Задача состоит в том, чтобы спасти таких как Кондор, Алхимик, Граф, и такую, как Танька, в конце концов. Но кто сказал, что спасать их можно только здесь. Это ложный посыл. А потому ваш проект, коллега Михайлов столь экзотичен и маловероятен.

Тогда удачи тебе… Крысолов.

Опять звонок. Да что они издеваются что ли. Кому нужен полубезработный усталый человек, которому остался только шаг до хронического алкоголизма.

– Fedor?

– Yes, it is me.

– It is Kornelius.[1]

Как здорово! Вот это новость!

– Glad to hear you!

– Guess more.

– Guess more. [2]

Михеев не говорил на африкаанс, но знал несколько расхожих выражений и любил вставлять их в разговор со своим бурским другом, показывая, таким образом, уважение и симпатию к нему.

– I will come to Russia in july.

– I will very glad to meet you in Russia.[3]

Боги, великие духи народов, выполняющих Божий замысел, при жизни стремятся воплотить в материальном мире идеальное. Однако, попадая на небеса, они обставляют свое пребывание в тонком мире атрибутами, соответствующими реалиям их земной жизни. Им так удобнее и сподручнее. Ведь их настроение должно быть наилучшим. Они не должны отвлекаться на второстепенное. Но при этом не должны и терять связи со своими детьми и внуками.

Конечно же, на небесах молот – это отнюдь не земной молот, и на небесную скамью не присядет парашютист – экстремал, решивший отдохнуть и хлебнуть меда из ковша своих великих предков. И все же…

Сварог, Тор и Кова сидели на пороге кузницы и, отдыхая после трудового дня, пили мед. Они частенько заходили в эту небесную кузницу и ковали победы и судьбы своих народов. Бывало, они и спорили, при этом, случалось, и довольно сердито. Вот и сейчас они

пребывали в не лучшем расположении духа. Дела белых людей Земли шли все хуже и хуже. Мастера почти полностью уступили место интриганам, спекулянтам и бандитам.

– Творец в гневе, – меланхолично заметил Кова. Он смотрел на товарищей пронзительными голубыми глазами, арийский цвет которых поразительно сочетался с восточной меланхолией взгляда. Такие глаза бывают у жителей высокогорий Таджикистана, афганского Нуристана и глухих деревень в иранской глубинке.

– Двести тридцать четыре крупных астероида в ближайшие десять лет пройдут в опасной близости от Земли. Как бы все человечество, и наших внуков в том числе, Он не решил вразумить так же сильно, как когда-то динозавров, – продолжил он.

– Уж твоих-то точно стоило бы, – ворчливо заметил Тор.

– Мужики, кончайте лаяться, а? – с тоской сказал Сварог. – Нам надо думать, как вразумить их своими силами, чтобы Творец не грохнул их, как в свое время марсиан. А вы опять сцепились.

– А что, твои не смогли реализовать, как ее… дорогу номер один? – спросил Тор.

– Нельзя самого себя вытащить за волосы, – с досадой сказал Сварог.

– Дружище, если бы мы в то время, когда искали тайну железа, рассуждали так, то были бы до сих пор в рабстве у семито-кавказоидов, – сказал Тор.

– А ваши и так у них в рабстве, – заметил Кова.

– На своих-то посмотри, – раздраженно бросил Сварог. – Одна их семитская арабская религия чего стоит. Где же твои огнепоклонники, а?

– Коллеги, все, к делу, – прервал их Тор. – Как я понял, Сварог, твои наиболее близки к пониманию замысла Творца, но не могут толком собраться. Так или не так?

– Пожалуй, что так.

– Ладно, значит надо привлечь моих на помощь.

– Только не так, как в 1941, – усмехнулся Сварог.

– Ну, тогда мы все напороли чуши. Но Боги мы, или нет?! Надо уметь преодолевать собственные… – Он хотел сказать, ошибки, но германская гордость не позволила произнести ему это слово. Впрочем, собеседники поняли его.

– Тор, – сказал Кова, – среди твоих надо только выбрать наименее самодовольных. Таких, что готовы вспомнить, что они мастера, труженики, а не «начальники над всем миром». А это будет трудно. Твой корень сейчас как раз и ведет дело к полному исчезновению наших белых внуков, ошибочно полагая, что правит миром как раз от их имени.

– Есть у меня в запасе одна младшая ветвь, – сказал Тор. – Ребята очень надежные, хотя недавно дали слабину. Попали под власть черных. Но может, это даже лучше. Поняли они после этого очень многое. И запал не утратили. Готовы бороться. Их бы свести с твоими, Сварог, они бы показали всему миру, как надо воплощать Божий Замысел.

– Далековато они друг от друга, – понял его с полуслова Сварог.

– Да ведь сейчас и не дни нашей юности. Что для нас было далеко, для них всего несколько часов полета. Эх, нам бы с тобою тогда их возможности…

Он прикрыл глаза и мысленно представил себе облик своей давней любви, землячки Сварога. Она слегка повернула голову и ободряюще улыбнулась ему. Височные кольца, украшающие прическу, слегка качнулись… Как далеко она была тогда, и как далеко сейчас!

– Ну, тогда не будем откладывать, – прервал его раздумья Сварог. – Пойдем ковать их судьбу.

– Друзья, лучше завтра, – заметил Кова. – После такого меда, боюсь, мы накуем такое…

– И то верно, – согласились они.

Цивилизационные прорывы, вопреки мнению иного обывателя, по большей части совершаются не в гигантских империях, а на окраинах, т.н. «цивилизованного» мира. Железо, которое дало название нынешнему «железному» веку стали плавить и ковать в совершенно глухих по тем временам местах. Тогда, когда все Средиземноморье расцветало изысканной культурой, политическими интригами и усложненными религиями, вдумчивые мужики в болотах Восточной и Центральной Европы нашли способ получать металл из красноватой грязи. И не было у этих мужиков никаких государств, никаких пирамид, никаких храмов, никакого «искю-ю-юства». А вот, получили новый металл, который до наших дней является основным в нашей цивилизации!

И так во многом. Где вы думаете, впервые начали освещать улицы электричеством. В Лондоне? Нет, вы ошибаетесь, это согласно официальной истории в Лондоне. А в действительности на 4 года раньше Лондона электрическое освещение улиц было организовано в Йоханнесбурге в Южной Африке.

А где и когда впервые было введено всеобщее среднее образование? Никогда не догадаетесь. В Парагвае, в середине XIX века.

Однако не любят империи, когда цивилизационные прорывы случаются за их пределами. Ох, не любят! Научились с древних времен, что сегодня – цивилизационный прорыв, а завтра – господам имперцам будут на изделия из нового металла кишки наматывать. Благо, есть за что!

Вот и давят они прогресс, как могут.

Так, кстати, было и в Парагвае. Навалились на него Бразилия, Аргентина и Великобритания. Сил у врагов было раз в сорок больше.

Но…, но Парагвай сопротивлялся более 30 лет! В конце войны из примерно миллионного населения, где мужчин, способных носить оружие, было около 300 тысяч, в строю осталось чуть больше 20 тысяч. И те были неоднократно ранены.

Их не победили. Просто они выронили оружие из израненных рук. Да, это – люди. Люди!… А не скоты. За тридцать лет войны не более двухсот предателей.

Боже, ну почему?!! Почему не они, не такие оставляют многочисленное потомство. Почему сгоревшие мальчики на крыше Белого Дома в 1993 году, которые, смеясь в телеобъективы многочисленных фотокамер, стояли с флагами среди моря огня, не оставили детей. Детей оставили те недочеловеки, которые в них, безоружных, стреляли за деньги.

А вот они – нет…

И вы хотите, чтобы я считал этих генетических ублюдков, потомков бесчисленных палачей и баранов, составляющих большую часть говорящих со мной на одном языке, своим народом?!!

Вот уж х… вам!

«Мой народ – это те, кто может, как эти мальчики стать среди огня, – подумал Михеев.- Кто может и хочет сопротивляться. Кто готов на риск и нестандартные решения. Кто готов за эти решения отвечать.»