рейхстага, флаг подхватил и привязал к колонне рядовой Петр Щербина.

А вот Егорова и Кантария, которые, по официальной версии советской историографии, были первыми во время атаки на рейхстаг, на самом деле не было даже во «вторых рядах».

Что же было после взятия рейхстага? Э. Поляновский пишет: «Вечером 30 апреля, после боя, в рейхстаге появился Неустроев. Еще позже, около двенадцати ночи, — Зинченко (командир 756-го стрелкового полка — СМ.). «Где знамя?» — спросил полковник у комбата. Тот рассказал о погибшем Пятницком, о Щербине, о флаге первой роты в окне.

«Я не о том, — резко перебил Зинченко, — где знамя Военного Совета под номером пять?»

Дальше рассказывает сам Степан Неустроев:

— При мне Зинченко позвонил начальнику штаба полка: «Где знамя?» — «Да вот здесь, вместе с полковым стоит». — «Срочно сюда!». Минут через 15 или 20 прибежали со знаменем два солдатика, извините, замухрышки, — маленькие, в телогрейках. Зинченко им: «Наверх, на крышу! Водрузить знамя на самом видном месте». Ушли. Минут через двадцать возвращаются — подавленные, растерянные: «Там темно, у нас нет фонарика… Мы не нашли выход на крышу!» Зинченко — матом: «Родина ждет! Исторический момент!.. А вы… фонарика нет… выхода не нашли». Полковник меня обычно Степаном звал, а тут жестко: «Товарищ комбат! Примите все меры к тому, чтобы водрузить знамя немедленно!».

Неустроев поручает водрузить знамя лейтенанту Бересту. Тот берет около десяти автоматчиков и уходит. Как руководитель, ответственный за выполнение операции, лейтенант, видимо, и на крышу рейхстага вышел первым — выяснял обстановку и помогал устанавливать знамя.

И снова слово С. Неустроеву: «Я у Береста спрашиваю: «Не оторвется?» — «Сто лет простоит, мы его, знамя, ремнями к лошади притянули». — «А солдаты как?». Смеется: «Ничего. Я их на крышу за шиворот затащил». Ну, у него силища-то будь здоров. Солдаты тут же и ушли обратно. Я только потом, позже, когда увидел, кого представили к Герою за водружение, понял, что это были Егоров и Кантария…»

К званию Героя Советского Союза был представлен и лейтенант Алексей Прокофьевич Берест, но вместо Золотой Звезды получил он орден Красного Знамени. Называют разные причины того, что Берест не получил звание Героя. По одной из них, Жуков, плохо относившийся к политработникам, прочел фамилию Береста и, сказав: «Еще один политработник!», вычеркнул ее из представления.

По другой версии, во всем виноваты не слишком дружественные отношения Береста со штабными офицерами и офицерами СМЕРШа.

Как видите, расследование Э. Поляновского убедительно показывает, что канонизированные Егоров и Кантария особых подвигов, связанных с водружением Знамени Победы, не совершали. А те, кто, действительно, был достоин награды — Берест, Пятницкий, Щербина и другие, увы, остались практически незамеченными и забытыми. Что ж, в нашей истории такое случалось нередко. Примером может также служить история со знаменитым Домом Павлова. В осажденный дом солдат привел лейтенант Афанасьев, и когда лейтенант был тяжело ранен, командование принял Павлов. Из двадцати четырех человек, защищавших дом, Звезду Героя получил только Павлов и во многом благодаря тому, что его «прославили» журналисты. Сами «павловцы» себя так никогда не называли и на свои встречи Якова Павлова не приглашали.

И еще одна история о штурме рейхстага, рассказанная маршалом Коневым. Его войска и войска Жукова одновременно атаковали Берлин. Так получилось, что солдаты Конева делали это несколько успешней, первыми приблизились к рейхстагу и даже начали его штурм. Тогда Жуков, пользуясь своей должностью и заручившись согласием Сталина, приказал Коневу отступить и переориентироваться на пражское направление. Бойцам Жукова пришлось заново штурмовать уже почти взятый, но отданный немцам рейхстаг. Вот так в очередной раз на чашах весов оказались солдатские жизни и амбиции полководца, которого в последнее время особенно часто восхваляют.

Многие родители считают, что важно нагрузить ребенка знаниями и этого вполне достаточно, чтобы он стал образованным человеком.

Герберт Спенсер писал: «Величайшая цель образования — не знание, а действие». После смерти Спенсера прошло уже почти сто лет, «а воз и ныне там». По-прежнему образование понимается как передача знаний, причем зачастую тех знаний, которые не особенно нужны (это характерно для всей существующей ныне системы образования — от дошкольного до высшего).

Очень хотелось бы, чтобы родители вдумались в следующие слова известного индийского мыслителя Свами Вивекананды: «Если вы усвоили шесть идей и воплотили их в своей жизненной деятельности и своем характере, то у вас больше образованности, чем у человека, заучившего наизусть содержание целой библиотеки». Старайтесь в воспитании детей следовать шестому позитивному принципу, который звучит так: главное — не сами знания, а умение ими пользоваться.

Принято считать, что посредственность — это плохо. Тем не менее, история показывает, что в те времена, когда главным принципом, сознательно (в Древнем Риме император Август провозгласил эпоху «золотой посредственности») или бессознательно (Древняя Русь времен Ярослава Мудрого), была провозглашена «посредственность» или «серединность», понимаемая как возможность каждому заниматься своим делом, государства добивались наивысшего процветания.

Искаженное понимание «посредственности» привело к тому, что она воспринимается как нечто негативное. Но разве негативным является следование принципу «золотой» середины, то есть стремление избегать крайностей? Ведь все, что приносило людям наибольшее зло, происходило из крайностей. Фашизм, коммунизм, национализм, фундаментализм — все это крайности. Так что «золотая» посредственность — это не так уж и плохо.

Многие из нас считают, что «бедные животные» в зоопарках томятся и скучают по свободе. Но так ли это? Нужно ли жалеть животных? Вот как на этот вопрос отвечает ведущий популярной телевизионной программы «В мире животных» Николай Дроздов: «Никого жалеть не надо. Статистическая жизнь животных в зоопарке в полтора-два раза продолжительнее, чем в природе. И нет у животных такого понятия, как «свобода». Это все человеческие понятия, а в природе есть понятия «тесно», «удобно», «сытно». Если зверю тесно в клетке, то это плохо, конечно…

Вот слону чинили бивень. А в природных условиях это произошло бы? Он бы взбесился и стал всех крушить. Это не значит, что животных надо постепенно переселять в огромные зоопарки, но ничего страшного, вредного для животных в зоопарках нет, если, конечно, там все сделано для их блага и удобства. Об этом очень хорошо говорил Джеральд Даррелл, с которым я был хорошо знаком: «Бывают плохие зоопарки, но в хорошем животному лучше, чем в природе!» Он в Африке однажды поймал лори, полуобезьяна такая, лемур. Вот этого лори поймал и осматривает, а какая-то дамочка зашла в палатку и говорит: «Ах, это бедное животное будет лишено свободы!» А Даррелл в ответ: «Мадам! На свободе это животное каждый день подвергается опасности быть сожранным каким-нибудь хищником. Кроме того, оно мучается от болезней, от которых мы его освободим».