Под молчание окружающих он стянул пару ящиков с самой вершины, из одного извлек приборы на тонкой грибовидной ножке и что-то вроде переносных раций.

— Это, — Севрюк качнул «рацией», — микроволновый передатчик, А это — детонатор. Втыкаем его сюда, в пластид, и с километрового расстояния подрываем. Сказка! Втыкаем сюда, сюда и сюда, — три бруска приняли в себя детонаторы, после чего отправились обратно в ящики, — подрываются эти, а все остальное детонирует. Почти атомная бомба! — закончил он, глядя на Влада глазами счастливого ребенка. — Вот, подержи.

— Дивер, — сказал Влад, глядя на Севрюка в упор, — ты лучше скажи, ты действительно хочешь пустить это в ход? Пойти в пещеры?

— И пойду! — запальчиво ответил тот, отбирая передатчик. — А что, есть возражения?

Все молчали.

— Что — есть те, кто хотят ничего не менять? Хотят дождаться конца, сдохнуть здесь, разложиться еще при жизни, а? Вы что, не видите?! Тут же все разваливается, расползается по швам!

— Он прав, — поддержал Никита, и на него посмотрели с неодобрением.

— Это сметет всю плесень! — крикнул Севрюк в запале. — И достанет ИХ!

— Троллей... — тихо сказал Хоноров.

Большую часть ночи разбирали взрывчатку, устанавливали детонаторы. С уважением смотрели за споро работающим Севрюком, что активировал запалы, настраивая их на одну волну. Ребром поднялся вопрос о пещерах, и Степан, помявшись, сказал, что может послужить проводником, а Трифонов предложил указать место, где установить пластид. На вопрос, откуда он знает про пещеры, маленький прорицатель просто ответил:

— Приснилось.

— Мне бы твои сны, парень! — вздохнул Степан.

— Нет, — серьезно сказал Трифонов, — лучше не надо.

— Вход в пещеры знаешь? — спросил Дивер у Приходских.

Тот кивнул, но Никита снова перебил. Он явно был самым осведомленным в их группе:

— Он теперь только один. На заводе. В центре монастыря.

— Завтра... Завтра! — проговорил Дивер.

— Что же это?! — ошарашенно повторял Дивер. — Как же так?!

— Это все вуаль — все она виновата, — глубокомысленно сказал Влад, ежась от холода.

— Да нет никакой вуали, — сказал Никита Трифонов, — это все из-под земли.

— Да молчи ты, провидец хренов!!! — заорал Дивер и в сердцах грохнул кулаком по жестяной стенке склада, так что строение отозвалось глухим шумом, который нехорошо повторился эхом.

Влад привалился плечом к косяку, глаза его рассеянно обозревали открывшуюся картину.

Пол в складе исчез. Его заменила обширная, квадратных очертаний яма, с гладкими, посверкивающими слюдой стенами, уходящими вниз на недосягаемую глубину. Само здание склада теперь было чем-то вроде навеса над шахтой, словно специально построенного, чтобы препятствовать попаданию внутрь дождя. Над самым центром этого грандиозного провала одиноко свисала неработающая лампа в жестяном абажуре. Восходящие из глубин земных потоки заставляли ее лениво покачиваться.

Все, что было на полу — оружие, груз, взрывчатка, — все исчезло, кануло в глубину, дна которой было не видать.

Поверить, что эта яма может быть продуктом деятельности слепой природы, не представлялось возможным. Нет, тут угадывался чей-то замысел.

— Вот тебе и большой бум, — протянул Степан, — а, Дивер? Судьба-злодейка против нас.

— Поднесите фонарь! — рявкнул Дивер.

Влад поднес фонарь, аккуратно перегнулся через край пропасти. Оттуда пахнуло теплым воздухом, перемешанным со странными запахами. Почему-то сразу вспомнилось метро — тот же черный тоннель, только положенный горизонтально, шелест вентиляции, пахнущий резиной бриз за несколько секунд до того, как поезд появится из-за поворота.

В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду он видит головные огни приближающегося поезда. Тихий глухой шум, отдающий эхом, вот, кажется — различается стук колес. Влад опасно накренился над пропастью, и Степан поспешил ухватить его за руку.

— Ты поаккуратней!

— Я понял, — сказал Владислав, глядя на мелькающие блики, — там поток. Вода.

— Пропасть земная, бездна... — Белоспицын в свою очередь заглянул вниз, плотный ком слежавшегося снега пополам с грязью от его движения сорвался с края и полетел в пропасть. — Сколько ж тут метров?

— Не очень много, метров сто, — сказал Влад, — но нам хватит. — И, повернувшись, он с вызовом глянул прямо на Дивера. — Лезть мы туда все равно не собираемся, так ведь?

Дивер качнул головой. Грандиозные его планы рушились как высокий карточный домик — эффектно, с грудой прямоугольных обломков.

Подошел Никита, глянул вниз без особого интереса, сказал:

— Почти к ним, совсем немного не хватило. Глубокая яма.

На улице подул ветер, гнал серебристые снежинки, которые прыгали и танцевали в заснеженном воздухе.

— Никита, — вкрадчиво спросил Дивер, — все ведь теперь внизу, в пещерах? Не в аду, не в центре земли, так?

Трифонов кинул, настороженно глядя на Севрюка.

— А пещеры, они обширные, а своды у них тонкие, да, Никита?

Тот кивнул. Дивер тоже кивнул, лицо его утрачивало столь несвойственное бывшему военному выражение отчаяния, глаза снова заблестели.

Остальные хмуро наблюдали. Белоспицын тер бледные щеки — отморозил. Термометр сегодня упал почти на пять градусов ниже нуля, неслыханная погода для сентября.

— Мы же сами хотели пойти в пещеры! — провозгласил Михаил Севрюк, поворачиваясь к соратникам. — Провал все сделал для нас! Он доставил ВСЮ взрывчатку до места назначения.

Они смотрели тоскливо. Даже новообретенный сангвиник Мартиков — и тот приуныл.

— А детонаторы? — спросил Мельников.

— Дойти, найти и активировать, — отрезал Севрюк.

— В пещеры? — уточнил Степан. — А ты знаешь, где теперь твоя взрывчатка?

— Я знаю! — сказал Никита.

— Да ты-то откуда знаешь? — спросил устало Владислав.

— Я там был, — ответил Трифонов, — только это был не я.

— О! — отозвался Степан. — Вундеркинд! Откуда ты на нашу голову?

Дивер глядел ожидающе. Щеки бывшего солдата и колдуна заливал нездоровый румянец, глаза горели. Действовать, действовать — только это спасет в мире, в городе, где все замирает, умирает и останавливается!

— Нет, — качнул головой Владислав, — я не пойду.

— И я, — сказал вдруг Мельников, — я не для того от тварюги зеркальной столько бегал, чтобы внизу меня что-нибудь похуже сожрало!

— Я с Владом! — сказал Белоспицын. — Ненавижу пещеры.

— Согласен, — произнес Павел Константинович, — у меня уже есть два дня рождения. К чему ж переться на верную смерть.

Дивер скрипнул зубами, глянул уничижающе, поднял глаза на Приходских:

— Ну, а ты, Степан? Ты же сталкер!

Тот замялся, подошел к провалу, наклонился, глядя на бешено несущуюся воду. Поток выглядел гнусно, куда там Мелочевке в разгар рабочего сезона.

— Видишь ли, Михаил, — вымолвил, наконец, Приходских, — вот именно потому, что я сталкер, я бы и не пошел в пещеры. Я, как ты помнишь, еще в июле туда перестал ходить. Опасно, посуди сам, туда ушли все чумные — и хоть один назад возвратился? Там «сааб» гнездовался, и эти, — он кивнул на Стрыя, — тоже там собирались. И ведь ладно пещеры... но там ведь еще и ОНИ.

— Тролли, — шепнул Никита.

— Да, тролли...

— Да нет никаких троллей! — крикнул, надсаживаясь, Дивер. — Нету их! Сказки одни, бред!!! — и замолк, когда эхо от его крика загуляло по черному колодцу. Неубедительный вышел крик, вопль малого капризного ребенка, который думает, что одним своим желанием можно преодолеть законы мироздания.

— Стрый? — резко спросил Дивер.

— Я пойду, — неожиданно сказал тот, — и Евлампий тоже пойдет. И Трифонов. Да, Никита?

Маленький оракул кивнул, слабо улыбнулся.

— Черт с вами! — крикнул Севрюк остальным. Ветер трепал их зимнюю одежду, кидал горсти снега в лица. — Мы сами дойдем и подорвем все тут к такой-то матери!