На рассвете Маргерита оделась, а из шали соорудила перевязь, в которую положила детей и подвесила их на грудь. Она чувствовала себя больной и разбитой, кружилась голова, и она понимала, что ей нужна помощь. Прошло уже много времени с тех пор, как она ела в последний раз и, хотя голода она не испытывала, но знала, что в самом ближайшем будущем ей понадобится еда, тепло и крыша над головой, если она хочет, чтобы близнецы и сама она остались живы.

Маргерита медленно брела по старой караванной тропе. Малыши спали, убаюканные равномерным покачиванием. Поначалу ей было очень холодно, но потом солнце поднялось выше, воздух начал прогреваться, и она зашагала быстрее. Ей все чаще приходилось останавливаться и отдыхать, привалившись к скале; пятно крови на ее юбке расползалось, увеличиваясь в размерах. Ближе к полудню она покормила сына, а вот дочь разбудить так и не смогла.

Маргерита увидела Лимоне, когда поднялась на гребень холма в золотистых предзакатных сумерках. Она лежала внизу, под нею, небольшая каменная деревушка, зажатая между обрывистыми скалами и глубокими темными водами озера. Воздух благоухал ароматом цветущих лимонных деревьев, которыми был засажен каждый клочок земли, разбитый на террасы. Высокие каменные стены, перекрытые стеклянными панелями, сверкавшими на солнце, защищали нежные цветки от холода. Каменные же стены соединялись между собой деревянными шпалерами, увитыми виноградными лозами.

Караванная тропа превратилась в узкую, вымощенную булыжником дорогу, крутую, как водопад, с вырубленными через неравные промежутки ступенями. Задыхаясь от острой боли в боку и ногах, Маргерита принялась медленно спускаться к порту, держа на руках близнецов. Здесь, внизу, было тепло. Солнечные лучи отражались от серого камня, иногда взрываясь россыпями хрустальных брызг. В гавань возвращались рыбацкие лодки, и мужчины ловко убирали красные паруса, перебрасывали на берег канаты, надежно швартуя на ночь свои суденышки, а в сетях серебрилась пойманная рыба. Женщины в грубых коричневых платьях с фартуками и платками, повязанными на головах, наполняли корзины, держа их на бедре. Заходящее солнце пускало дрожащую рябь по воде и больно резало Маргерите глаза, отчего у нее быстро разболелась голова.

Девушка схватилась рукой за сердце, дыша полной грудью и стараясь унять гнетущую тревогу. Лучо нигде не было видно, хотя создавалось впечатление, что все население небольшой деревушки собралось сейчас на крошечной площади, смеясь и разговаривая. Маргерита неуверенно пробиралась к гавани, и люди оборачивались и с удивлением смотрели ей вслед. Девушка съежилась. Последний раз она была среди такого столпотворения очень давно, и от шума и запаха многочисленных человеческих тел ее затошнило.

Чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, Маргерита направилась к ближайшей женщине, которая потрошила и чистила рыбу зловещим изогнутым ножом.

– Простите, пожалуйста, не знаете ли вы, случайно, молодого человека… по имени Лучо. Он приезжает сюда из Флоренции.

На лице рыбачки отразилось удивление.

– Вы имеете в виду сеньора Лучо де Медичи? Племянника Великого герцога?

Маргерита ошеломленно уставилась на свою собеседницу. Лучо принадлежал к клану де Медичи? Самому состоятельному и влиятельному семейству во всей Северной Италии? Кровь отлила у нее от лица, и ей вдруг стало холодно и неуютно.

– Он был здесь вчера вечером, – сказала рыбачка. Она обратилась к толпе: – Кто-нибудь видел сегодня сеньора де Медичи?

Ей ответил дородный и сильный рыбак.

– А, да. Молодой де Медичи. Я видел его сегодня утром. Он отплыл на рассвете.

– Его здесь нет? – У Маргериты упало сердце.

Рыбак утвердительно кивнул.

– Он поднялся с утра пораньше. Видно, очень уж спешил.

На девушку навалились тоска и отчаяние: она опоздала. Но куда мог поплыть Лучо? Неужели он вернется к башне? А что, если La Strega до сих пор там? Она вспомнила искаженное ненавистью лицо ведьмы, когда та пыталась сбросить серебряную сеточку. Колдунья непременно постарается отомстить Лучо. Она покалечит или даже убьет его.

Маргерита огляделась по сторонам. Вокруг высились мрачные горы. Сердце у нее екнуло и сжалось при мысли о том, что ей предстоит вновь взбираться на их крутые склоны и пройти обратно по тропе многие каменные мили. Но вернуться другим путем можно было лишь на лодке, а Маргерита не умела управляться с парусом, да и денег, чтобы заплатить за проезд, у нее не было.

Она умоляюще взглянула на рыбака.

– Вы не могли бы отвезти меня на своей лодке? Я должна… Я должна обязательно найти Лучо!

– Сейчас задул встречный ветер, – ответил тот. – Придется подождать до утра, если вы хотите отправиться на юг. А в это время дня дует ora[189]. Он может отнести лодку до самой Ривы[190], если вы не будете осторожны.

– Мне все равно! Я должна догнать его. И остановить! Это вопрос жизни и смерти.

Рыбак посмотрел на нее, как на умалишенную.

– Говорю вам, это невозможно. Нам придется грести всю дорогу, а против нас будет и ветер, и течение.

Маргерита обвела взглядом лица окружающих. Все они смотрели на нее.

– Я должна найти его.

– Утром, – сказал рыбак.

Он протянул к ней огромную ручищу, словно намереваясь схватить. Маргерита испуганно отпрянула, на нее вдруг навалился безрассудный страх.

– Не нужно бояться, – вмешалась в разговор рыбачка, подходя к ней. Она по-прежнему сжимала в руке нож, с лезвия которого капала кровь.

– Нет! – закричала Маргерита.

Она повернулась, чтобы бежать отсюда, но земля ушла у нее из-под ног. А потом на нее обрушилась темнота.

Перед глазами у нее танцевали звезды. Время раскололось на части. К ней возвращались обрывки воспоминаний: над ней склоняются чьи-то лица, люди кричат на нее, пронзительно плачут дети. Ее бросало то в жар, то в холод, она чувствовала себя легкой и невесомой, а в следующий миг тело ее наливалось тяжестью. Она то просыпалась, то вновь забывалась сном, и тогда к ней приходили кошмары.

Ей снилось, что она вновь оказалась в башне. Стены давили на нее, и она задыхалась. Она увидела себя, расхаживающей взад и вперед по комнатке, и в волосах у нее играли отблески огня. Но потом фигура остановилась и обернулась, и Маргерита увидела, что у нее лицо ведьмы. Ее охватил ужас. Она не могла ни пошевелиться, ни заговорить, и едва могла дышать.

Колдунья вновь принялась мерить шагами комнату, яростно сжимая кулаки. В глазах ее полыхало безумие. В окно заглянул рассвет. Где-то далеко зачирикали и запели птицы.

– Маргерита, опусти вниз свои волосы, чтобы я мог подняться по золотой лестнице! – донесся снизу чей-то веселый голос.

«Пожалуйста, нет», – мысленно взмолилась Маргерита.

Ведьма замерла на месте. Еще мгновение она оставалась неподвижной, и ее белое лицо с застывшими чертами походило на маску, а потом она схватила огненно-рыжую косу и выбросила конец в окно.

«Лучо!» – изо всех закричала Маргерита. Но с губ ее не слетело ни звука. Коса задергалась, когда кто-то начал подниматься по ней. Ведьма уперлась рукой в стену, чтобы не упасть.

Маргерита хотела криком предупредить своего возлюбленного, поднимающегося наверх. Он попыталась схватить ведьму и опрокинуть на пол. Но она чувствовала себя бестелесной, как призрак.

Лучо перебросил ногу через подоконник.

– Mia bella e bianca! – вскричал он.

Увидев неподвижную фигуру в белом, он потянулся к ней, но тут же отшатнулся, поняв, что это не Маргерита поджидает его, а ведьма по прозвищу La Strega.

– Ты пришел к своей возлюбленной, но прекрасная птичка уже не поет в этом гнездышке.

– Где она? – гневно вскричал Лучо.

– Ушла. И ты более никогда не увидишь ее. Уж об этом я позабочусь!

С этими словами La Strega выпустила из рук косу, выхватила кинжал и бросилась на него. Лучо отпрянул, потерял равновесие и с криком полетел вниз. Он упал прямо в колючие кусты терновника, выросшие у подножия башни на том месте, куда Маргерита бросила свою щетку для волос. Ветки поймали его и не дали насмерть разбиться о камни, но, когда он со стоном приподнял голову, из глазниц его текла кровь.