Но если немецкие медики всего лишь опасались, что железная дорога будет плохо влиять на здоровье человека, то в редакции газеты «Куотерли Ревю» (1825 год) вообще сомневались в возможности движения локомотивов по такой дороге: «Что может быть абсурднее предположения, что локомотивы могли бы ехать со скоростью в два раза больше, чем почтовые дилижансы?»

Перенесемся из Германии прошлого века в Россию. Сильное сопротивление встретило предложение создать железную дорогу между Москвой и Петербургом. Н.А. Атрешков, член нескольких научных обществ, опубликовал брошюру, в которой на 67 страницах доказывал, что «учреждение железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой невозможно, очевидно бесполезно и крайне невыгодно». Ученый приводил следующие причины бесполезности проекта: большое расстояние, суровый климат севера европейской части России, медленность перевозки, убыточность («не найдется хотя бы самого малого числа пассажиров») и т. п.

А вот еще один отрывок уже из другого «научного труда»: «Когда сошник вашего самобега встретит твердую массу оледеневшего сугроба — массу, которая сильным ударам ручных инструментов уступает незначительными кусками, тогда вы представляете собой жалкий, но поучительный пример ничтожества искусства против элементов природы, и дорого дал бы я, чтобы быть свидетелем позорища, как паровоз ваш, подобно барану, который не в силах пробить рогами стоящей перед ним стены, уперся в нее могучим лбом своим и брыкается с досады задними ногами».

Любопытно, что долгое время желающих воспользоваться услугами железной дороги между Москвой и Петербургом почти не было. Все боялись нового и незнакомого вида транспорта.

Как и железные дороги, космические полеты долгое время представлялись людям чем-то невероятным. Причем не только тем, кто проживал в прошлые века, но и жителям двадцатого столетия. Мало того, среди них было и немало служителей науки, причем далеко не самых худших. Например, выдающийся астроном и селенограф Филипп Фот в 1928 году писал: «Полеты ракет на Луну навсегда останутся бессмысленными и ненужными, потому что такая ракета никогда не сможет поделиться своими впечатлениями. Зачем же предпринимать безумные попытки, которые будут полезными разве что ученикам средней школы, которые с карандашом и бумагой будут мучиться над законами свободного падения».

В 1937 году, когда уже были написаны основные труды К.Э. Циолковского, когда во многих странах, в первую очередь в Германии, ученые разрабатывали конструкцию ракет, германская газета «Фольк унд Вельт» писала следующее: «На границах между силами притяжения Луны и Земли наш вес должен быть равен нулю. Полеты в межпланетном пространстве только тогда станут возможными, когда будет изобретено какое-то средство, с помощью которого будет предотвращено это снижение веса. Если же окажется, что это не в наших силах, придется расстаться с мечтами о путешествиях во Вселенную».

Мы уже говорили о том, что с момента появления в Европе кофе, о нем было создано множество мифов, в основном благодаря усилиям торговцев алкогольными напитками, видевшими, и не без оснований, в торговцах кофе опасных конкурентов.

По всей видимости, с их подачи на кофе ополчились медики, утверждавшие, что арабский напиток вызывает паралич, половое бессилие, «сгорание крови» и страшную худобу (а в Германии купленные журналисты писали, что кофе — это «сироп из сажи и отвратительный отвар из старых сапог»).

В 1679 году в экспертном заключении о свойствах кофе, подготовленном доктором Коломбо, ученым из Марсельского университета (Франция), говорилось: «Во множестве содержащиеся в напитке обгоревшие частицы обладают столь мощной силой, что разрушают всю лимфу и высушивают почки. Еще они угрожают мозгу, обезвоживая его и иссушая извилины. Кроме того, кофе открывает все поры человеческого тела и препятствует таким образом тому, чтобы к мозгу восходили несущие успокоение живительные силы». В итоге у упорных потребителей кофе неизбежно развиваются, по утверждению горе-ученого, «истощение, паралич и импотенция».

Обратились торговцы вином и пивом и к церкви. Получив хорошие деньги, духовенство объявило употребление «не христианского напитка» смертельным грехом. Первые же кофейни были названы сборищем заговорщиков и смутьянов. Как видите, у каждой эпохи свои мифы.

О том, вреден ли кофе для здоровья, люди спорили всегда. Однажды, решив покончить с подобными дискуссиями, шведский король Густав III (правивший в конце XVIII века) приказал провести весьма любопытный эксперимент. В качестве объекта опыта были выбраны двое братьев-близнецов, осужденные на смертную казнь. Им заменили приговор пожизненным заключением, но поставили условие, что одному из них ежедневно несколько раз в день будут давать большую порцию кофе, а другому — чая. Остальные условия жизни у них были одинаково хорошими. За состоянием здоровья близнецов наблюдали два профессора. Они все ждали, кто же из заключенных первым заболеет и умрет, чтобы, наконец, установить, какой из напитков вреднее — кофе или чай. Но близнецы умирать не торопились. И так получилось, что сначала умер один профессор, потом другой, король был убит, а оба «испытателя» продолжали спокойно пить ежедневные «смертельные» дозы чая и кофе. Первым в возрасте 83 лет все же умер тот, который пил чай.

Во II веке нашей эры знаменитый врач Гален убеждал мужчин в необходимости один раз в месяц делать кровопускание. Он считал, что регулярная потеря крови, которая случается у женщин, благотворнейшим образом влияет на здоровье.

Любопытно, что у южноамериканских индейцев табак считался лекарством чуть ли не от всех болезней. И когда в Европу в XVI веке завезли табак, он был воспринят как чудодейственное средство для поправки здоровья.

Многочисленные научные медицинские труды того времени прославляют пользу курения табака. К примеру, большую известность приобрела научная монография о табаке средневекового итальянского ученого Бенедетто Стелла с примечательным названием «Панацея от всех страшных ран и болезней». На 459 страницах этого труда ученый восхвалял чудесные качества табака.

Впрочем, прошло не так много времени, и медики все-таки разобрались, что целебная сила табака — это не более чем миф.

Как и железные дороги, с настороженностью и скепсисом, а иногда и насмешкой были восприняты первые проекты пароходов. «Я его и знать не хочу: его «коптильная бочка» не имеет никакого будущего», — так ответил Наполеон маркизу Жоффруа д'Абану, когда тот хотел продемонстрировать ему свой пироскаф — пока еще очень примитивный пароход (во время испытаний на реке Ду в 1778 году пироскаф прошел некоторое расстояние против течения). Когда же Роберт Фултон предложил построить паровой фрегат, суждения императора были более осторожными, но скепсис его сохранился. И лишь тогда, когда было уже поздно, Наполеон сказал о проекте парохода Фултона: «Почему вы так поздно предупредили меня, что этот проект может изменить лицо мира?»

Были противники пароходов и в ученой среде. Известный ученый начала прошлого века Ларднер заявил, что пароход никогда не сможет принять на борт такое количество топлива, которое необходимо для пересечения океана. Он считал планы создания трансатлантической линии Нью-Йорк — Ливерпуль такой же нелепостью, как и полет на Луну. Однако уже в 1838 году пароход «Сириус» пересек Атлантику, пройдя весь путь с паровым двигателем.

В штыки принимали пароходы и на военном флоте. К примеру, в середине прошлого века морской министр США сделал следующее заявление: «Я никогда не допущу, чтобы наши старые чудесные парусные корабли были уничтожены, и американский флот превратился в сборище паровых морских чудовищ.

Кто знает, может быть, и в наше время, когда ученые и чиновники от науки отвергают какие-либо несбыточные, на их взгляд, проекты, не поступают ли они подобно Наполеону или Ларднеру?