— Не скажете ли вы мне, многоуважаемый Марк, — начал он нарочито проникновенно, — какого, простите, чуть не сказал — хрена вам от меня вообще понадобилось во всей этой истории? Ети вас в калошу через семь гробов, достойный сэр, вы, кажется, меня притащили с тем, чтобы я сделал определенные выводы и свалил куда-то в определенном направлении, не так ли, сударь, за ногу вашу мамашу? Так почему бы вам, о мудрейший из мудрых, попросту не дать мне эту траханую информацию? Это чем-то угрожает существованию вашей трижды неописуемой коммуны, чтоб вас всех через задницу наизнанку вывернуло? За каким членом мне эти ваши бумажки? Я что, по-вашему, сраный дзен-буддист, которому все до помянутого члена? Это, значит, типа, хлопок одной ладонью? Или пасьянс из трех карт — при том, что остальную колоду скоммуниздили? Или, может, просто постанова? У меня, знаете ли, присутствует стойкое ощущение, что меня элементарно пытаются развести, как лоха, — и я даже знаю, кто из присутствующих этим в данный конкретный момент занимается. Блин вам в рот, сударь, потрудитесь уже объясниться!

— Интеллигентно загнул, — хмыкнул Марк.

Олег вдруг понял, что бравый мэр-шериф, и кто он там еще, чувствует себя таким же идиотом, как и он сам. — Если б от меня зависело, я б тебе еще до Крепости всё рассказал. А так — права не имею. Ищи того, кто не в Договоре — хотя и это я уже лишнего тебе ляпнул.

— Каком Договоре?

— Всё, «снайпер», закончили. — По роже Марка видно было, что он уже ничего не скажет, хоть ты его режь. — Вот записочки почитаешь, глядишь, оно и понятней будет…

Брякнула колокольчиком входная дверь, и в кабинет влетел еще один пацан — разве что чуть постарше первого, чернявый, с пробивающимся на губе пушком:

— Командир!..

— Ты как здесь оказался? — рявкнул Марк.

Сейчас парень ответит: «Стреляли…» — мелькнуло в голове у Олега.

— Так это… у вас тут война.

— Ты где сейчас должен быть со своей командой?

— Портал у станции перекрывать. Да ребята там справятся, все равно никого… А у вас-то что тут? Они что, прямо сюда сумели открыть?.. — натолкнувшись на яростный взгляд Марка, парень поспешно прервался. — Разрешите идти?

— Разрешаю. На пост. Бегом!!!

Чернявый поспешил улетучиться. Марк глянул на Олега, мрачно усмехнулся:

— Видал, «снайпер»? Вот это и есть мои ребята.

— Видал, — медленно проговорил Олег, в упор глядя на Марка. Да что ж это за хрень творится? — думал он ошалело и зло. Это ж пацаны, черт его дери! По сравнению с ними стажеры мои — битые ветераны. А он их — на боевой пост. Реально опасный, между прочим. То, что этот парнишка на крыльце жив остался — это, считай, повезло: тот, кто стоит за «дезертирами», с возрастом считаться не станет. Это уже не просто война. Это худшая из войн — гражданская, на которой не милуют никого…

Некстати вспомнилось, что на ТОЙ гражданской, в его мире, такие же пацаны-юнкера оказались чуть ли не первыми жертвами. Это их первых рвали на части озверевшие от трехлетней войны дезертиры. И также искренне верили они в то, за что дерутся, хотя на самом деле ими цинично прикрылись вполне взрослые дяденьки… От таких мыслей на душе стало окончательно погано. Честное слово, столько дерьма за сутки переварить — это уж просто не в силах человеческих!..

Марк наблюдал за ним с той же кривой усмешкой, словно приклеившейся к лицу:

— Не нравится, «снайпер»? А мне, по-твоему, нравится? А что делать, если эта ребятня — единственные, на кого можно полагаться? Единственные, кто предавать еще не научился? Мы ж Гетто, нас в случае чего первыми схарчат. Вот и выслуживается народишко, индульгенцию на будущее, мать их, зарабатывают… Думаешь, про то, что мы с тобой к Ляхову отправимся, я говорил кому-то? Вычислила нас какая-то падла и стуканула куда надо — и оперативно, блядь, стуканула! Такое в одиночку не провернешь. Так что нечего тебе от моих ребятишек рожу воротить — этот Ляхов твой живым все же ушел.

— А что ты передо мной-то оправдываешься? — разозлился Олег. — Тебе перед Богом отчитываться, не мне.

— А ты не волнуйся, «снайпер», и твоя очередь придет.

— Как придет, так и разберусь, — Олег помолчал. — Что, и в самом деле все так хреново? Ни на кого, кроме пацанвы, рассчитывать не можешь?

— Есть человек двадцать-тридцать… Все на территории, там дела еще похуже.

— Можешь ты хотя бы по-человечески объяснить, что происходит?

Марк объяснил. Внятно и исчерпывающе — одним коротким словом. И Олег в душе согласился с ним. То, что за сегодня увидеть и услышать пришлось — все, ребята, дальше ехать некуда!

«Ошибаешься, дорога еще длинная», — утешил внутренний голос.

Шевелиться Олегу не хотелось. Думать тоже. Хотелось разве что нажраться — в хлам, в дрова, чтобы не помнить ничего. Правда, и это вряд ли поможет… К тому же никак не можно — то, что какие-то неизвестные, появляющиеся чуть ли не из воздуха, имеют некий корыстный интерес к тебе, расслаблению никоим образом не способствует.

В общем-то связно что бы то ни было продумать тоже казалось нереальным — после работы в быстром режиме вместо мозгов какое-то время в башке даже не каша, а так… субстанция. Но все же сидела в этой субстанции заноза — и не одна. Разобраться бы еще, какая именно беспокоит больше…

«Потеряшки». Руди на них сегодня что-то заострялся, а буквально через полчаса довелось самому аналогичное явление пронаблюдать. Причем все попытки как-то оценить увиденное и найти разумное объяснение сводятся к банальному «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». И однако, пожалуйста. Сначала в Крепости, потом здесь. И все это как-то завязано вокруг исследований покойного профессора Крамнера, чей ассистент, некий Андрей Ляхов, оставил отчет о последней командировке профессора…

Олег мрачно покосился на пачку исписанных мелким почерком листов, брошенную на стол. Из Крепости, стало быть, наш Ляхов ушел без потерь. Вместе с Крамнером его не ликвидировали, что было бы вполне логично с точки зрения тех, кто провернул «самоубийство» профессора. От ребят Лесника, опять же, ныне покойного, сваливает наш физик весьма технично и вовремя. И буквально час назад — исчезает необъяснимым образом прямо из-под носа неведомой погони, а заодно из-под ненавязчивой опеки Марка. Что-то ты, парниша, какой-то сильно везучий, подумал он с неприязнью. Почитаем со временем, что ты там по этому поводу накропал. Только не сейчас, спасибо.

Олег нацедил себе рюмочку — хороший у них тут коньячок, ничего не скажешь! — и мрачно уставился на огонь в камине. Тихонько потрескивали дрова, за окном шуршал дождь. Почти уют… Снизу слышались чьи-то негромкие голоса, кто-то засмеялся — кажется, один из «ребят» Марка. Этих Олег по возвращении застал в количестве двух — и оба разве что чуток постарше Айры. Охрана, блин… Причем, судя по всему, Янек и Джордж с ними моментально общий язык нашли. Старшие, черт его дери, товарищи. Такие же сопляки, по сути дела… Действительно, припекло мэра-шерифа Марка — вот никак он не похож на мразь, которая будет в случае чего за спинами этих пацанов отсиживаться. Испоганились мы, подумал он безнадежно. А ведь я еще пару дней назад подобных раскладов даже в самых гнусных кошмарах не видел. Да и не снились мне кошмары. И вообще, снов я не помню…

…Если не считать того, в последнюю ночь в Крепости. Снилась Кэт, и выглядело все выцветшим, как на старой кинопленке. «Уезжай», «уходи», — говорила она в том сне. «Беги» — говорила она устами Анны. Как-то очень уж все сходится. Вещий, чтоб его, сон!..

А ведь я «снайпер», подумал он с легкой тревогой. Мне подобные «вещие сны», что называется, по уставу не положены. Не может их у меня быть. Впрочем, там же, в Крепости, я видел и «картинки», видеть каковые мне вроде как тоже не по чину… Оттого-то и уверен, что на время начала «султана» Патрик был живехонек.

Неприятно кольнула всплывшая некстати фраза Руди: «Я сопровождал обгорелый труп в закрытом гробу». Тут же по ассоциации зазвучал в ушах ленивый голос Фармера, маскирующий лютое напряжение всех нервов: «„Султан“, знаете ли, не церемонится, так что вы вряд ли даже тетку родную после такого узнаете. Мы его опознали только потому, что уцелел личный медальон. Счастливая случайность, разумеется»…