– А где, мне просто любопытно, основные залежи в Московском регионе?

– В районе станции метро Юго-западная.

– В самом деле?! Ха – ха – ха – ха – ха!… Как чудненько!

– Но мы же не будем заливать отходами нефтедобычи элитный район Москвы?

– Да, это было бы неприятно. Ну, так что с нефтью? При чем тут наши смелые планы?

– Центральной России, вернее, Новой Руси, с такими запасами нефти остатки империи не нужны. Мысль понятна?

В лице человечка промелькнуло глубочайшее удивление.

– И вы беретесь этот… потенциал использовать?

– Разумеется. С вами или без вас. Но лучше с вами. Быстрее будет.

– Я не могу вам ответить немедленно…

– Я понимаю.

– Но все же, в общих чертах, как вы мыслите… использование наших средств?

– Нефтяная компания. С большой долей западного капитала. Развертывание работ в указанных областях. С соответствующим захватом власти в этих регионах. Параллельно и вашими, экономическими, методами и нашими, специфическими, которыми мы убрали некоторых конкурентов в последние месяцы.

– Так это вы?…

– Не стану разубеждать.

– А потом?…

– Марш на Рим Муссолини помните из истории? Мы удушим Москву. Кстати, план уже давно разработан. Покойным генералом Рохлиным. Мы его реализуем и отомстим за его смерть.

– Но Рохлин не хотел развала остатков империи!

– А мы – хотим! План от этого не меняется.

– Восхитительно!… То есть, я хотел сказать, ужасно. Да, ужасно! Но… наверное, это неизбежно. Да, вы правы. Но как это все осуществить в деталях?

– Я думаю, что получу долю акций компании, вложив в качестве нематериальных активов свою интеллектуальную собственность. Я понимаю, что те предварительные данные о нефти, которыми я обладаю, не тянут на серьезную интеллектуальную собственность. Но это будет предлогом, для того, чтобы способами, лучше известными вам, перекачать на мое имя 10 миллионов долларов. Не беспокойтесь за их использование. Если желаете, наведите справки, как я использовал деньги, полученные от «Кометы».

Я использую ваши средства на борьбу с империей. До последнего цента.

– Ну, себе то на жизнь надо что-то оставить.

– Давайте, если проект начнется, оговорим это отдельной строкой. Я не хотел бы путать свой гонорар и смету расходов на проект. Впрочем, это не важно. Я привык на политику жертвовать, а не получать от нее.

– Ладно, допустим, мы начали работать и завоевывать эти области экономически, а вы получили свои деньги и начали свою специфическую работу…

– Что вас беспокоит?

– Вы нас не кинете?

– Я в себе уверен. Но вам, очевидно, нужно нечто более весомое.

– Несомненно.

– Знаете, я не спец в этих делах. Да, кстати, а как бы вы проконтролировали расходование совершенно халявных денег за фиктивное издание моих книг?

– Но там другие суммы. Это – рискованная операция. Не более того. Можно при случае смириться с потерями.

– А, бросьте! Неужели для Бориса Абрамовича большая разница в пятьсот тысяч и десять миллионов?

– Как раз для него это – большая разница. Люди с иным менталитетом больших денег не наживают.

– Ну, не знаю, господа. Со своей стороны могу заверить, что согласен на любые ваши условия обеспечения своей лояльности. Что надо, то и сделаю. А там думайте сами. В конце концов, пусть пироги печет пирожник, а сапоги шьет сапожник.

– В этом есть рациональное зерно.

– Кто бы сомневался!…

– И все же, а если мы не договоримся, что вы будете делать?

– А это, извините, не ваше дело. Мы своей дорогой шли без вас. Пойдем и дальше без вас. Но, ей Богу, я разочаруюсь в Борисе Абрамовиче, как коллеге, если он, доктор технических наук по специальности «прикладная математика», не оценит красоты проекта. Право, поверишь, что пребывание в роли олигарха не способствует развитию личности.

– А вы шутник!

– Слышу это уже второй раз в сходной ситуации.

В отличие от деловой и точной «Кометы» шарашкина контора, бывшая, видимо, одной из подставных фирм опального олигарха-эмигранта, молчала неделю. Затем Интеллектуал был вновь приглашен на рандеву.

– Знаете, мы подумали, и хотим предложить вам такой вариант, – сказал похожий на своего шефа человечек, нервозно потирая руки. – Вы продаете нам всю информацию о нефти Центральной России за миллион долларов, но она должна быть немного более развернута, чем то, что вы хотели предоставить нам изначально.

Интеллектуал, собственно, ничего не ожидал от лондонского изгнанника. Но, тем не менее, был раздосадован. Наплевав на дипломатию, он сказал.

– Борис Абрамович, как всегда, хочет и игру сыграть, и денежки не потерять. Давайте, все же отделим мух от котлет. Ваш шеф хочет плеснуть керосинчиком в костерок, который разгорается под задницей его кремлевского ненавистника. То, что этот костерок заметил пока только уважаемый БАБ, делает честь его уму и проницательности.

Но, позвольте, давая нам этот миллион, то есть, тратясь на керосинчик, он удовлетворяет собственные желания. При чем тут нефть? Это отдельный венчурный проект.

Интеллектуал поднял руку, прерывая возможные возражения собеседника, и продолжал.

– Я не большой спец в коммерции, но знаю, что если немного напрягусь и соберу побольше информации, то ее можно будет потом продать гораздо дороже, чем за миллион. Конечно, может это и не удастся. Но, я рассуждаю как спец по исследованию операций. Вероятность того, что информация будет успешно перепродана меньше половины. Но возможный выигрыш гораздо больше даже десяти миллионов. Умножаем вероятность выигрыша на его объем и получаем почти гарантированную прибыль.

– К сожалению, я не математик и не совсем понимаю ваши рассуждения…

– Тогда короче. Вы платите мне миллион двести тысяч. Сто тысяч авансом. Через два месяца я приношу вам развернутые материалы об этой нефти. Расчет прямо здесь. Вы и ваши эксперты знакомитесь с материалами в присутствии меня и моих сотрудников, и мы производим обмен. Вы получаете материалы, мы – деньги наличными.

И еще. Мы не бьем острым по тупым головам…

– Ха – ха – ха! Как остроумно! – засмеялся каким-то мелким рассыпчатым смехом агент БАБа.

– Если вы нас кинете, а это несложно, никто ни в кого стрелять не будет. Просто с неба очень точно и адресно посыплются метеориты.

– Кстати, о метеоритах, мы можем купить у вас некоторые ноу-хау на этот счет.

Контрагент был уверен, что катастрофа самолета со Жмыриком их рук дело.

– Не продается, – Интеллектуал сделал паузу. – Пока не продается. Однако вернемся к нашим баранам. Вас удовлетворяют наши предложения?

– Я думаю, да. Мы в ближайшее время сообщим о нашем решении. Только один вопрос. Почему такая сумма?

– Ну, миллион, это, как мы договорились, оплата политического керосинчика. В том, что мы его плеснем куда надо, я думаю, ваш шеф не сомневается. Нефть Центральной России – только предлог, чтобы эти деньги нам передать. А сто тысяч – это реальная цена за быструю и квалифицированную работу по уточнению материалов о нефтеносности. Пусть Борис Абрамович проконсультируется у моих коллег за рубежом. Мы не завышаем цены. Ну, а сто тысяч – это моя зарплата.

Интеллектуал немного лукавил. Западная цена за работутакого рода гораздо выше. Однако в России все это будет стоить гораздо дешевле.

– И, коли уж наш разговор продолжается. Я, знаете ли, немного разочарован. Я надеялся на полноценное партнерство с Борисом Абрамовичем. А он, судя по всему, в отношении нас ведет только разведку боем. Это, разумеется, его право. Но он мог бы действовать и масштабнее. Тем более, что с заведомо импотентными красными он был гораздо более щедр. Неужели непонятна разница в перспективах между этими трусливыми старперами и нами?

– Вы правы, правы!… Но, как это говориться, обжегшись на воде, дуют на молоко. Или наоборот. Впрочем, это не суть важно. Мысль понятна…

Вдруг он подобрался и как бы преобразился. Взгляд его стал острым, а движения четкими. Он посмотрел прямо в глаза Интеллектуалу, и тому, надо признаться, было трудно выдержать этот взгляд.