Большинство мифов из этого раздела (а именно: «Знание — сила», «Европоцентризм», «Общечеловеческая культура («Общечеловеческие ценности»)», «Человек — хозяин природы», «Раньше было лучше», «Мифический понедельник», «Совершенствование и знания», «Иллюзия пустозначимости, или «мыльнопузыризм», «Самокритичность», «Жалость», «Равнодушие — это плохо», «Старикам везде у нас почет», «Духовность — это вера», «Братство народов», «Духовность и душевность», «Телевидение», «Хорошо ли быть умным») во многом являются плодами размышлений автора книги, а потому каждый читатель сам может решать, насколько я прав или не прав в своих суждениях.

Многие люди думают, что альтруизма не существует, что его выдумали моралисты и философы, чтобы «запудрить мозги» простым людям. Но это не так. Можно уверенно сказать, что альтруизм как явление в природе существует, чему подтверждение — многие примеры.

Причем есть наблюдения альтруистического поведения даже в животном мире, где, как известно, законы безжалостны. В. Песков, долгие годы ведущий на страницах «Комсомольской правды» рубрику «Окно в природу», пишет: «В животном мире мы видим бесчисленные примеры взаимной помощи, взаимной выручки, терпимости и изредка наблюдаем даже что-то удивительно похожее на альтруизм — принесение в пользу ближнего своих выгод и даже риск жизнью во имя ближнего».

Но если для животных проявления альтруизма крайне редки, то в истории человечества можно обнаружить много примеров самопожертвования, когда люди поступали в ущерб себе для пользы других людей.

Рассматривая этику с позиций эволюционной генетики человека, профессор В. Эфроимсон утверждает: «Имеются основания считать, что в наследственной природе человека заложено нечто влекущее его к справедливости, самопожертвованию, подвигам во имя других».

Так что альтруизм — это не миф, а реально существующая, заложенная генетически и способствующая эволюции человека способность жертвовать своими интересами на благо других людей.

Мнение о том, что между представителями разных народов непременно должны быть братские чувства — это не более чем миф. У представителей каждого народа есть свойственные только им особенности характера, ритуалы, обычаи, традиции. Как один человек может не нравиться другому, также представители одного народа могут не нравиться представителям другого. Не это главное в отношениях между народами, так же, как и не псевдолюбовь и братские чувства или дружба навеки. Главное, как и в отношениях между людьми, — уважать друг друга независимо от того, нравимся ли мы друг другу, и признавать право любого народа на свой собственный путь развития, каким бы он «нецивилизованным» с чьей-то точки зрения ни был.

Иногда духовность путают с душевностью. Можно быть искренним, добрым, сострадательным — в общем, душевным человеком, но не быть при этом человеком духовным, если нет стремления к познанию себя и мира и совершенствованию себя в соответствии с познанным.

Оговорюсь сразу, что я ничего не имею против веры в целом и какой-либо религии в частности. Но согласиться с тем, что зачастую ставят знак равенства между духовностью и верой, я не могу. Вера, несомненно, может способствовать духовному развитию, но это случается далеко не всегда. Вера не помешала немецким рыцарям-крестоносцам во время их первого нашествия на Русь убивать грудных детей в Пскове. Вера не мешала «цивилизованным европейцам» платить за скальп убитого индейца, как за хвост волка. Вера не мешает уже в наше время исламским фундаменталистам убивать грудных детей в Алжире. Значит, только веры мало, должно быть что-то еще. И только тогда, когда это «что-то» есть, и присутствует духовность.

Все современные общественные науки (в том числе и история) построены на довольно сомнительном тезисе о том, что высшие ценности — это те ценности, которые дала миру европейская культура. Все остальное, что не соответствует европейским представлениям о культуре, в лучшем случае именуется интересным, но экзотическим, а в худшем — просто примитивным. Когда человек считает себя «пупом земли», то обычно говорят об эгоцентризме, подобные же проявления гордыни, но в гораздо большем масштабе свойственные европейской цивилизации, называют европоцентризмом (скульптор Эрнст Неизвестный выражается более хлестко — «европейский центропупизм»).

Известный историк князь Н.С. Трубецкой в статье «Об истинном и ложном национализме» выделяет две формы проявления европоцентризма: «… Человек с ярко выраженной эгоцентрической психологией бессознательно считает себя центром Вселенной… Поэтому всякая естественная группа существ, к которой этот человек принадлежит, признается им самой совершенной. Его семья, его сословие, его племя, его раса кажутся ему лучше остальных! Романо-германцы, будучи насквозь пропитаны этой психологией, всю свою оценку культур земного шара строят именно на ней. Поэтому для них возможны два вида отношения к культуре: либо признание, что высшей и совершеннейшей культурой в мире является та, к которой принадлежит «оценивающий» субъект, либо признание, что венцом совершенства является не только эта частная разновидность, но и вся сумма… родственных культур, созданных всеми романо-германскими народами. Первый вид называется в Европе узким шовинизмом, а второй — общий романо-германский шовинизм — наивно именуется «космополитизмом»».

Европоцентризм не так уж безобиден, как об этом можно подумать. Опасны обе его формы. И не только для самих европейских народов; сколько примеров навязывания европейской культуры другим народам, когда это приводит к трагическим последствиям.

Возможно, у кого-то сложилось впечатление, что европоцентризм как течение остался в прошлом и что современному западному человеку он не свойствен. Если бы! А как быть со стремлением американцев диктовать всему миру свои правила игры? Что это, как ни одно из проявлений европоцентризма? А стремление свести культурные традиции народов мира к единой мифической «общечеловеческой» культуре? Разве это не европоцентризм в чистом виде?

Не иначе как популяризацией идей европоцентризма, я считаю и издание в России «Записных книжек» Сомерсета Моэма.

Вот что он пишет: «…Русский патриотизм — это нечто уникальное; в нем бездна зазнайства, русские считают, что они не похожи ни на один народ, и тем кичатся; они с гордостью разглагольствуют о темноте русских крестьян; похваляются своей загадочностью и непостижимостью; твердят, что одной стороной обращены на запад, другой — на восток; гордятся своими недостатками, наподобие хама, который оповещает вас, что таким его сотворил Господь, и самодовольно признают, что они пьяницы и невежи, не знают сами, чего хотят, и кидаются из крайности в крайность, но им недостает того — весьма сложного чувства патриотизма, которое присуще другим народам».

Да, в этом отрывке что ни слово, то «открытие». Итак, в русском патриотизме «бездна зазнайства». Удивительно, что это пишет англичанин. У кого уж нам надо поучиться зазнайству, так это у англичан или американцев!

Далее Моэм сообщает: «Русские считают, что они не похожи ни на один народ, и тем кичатся». По поводу того, кто больше кичится, повторяться не будем. А что касается непохожести на другие народы, то это действительно так — любой народ может и должен считать себя не похожим на народы другие.

Не нравится Моэму, что Россия ориентирована как на запад, так и на восток. Но мало ли что кому не нравится. А то, что Россия — страна евразийская, несомненно.

Пойдем дальше. Моэм ставит в упрек русским, что они гордятся своими недостатками. Вот уж поверхностное мнение! Но даже если русские не боятся признаться себе (в первую очередь) и другим в каких-то своих негативных чертах, то разве это так уж плохо? Да, возможно, мы любим рассказать о своих недостатках другим (хотя, по-моему, больше хвастаем фиктивными или настоящими достоинствами), в то время как англичане держат их «глубоко внутри себя». Но не известно, что лучше.