– Я прошу вас не разваливать страну.

– А я могу ее развалить или сохранить?

– Не юродствуйте!… Вы таки доведете меня и моих коллег, что мы вас грохнем!

– Это угроза, а не предложение.

Интеллектуал молчал.

– Вы же ученый, а не бандит. Хотя именно ученые по моим наблюдениям бывают совершеннейшими фанатиками.

– Вы знаете, это логично. И только кажется нелепым, но лишь на взгляд обывателя.

– Хорошо, но как бы вы себе представили выход из этой ситуации, если были бы на нашем месте?

Интеллектуал засмеялся.

– Знаете, покойный Рохлин был единственным генералом, из тех, что я знал, который не был жлобом. Остальные хотят получить сверхдорогие интеллектуальные услуги на халяву. Мне жаль, но вы не исключение.

– Не искушайте судьбу профессор, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

– А вы не пугайте меня, Борис Петрович, а говорите прямо, в каком формате вы бы хотели обсудить со мной предложения вашего патрона. Я лично, как аналитик, считаю оптимальной так называемую итерационную процедуру. То есть, мы определяемся в самом общем плане, а потом уточняем и уточняем детали по ходу дела.

– Давайте так.

– Тогда начнем с самого начала. С ваших интересов. Вернее интересов вашего патрона. Я думаю, что в результате нашей договоренности должна быть выработана стратегия, в рамках которой нынешний президент гарантированно досиживает свой срок. Он ведь у него все равно последний. И ему, в нынешней ситуации, его бы досидеть, а не помышлять о продлении. А потом пусть так же гарантировано отправляется на покой. В свое испанское поместье.

– Это сплетни.

– Да Борис Петрович! Хватит агитации! Ну, пусть не в свое испанское поместье. А в… другое. У него ведь их много по белу свету. – Он выставил вперед ладонь, прерывая возражения собеседника. – А если их нет, пусть купит. Мы ему по окончании службы выдадим премию в размере, достаточном для такой покупки.

Годится?

– Пожалуй, да.

– Но это все, что мы ему обещаем. А теперь, наши условия. Первое. Роспуск Думы и новые выборы не позже мая.

– Как это сделать? Нет предлога.

– Это другой вопрос. О нем позже. Хорошо?

– Ладно, давайте.

– Вслед за выборами в Думу – выборы губернаторов Ярославской, Владимирской, Тверской, Рязанской, Калужской, Смоленской и Тульской областей.

– Но губернаторов теперь назначают.

– На назначение наших людей мы не рассчитываем. Одновременно с выборами в Думу – референдум на тему о выборности губернаторов и отмены всего вашего «укрепления вертикали».

– А вы уверены, что выиграете референдум?

– Уверены. Вы достали уже всех в России. Итак, после референдума в кратчайшие сроки – выборы губернаторов. По крайней мере, этих областей.

– Но организовать референдум трудно.

– Знаете, это забота президента. Пусть только не мешает его инициировать в законном порядке. Хотя провести референдум трудно, но все же возможно.

– Противодействия на местах не боитесь?

– Честного не боимся. А на нечестное ответим по-нашему.

– Да вы большевик какой-то!

– Ага, профессор Штернберг… Знаете, генерал, я по молодости удивлялся, как этот профессор Московского университета мог стать таким оголтелым большевистским комиссаром. А потом понял, что это очень логично. Впрочем, мы совсем недавно об этом уже говорили.

– Ладно. Третье желание.

Генерал расслабился и даже иронично улыбался. Видно, все-таки на думских лакеев и каких-то губернаторов ему было наплевать.

– Мы даже не требуем смены правительства. Пусть остается тем же. Но в руководство министерствами обороны, внутренних дел и ФСБ вводятся наши люди.

И еще. После выборов мы запускаем конституционную реформу, которая должна закончиться как раз к концу президентского срока. После этого – парламентская республика и широчайшая автономия всем регионам. Хватит командовать из Кремля российской глубинкой. Хватит мешать ей жить. А Северный Кавказ мы намерены вышвырнуть из состава России целиком. Разумеется без Краснодарского и Ставропольского краев. Они остаются нашими.

– Хотелось бы грубо спросить, а жопа не слипнется?

– Хотелось бы не менее грубо ответить, а х…й не мясо?

– Это вы к чему?

– Так, для поддержания разговора.

Генерал засмеялся.

– Знаете, эту Думу можно заставить принять закон о порядке ее самороспуска в порядке ее собственной инициативы. Референдум организовывайте, суетитесь, черт с вами. Мешать не будем. Но наших спецслужбистов обижать не позволим. А ведь им придется освобождать места для ваших ренегатов в аппаратах силовых ведомств. Так что, нашим уж киньте за это премиальных.

– Сколько?

– Миллионов по десять на человека в ранге зама министра.

– Долларов?

– Евро!

– А вопрос о слипании заднепроходного отверстия можно повторить?

– Ладно, по пять.

– По три.

– Торг здесь неуместен.

– Хорошо, по четыре.

– Четыре пятьсот.

– Хорошо, но чтобы подали в отставку в течение недели.

– Договорились. А знаете, я думал, – вдруг расслабился генерал, – что вы будете настаивать на чем-то типа назначения вашего премьера, а потом на досрочных президентских выборах. С выдвижением этого премьера.

– Мы не жлобы. Мы борцы за идею.

– И послушайте меня, наконец, профессор. Вы мне несколько напоминаете мужика, который жаждет изнасиловать девицу, которая, в свою очередь сама жаждет ему отдаться. Мы, в том числе спецслужбисты, и так искали новые стратегии, новые идеи, новых людей. Да вы сами все это знаете. Среди ваших друзей-приятелей масса моих коллег.

– Будете смеяться, генерал, но около половины моих друзей – это военные и спецслужбисты. Более того, я очень уважаю эту корпорацию. Но, вы же не будете отрицать, что для массы ваших коллег нынешний режим омерзителен. Более того, наиболее честные и умные из них сами мучительно ищут новые стратегии. Ищут, но, положа руку на сердце, не могут найти. И отнюдь не в восторге от вашего коллеги на троне.

– За исключением последнего, почти согласен с вами. Но, в итоге, мы все равно пришли бы к мысли о широчайших преобразованиях и корректировке политической модели. В том числе и со столь любимых вами цивилизационных позиций. Но для того, чтобы это произошло, не надо было уничтожать бедных собак, жечь милиционеров и подвергать опасности ваших юных друзей.

– процитировал Интеллектуал стихи из своего детства. И продолжил:

– Стоило, генерал. Без этого вы так и не зашевелились бы. Так и остались бы в плену совершенно изживших себя схем.

– А вы почти наш!… Надеюсь, мы еще станем соратниками.

Они расстались почти друзьями.

Но Интеллектуал с некоторой настороженностью воспринял это теплое расставание с генералом спецслужб. С этакими друзьями надо держать ухо востро.

И он как в воду глядел.

Лакейская Дума приняла закон о своем самороспуске быстро, сразу в трех чтениях, а потом, через неделю, распустилась. Выборы были назначены на май. Это сразу снизило накал страстей. В Думу хотели многие из протестантов. Интеллектуал даже удивился, как такое не пришло в голову самому президенту. Нет, далеко ему все-таки до БАБа.

С референдумом было потруднее. Но, в целом, все устроилось за месяц с небольшим. Но Сварожичам под силу было сейчас и не такое. В итоге он был тоже назначен на май. В его исходе почти никто не сомневался, и поэтому элиты активно стали готовиться к перевыборам глав регионов.

Это еще больше снизило накал страстей. Вполне вероятной была возможность переиграть Сварожичей и на думских и на губернаторских выборах. А если очень повезет, и на референдуме.