Ландшафт явно предназначался для того, чтоб радовать глаз, но как-то чересчур, нарочито. Слишком уж шелковиста зелень травы, слишком ясна бездонная синева над головой, и порхающему в изумрудных кронах ветерку никогда не суждено вырасти в настоящий ураган…

Двое на изумрудной поляне молча смотрели в ту сторону, где скрылись остальные четверо. Вот только что вошли в рощицу — и уже не видно их, как и не было. Тот из оставшихся, что помоложе, откинувшись на локти, жевал травинку:

— Эдем типовой виртуальный. Демиурги, черт бы их…

Старший, не поворачивая головы, осведомился с ленцой:

— И что ж тебе не нравится?

— Ты бы лучше спросил, что мне нравится. Короче получится.

— Так что тебе не нравится? — без нажима повторил старший.

Младший скривился, выплюнул травинку:

— Тебе в какой последовательности?

— По возрастанию, — чуть насмешливо предложил старший.

— Да? Уговорил. Начнем с того, что эти деятели, — кивок в сторону рощи, — убеждены, что мы сейчас за их спинами сговариваемся.

— А мы сговариваемся? — уточнил старший.

— Сомневаюсь. Но они-то уверены! А значит, опять начнутся игры в политику: альянсы, контральянсы, агенты влияния, Джеймс-Бонды с Мата-Харями…

— Обычная картина, — подзадорил старший. — Сколько помню, всегда так было.

— Угу. Только раньше все не расползалось на глазах с такой скоростью. И на эту шпионскую возню в песочнице у нас — у всех! — просто времени нет, можешь ты это понять? Протухла система. Не работает. Весь наш хваленый контроль и всемогущество и так процентов на девяносто — иллюзия. Мы даже наши полевые группы полностью не контролируем! И мыто тут только потому и собрались, что все это прекрасно видим, а вместо того чтоб хоть что-то спасать, занимаемся борьбой фракций, лупим по своим, тратимся на фабрикацию откровенного вранья для собственных сотрудников… То, что еще осталось, по грошику размениваем.

— Империя, стало быть, рушится… — раздумчиво пробормотал старший. — А не думал — вдруг это и к лучшему?

— Думал, — нехотя признал младший, переваливаясь на бок. — Только вероятности мало, я видел. И по узловым точкам проверял, и схемы ветвления — ну хоть ты тресни, либо откат на исходную, либо… Оруэлл отдыхает. Свято место, сам понимаешь… А мы в подлунных не единственная Сила. Человеческая, я имею в виду.

— Ну-ну… — со странной интонацией протянул старший. — Итак, это у нас наименьшее зло. Что дальше?

— Дальше — кто-то из нас однозначно уже свою игру начал. Ведь додумались же почему-то встречаться именно здесь? — младший неприязненно огляделся. — Хотя для заключения Договоров традиционно есть определенные места, вроде Корчмы или Убежища.

— Ну, в Корчме мы бы вряд ли о чем бы то ни было договорились, это все же зона Тропы… И что?

— Да то, в виртуале этакое искусственное убожество с цветочками-птичками отслеживается на раз. Мое видение и твою защиту обмануть трудно, но возможно. Особенно если тебя прикрывает кто-то очень серьезный. А еще особенней — если этот кто-то со стороны.

— Понял тебя, — кивнул старший. — Проверю по своим… каналам. Что еще?

— Мне не нравится сам факт Договора. И мне, знаешь, до крайности не нравится, что мы привлекли к делу Силы, которые не контролируем и не понимаем.

— Это-то можно понять, — усмехнулся старший. — Могли б мы их контролировать — грош бы им цена в качестве гаранта. А так Договор придется блюсти буква в букву.

— Именно что… Раз нельзя нарушить, можно обойти, но это ладно. Есть у меня такое поганое ощущение, что мы джинна из бутылки выпустили. И обратно его загнать будет ой как непросто. А последствия, логику этих Сил я просто не вижу. Не мой уровень.

— Аггелов, значит, ждешь? С огненными мечами?

— Есть вещи пострашней, — тихо откликнулся младший. — Чисто человеческие. Не хватает только детонатора, а мы его только что подключили. Мы поверили в эти Силы — и убедили других… А это очень, очень, очень опасная игра, все может просто пойти вразнос.

— Ты думаешь, кто-то из НАС в таком заинтересован? — в голосе старшего чуть слышно зазвенела перенатянутая струна. — Извини, но по-моему, все участники нашего… гм… совещания более-менее адекватны. Сумасшедшего Ученого я как-то не вижу.

— Значит, кто-то считает, что он контролирует эти Силы. Хотя бы может их нейтрализовать…

— Ладно, — прервал старший, не повышая голоса. — Вообще-то я о другом спрашивал. Что не нравится лично тебе? Не «стратегу», не политику, не ученому? Тебе как человеку?

Младший не ответил.

— Тогда я сам скажу, — мягко проговорил старший. — У нашего… инициированного очень мало шансов уцелеть после Выбора. Он окажется не нужен, а для многих и опасен. Он может даже не дожить до Выбора — Договор запрещает влиять на его решение, но не запрещает его уничтожить. Инициация второго порядка сама по себе опасна, я в свое время так и не прошел ее, да и вообще, тех, кто смог ее пройти, я не знаю. После такого долго не живут. А Выбор — страшная вещь, он ломает человека всерьез… И при этом человек не знает, что его ждет, мы используем его втемную. Сам он ни о чем не догадается. Не должен догадываться. Судя по твоей характеристике кандидата — очень, кстати, качественный анализ, — ты должен хорошо его знать. Этот человек твой друг?

— А хочешь, я тебе по морде дам? — сквозь зубы осведомился младший нарочито ровным голосом.

— А тебе от этого легче станет?.. Я, собственно, о чем: у меня в моем нынешнем… статусе есть возможность, как ты говорил, обойти кое-какие пункты Договора.

— Как я говорил, — зло усмехнулся младший. — Кстати, насчет «не должен догадаться» — ты не забывай, парнище мой ученик все же. А наши ограничения работают только до поры до времени.

— У меня, как ты понимаешь, нет возможности вмешиваться в события, но на каком-то этапе, вероятно, я смогу хотя бы предостеречь твоего человека. Точнее, уже нашего человека, утвержденного в своей роли единогласно. Разумеется, не влияя на сам Выбор… Обещать не буду, слишком многое должно совпасть, чтоб такая возможность появилась…

— Мы имеем дело не с дураками, — неохотно отозвался младший. — Эту возможность наверняка тоже просчитали, и тебя достаточно легко блокировать. Но все равно — спасибо. Хотя бы за намерение. Извини, просто чувствую себя погано… Я ведь с этим Договором только что хорошего человека предал, друга, а мне с ним еще общаться, улыбаться ему… А себя высшими целями оправдывать — это уж мерзее не бывает.

Старший вздохнул:

— Когда-то не так давно… Тот, кто убил меня, был моим лучшим другом. Если честно, выбора у него не было. Я не любил оставлять выбор.

Двое на изумрудной траве под неправдоподобно синим небом замолчали. Каждый думал о своем.

Олег, соскочив на бетонку, потащил из катера рюкзак. Потревоженная красноватая пыль заскрипела на зубах, хлопьями осела на ботинки. Ох уж эта пыль! Бродячий лейтмотив практически всех очерков, репортажей и анекдотов о Крепости. Маугли в отделе недавно смешной рассказал… нет, не помню. Помахав на прощание пилотам, о чем-то препирающимся с водителем подъехавшего грузовика, Олег вскинул рюкзак на плечи и зашагал к виднеющимся вдали корпусам.

Все оказалось примерно так, как он себе и представлял — и в то же время совсем иначе: и рыжевато-красные пылевые барханы с редкими кустиками бурой растительности, и пронзительная, до рези в глазах, синева неба, и неестественно яркая на этом фоне белизна корпусов и башен Фронтира.