Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Навещая ее, всякий раз La Strega ужасно сердилась, даже если подсвечник стоял не на своем месте. Ее золотистые глаза львицы подмечали любую мелочь.

Маргерита заметалась по комнате, наводя порядок. Она выстирала простыни, хотя ей было невыносимо жаль смывать запах Лучо. Отвязав веревку, свою единственную и последнюю надежду убежать отсюда, она смотала ее, всхлипывая от отчаяния. Она уже решила спрятать ее под кроватью, но потом испугалась, что колдунья найдет ее. Кроме того, она не знала, что делать с провизией. Чужие мешки, незнакомая посуда, еда, которой раньше не было. Конечно, можно было сбросить все в яму в уборной, но ведь La Strega может заметить их внизу, на камнях.

В конце концов Маргерита с огромным трудом расковыряла свой импровизированный бетон вокруг потайного люка и вновь приоткрыла его. От запаха, ударившего снизу, ее едва не стошнило. Это был запах смерти и забвения. Но она нашла в себе силы зажечь свечу, а затем вновь и вновь спускалась по ступенькам, перетаскивая вниз мешки с провизией. Отправив вниз последний из них, она долго сидела на краю потайного люка, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а руки и ноги дрожат от усталости. Она погрузилась в пучину самой черной меланхолии и покорности судьбе. Ей представился случай убежать отсюда, но она не смогла разорвать заклинание, которое ведьма наложила на ее душу. Ей была дарована любовь, страсть, свобода, будущее… но даже магия любви Лучо оказалась бессильна помочь ей.

Она останется здесь, в башне, до самой смерти.

Как всегда, La Strega появилась, когда на небе взошла полная луна. Кажется, она моментально учуяла что-то, стоя на подоконнике и обводя комнату пристальным взглядом золотистых глаз. Маргерита, с выражением полнейшей покорности на лице, глядела себе под ноги.

– Ты скучала по мне, Петросинелла? – осведомилась ведьма.

– Да, конечно… мама, – отозвалась Маргерита, чувствуя, как горит лицо, а тело стало слишком большим и неуклюжим.

– Мама? Это на тебя не похоже, Петросинелла. Ты стала слишком мягкой и покорной.

– Простите меня! – вскричала она, в отчаянии заламывая руки.

– Что случилось? – голос колдуньи стал жестким и неприятным.

– Ничего! Просто… просто мне было очень одиноко. Месяц тянулся невыносимо долго. Солнце летом заходит очень поздно, а встает так рано, что дни кажутся бесконечными. Простите меня, я не собиралась жаловаться. Я всего лишь рада видеть вас. Почему вы не садитесь? – безостановочно тараторила Маргерита, обмирая от страха.

– Я проголодалась. Давай поднимем наверх еду, и ты приготовишь мне что-нибудь поесть. Разве ты не хочешь узнать, что я принесла тебе в подарок?

– Конечно, хочу, – безучастно отозвалась Маргерита, но потом спохватилась и изобразила на лице живейший интерес. – Еще бы! Я хорошо себя вела! Что вы мне принесли?

La Strega оглядела комнату. В ней царила безупречная чистота. Все мешки и горшочки стояли на своих местах в строгом геометрическом порядке. Кровать была заправлена очень аккуратно, без единой морщинки. Но все равно она нахмурилась.

Маргерита молитвенно сложила руки перед грудью и изо всех сил постаралась напустить на себя невинный вид нетерпеливого ожидания и нечаянной радости.

– Я принесла тебе сласти и новый сборник песен, – медленно проговорила La Strega, не сводя глаз с лица Маргериты.

– Ой! Большое вам спасибо! – Всего месяц назад Маргерита и впрямь была бы на седьмом небе от счастья и благодарности, но Лучо разорвал границы ее мирка и раздвинул их, словно взорвав бочку с порохом. Она вперила безмятежный взор в колдунью и улыбнулась так, что у нее заболели щеки. Затем она привязала к крюку веревку, которуя принесла с собой La Strega, и сбросила ее вниз Магли, щебеча без устали, как ребенок, пока колдунья наконец не отвела глаза и не расслабилась.

Они съели непритязательный ужин, и Маргерита стала греть воду для ванны ведьмы. Сердце гулко стучало у нее в груди, и она со страхом думала о том, как она вытерпит прикосновение колдуньи к своему телу сегодня ночью, теперь, когда она познала настоящую любовь.

Когда La Strega блаженно вытянулась в теплой воде, по поверхности которой плавали розовые лепестки, Маргерита покорно протянула ей свое запястье.

– У тебя было кровотечение в этом месяце? – осведомилась La Strega.

– Нет, – солгала Маргерита.

La Strega кивнула, удовлетворенная, и провела розовым шипом по синим прожилкам вен на руке девушки.

* * *

Лето медленно сменилось осенью, дни стали короче, серп луны, то растущий, то убывающий, отражал моменты наивысшего душевного напряжения в жизни Маргериты, отмечая унылые и пустые дни, когда не происходило ровным счетом ничего.

А в ноябре ее удивил своим возвращением Лучо.

– Я должен был увидеть тебя еще раз и убедиться, что с тобой все в порядке, – выпалил он, перелезая через подоконник. – Ты выглядишь прекрасно! Ты стала настоящей красавицей! Совсем не такая худенькая, как раньше. Я убедил дядю, что должен вернуться, когда соберут урожай оливок, сказав ему, что, дескать, горные оливки будут вкуснее оливок с равнин. – Разговаривая, он расстегнул перевязь с мечом и отшвырнул ее в сторону, стаскивая рубашку через голову. – Mia bella e blanca! У тебя все хорошо?

– Теперь, когда ты здесь – да, – ответила она, бросаясь к нему в объятия. – Я уже думала, что ты больше никогда не придешь! Я так боялась…

– Не говори ничего, – приказал ей Лучо, словно это не он все время болтал без умолку. Он поцеловал ее так, словно хотел проглотить. – Ох, любимая! Как же я скучал о тебе!

– Да!

Маргерита высвободила волосы из-под сеточки, стащила через голову платье и помогла ему избавиться от панталон. Они повалились на кровать, смеясь и путаясь в одежде.

Позже, удовлетворенные, они лежали в объятиях друг друга и делились новостями о том, что произошло за эти месяцы, пока они не виделись. Лучо провел с нею ночь и почти весь следующий день. Он вновь умолял Маргериту набраться мужества и покинуть башню. И вновь Маргерита не смогла сделать этого.

Прошла зима. La Strega приходила каждый месяц, в полнолуние, невзирая на дождь и снежные бури. Она жаловалась на холод, которого никогда раньше не чувствовала, жаловалась на боль и усталость, а однажды, поднеся руку к огню, удрученно протянула:

– Смотри, сколько морщинок у меня появилось! Мои руки стали похожи на руки древней старухи.

– Должно быть, это все от холодов, – в отчаянии заявила ей Маргерита. – По-моему, такой холодной зимы еще не было, верно?

Ночью, лежа в кровати, La Strega отпихнула Маргериту.

– Ты так растолстела, Петросинелла, что занимаешь все место.

– Нет, нет! Места вполне хватает, – ответила Маргерита, пытаясь стать как можно меньше.

Перед ее внутренним взором вдруг промелькнули воспоминания. Восемь маленьких скелетов, выложенных, подобно спицам колеса. Сейчас Маргерита была выше любого из этих мертвецов. И она действительно набрала вес. Всякий раз, приходя к ней, Лучо приносил массу всяких деликатесов. Он любил смотреть, как она ест, и ему нравилось видеть перемены в ее фигуре. Груди ее округлились и потяжелели, став достаточно большими, чтобы с трудом уместиться в его ладони. Живот из худенького и впалого стал мягким и круглым. Но то, чему так радовался Лучо, вызывало негодование у колдуньи. Поэтому Маргерита старалась скрыть свои формы от ведьмы и ни в чем не перечить ей, чтобы та не шарила по ее телу посреди ночи в поисках любви и нежности.

Хотя Маргерита поддерживала комнату в безукоризненном состоянии, никогда не поднимала глаз, не огрызалась и не задавала неудобных вопросов, La Strega вела себя капризно и раздражительно. Она урезала рацион питания Маргериты.

– Очевидно, я кормлю тебя слишком хорошо. Ты разжирела, – безжалостно заявила она однажды.

Если бы не мешки и бочонки Лучо, спрятанные под полом, Маргерита запросто умерла бы от голода. Почему-то теперь ей все время хотелось есть, как если бы еда стала единственной ниточкой, связывающей ее с Лучо.

94
{"b":"173114","o":1}