Салли помедлила, и это мгновение показалось Баррингтону вечностью.

— А что скажет ваша жена? Это не покажется ей странным?

— Нет. Серена не подходит к этому телефону. Я всегда ношу его с собой, когда утром и вечером гуляю со Стэнли. Звоните мне в это время.

В коридоре раздались шаги Роз, возвращавшейся с коробкой пластыря.

Хью убрал платок и стал следить за тем, как Салли заклеивают палец. Роз сидела к Баррингтону спиной и не видела, как он сунул под цветочный горшок маленькую белую карточку и жестом указал на нее Салли. Ошарашенная женщина молча кивнула.

— Отличная работа, миссис Хьюз. Я сам бы не справился лучше. А сейчас позвольте пожелать вам обеим счастливого Рождества и откланяться. — Он вынул из-за оправы Роз веточку омелы и поцеловал ее в щеку. — Привет Доналду.

— Ну и дела! — ахнула Роз, когда он ушел. — Сколько лет здесь работаю, а такой чести не удостаивалась. Должно быть, босс в хорошем настроении! — Она потрогала щеку. — Жаль, что у тебя не было веточки омелы! Невероятно! Будь я на двадцать лет моложе…

Салли можно было этого не говорить: она уже знала, что испытывает женщина, ощутившая прикосновение губ Хью Баррингтона. И знала, что такое его объятия. При воспоминании об этом у нее гулко забилось сердце и свело живот. Станет ли она звонить ему? От ответа на этот вопрос зависело все.

Когда Роз нажала на кнопку лифта, Салли резко обернулась.

— Подержи лифт! — попросила она. — Я забыла в кабинете одну вещь, которая понадобится мне на Рождество!

Пока лифт не спустился на первый этаж, Салли держала руку в кармане, сжимая оставленный Хью кусочек белого картона.

— Не забудь позвонить — напомнила ей Роз на автостоянке. — Сообщи, сможешь ли ты поужинать с нами в День подарков[1].

— Не забуду, — задумчиво ответила Салли.

На второй день Рождества Салли гуляла с племянниками в городском парке. Джек бодро нес сумку с хлебом для уток: из-под капюшона стеганого комбинезона виднелись румяные щеки Сэма. Салли поставила коляску, подсадила Джека на скамью и начала помогать ему крошить хлеб для уток.

— Будем кормить их отсюда. Стоять у самой воды слишком опасно.

— И сколько мы можем здесь пробыть? — спросил племянник.

— Мама просила вернуться к четырем. Будем пить чай.

Джек посмотрел на циферблат своих новеньких часов и улыбнулся.

— Хорошо! Значит, у нас есть целый час! Когда маленькая стрелка будет на четырех, а большая на двенадцати…

Салли начинала думать, что не ошиблась с подарком. С самого утра Рождества он спрашивал только о времени. Не потому ли Джекки предложила им отправиться в парк?

— Сходи подыши свежим воздухом, — уговаривала она. — И так целыми днями просиживаешь в душном кабинете. А мы с Дейвом пока вымоем посуду, оставшуюся после ланча.

Салли еще не сказала им о том, что увольняется; для этого не нашлось подходящего момента.

Сэм, выдувавший губами пузыри, внезапно остановился, выпучил глаза от удовольствия и весело пробормотал:

— Гав-гав!

— Нет, Сэм, — поправила Салли, — утки крякают, а не лают.

— Но он смотрит вовсе не на уток. Он видит собаку, — объяснил Джек.

Испуганная Салли подняла глаза. Черный Лабрадор, нюхавший оброненный ими кусок хлеба, показался ей знакомым.

— Стэнли?

В старых глазах засветилось узнавание, и животное затрусило к ней, радостно виляя хвостом.

На скамью опустился Хью.

— Вот так встреча! Что, открыли столовую на пять тысяч мест?

Салли поглядела на куски хлеба, лежавшие у ее ног.

— Вообще-то мы хотели покормить уток, но их почему-то так мало…

— Нет, это хлеба много! — пошутил Хью. — Наверное, утки, как и остальные жители Торнгемптона, дремлют после ланча. — Он огляделся по сторонам. — Похоже, мы с вами единственные, кто нуждается в свежем воздухе и прогулке.

— Я думала, вы гуляете со Стэнли только утром и вечером.

— Обычно так оно и бывает. А что, вы пытались звонить мне? — Когда Салли покачала головой, у Хью вытянулось лицо. — Я сбежал от "Звуков музыки"[2]. У нас гостят свояченица с мужем, а они не представляют себе Рождества без Джулии Эндрюс, эдельвейсов и прочей альпийской экзотики. Салли, а вы тоже сбежали?

— Не совсем. Просто у меня сложилось впечатление, что сестра с мужем хотели выставить нас с мальчишками из дому. — Салли повернулась к уснувшему Сэму и Джеку, который снова смотрел на часы.

Хью скептически поднял бровь.

— Не могу себе представить, чтобы кто-то хотел вас выставить.

— Серьезно, Хью? Разве вы не хотели выставить меня из универмага? Когда я принесла заявление, вы были просто счастливы!

— Да, я был счастлив, — тихо ответил Хью, предварительно удостоверившись, что Джек их не слышит, — но это вовсе не значит, что я хотел от вас избавиться. Салли, разве вы не понимаете, что ваш уход сильно облегчает дело?

— Облегчает? Не понимаю.

— Ну, если вы перестанете быть служащей универмага, нам с вами будет легче встречаться. Разве не поэтому вы подали заявление?

— Совсем наоборот, — дерзко ответила Салли. — Я сделала это, чтобы не встречаться с вами! — Она поднялась на ноги. — Пойдем, Джек. Пора домой.

— Но еще нет четырех, — напомнил ей племянник.

— Ты прав, Джек, — подтвердил Хью, неожиданно обретший союзника. — Похоже, у тебя замечательные часы!

Джек гордо вытянул руку.

— Тетя Салли подарила их мне на Рождество. А у вас есть часы?

Хью поднял рукав и показал мальчику плоский позолоченный "Ролекс".

— У-у — протянул разочарованный Джек. — Они просто желтые. А у меня — красные, синие и зеленые!

— Вижу, — добродушно ответил Хью. — Да, никакого сравнения.

Подбодренный последними словами Баррингтона, Джек спросил:

— А ваши часы играют?

Хью покачал головой.

— Увы, нет. А твои, конечно, играют?

Мальчик с удовольствием воспроизвел мелодию и взял Хью за руку. Салли шла позади с коляской.

— А знаете, коляска вам очень к лицу, — любезно сказал Хью, дожидаясь ее. — Кто бы мог подумать, что вы были управляющим людскими ресурсами?

— Я им больше не являюсь, — ядовито заметила Салли. — Вы что, забыли?

— Салли! Перестаньте дуться. Слушайте, а можно угостить Джека мороженым или чем-нибудь еще? Мне бы не хотелось, чтобы родители начали ворчать: вот, незнакомые люди кормят детей сладостями и так далее…

При упоминании о сладостях Джек навострил уши и с надеждой посмотрел на тетку. Когда Салли неохотно кивнула, Баррингтон вручил Джеку монету в один фунт и кивком указал на киоск у ворот парка.

Затем Хью положил ладонь на ее руку.

— Выслушайте меня, — решительно сказал он, — и не перебивайте, пока я не закончу. Как говорят в одной французской комедии, я скажу это только один раз. Сейчас нет времени обсуждать наши отношения; Джек потратит этот фунт в мгновение ока. Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей, Салли. Да или нет?

Салли, вздрогнувшая от одного только слова "любовница", посмотрела Хью прямо в глаза.

— Вы не хотите попробовать товар до того, как заключить сделку?

Не обращая внимания на ее саркастический тон, Хью решительно спросил:

— Это следует понимать как согласие?

Она не ответила и раскрыла объятия Джеку, который бегом возвращался к коляске.

— Я купил себе "Смартис", а Джеку — "Баттонс". Вот сдача. — Джек повернулся к Хью.

— Еще и сдача? Ты ловкий покупатель, Джек. Положи ее в свою копилку.

— Нет! — оборвала его Салли. — Сладости это одно, а деньги — совсем другое.

Хью, явно обиженный ее резкостью, взял сдачу, которую Джек вытряхнул из полосатой варежки.

— Не волнуйтесь, Салли. Я не собираюсь подкупать его и вас тоже, если вы, не дай Бог, так подумали.

Салли, лишившаяся дара речи, беспомощно смотрела на безукоризненно одетого Хью, шедшего по аллее и державшего Джека за руку. Рядом с ними послушно семенил Стэнли. Судя по их оживленной беседе, можно было подумать, что мужчина и мальчик — старые друзья. Когда они вышли из парка, на глаза Салли навернулись слезы.