«Хейнкель» вновь подлетел к норвежскому судну через полчаса. Он спикировал на «Филефилль» и сбил антенну его радиопередатчика. Затем сбросил небольшую бомбу, упавшую в воду рядом с танкером, и обстрелял из пулемета мостик корабля. Эти действия имели однозначный смысл, и Нордби, располагавший для защиты своего судна лишь стрелковым оружием, передал в машинное отделение приказ остановиться.

Солнце уже село, и пока полная тьма сменяла короткие экваториальные сумерки, гидросамолет сделал еще один круг и сел на воду рядом с «Филефиллем». Затем в кабине пилота замигал фонарь. «Оставайтесь на месте, — разобрал Нордби прерывистые вспышки, — крейсер „Кумберленд“ будет сопровождать ваше судно, подайте сигнал бортовыми огнями».

Нордби все еще не был уверен в национальной принадлежности самолета, да и слова в этом новом сообщении были выбраны не совсем подходящие. Впрочем, вторичное упоминание крейсера «Камберленд» возымело действие. Бомба и пулеметный огонь убеждали еще сильнее. Капитан решил оставаться на месте, зажечь огни, как ему указали, и ожидать дальнейшего развития событий.

Когда мы спокойно анализируем эту ситуацию много лет спустя, она нам кажется нелепой. С одной стороны, корабль водоизмещением 10 000 тонн — пусть невооруженный, но большой и с мощными двигателями. С другой — крохотный разведывательный гидросамолет, имеющий на борту лишь несколько небольших бомб, не столько смертоносных, сколько производящих психологический эффект, и один небольшой пулемет. И корабль сдался по требованию пилота этого самолета. Причем, как позднее выяснилось, лейтенант Вернер посадил свой гидросамолет рядом с «Филефиллем» лишь потому, что у него закончилось горючее. Если бы Нордби решился двинуть на самолет громаду своего танкера, вряд ли Вернер смог бы что-то предпринять. Однако проблема заключалась в 10 000 тонн горючего, перевозимого «Филефиллем». Одной пули, попади она в уязвимое место, могло оказаться достаточно, чтобы поднять на воздух судно со всей его командой. В конечном итоге, Нордби принял решение, соответствовавшее интересам 31 человека, жизни которых зависели от него.

Ориентируясь по огням «Филефилля», «Пингвин» подошел к этому месту через 1 час 45 минут. К этому времени установилась полная темнота. С рейдера спустили две шлюпки, и вооруженная десантная группа под предводительством лейтенанта Варнинга поднялась на борт танкера. Норвежцы не оказали сопротивления, и через 15 минут «Филефилль» находился под полным контролем немцев. Захват был проведен столь быстро и эффективно, что капитан Нордби, все еще не до конца уверенный в национальной принадлежности группы захвата, даже не попытался уничтожить секретные документы и книги кодов. Все они были немедленно переправлены на «Пингвин».

Нордби и 31 человек его команды присоединились к 32 спасшимся с «Доминго де Ларринага», находившимся в плену на борту «Пингвина» уже четвертую неделю. С этими людьми обращались хорошо, раненым из их числа обеспечили надлежащий уход, и они быстро поправлялись.

Той же ночью, стоя на палубе рейдера, капитан Джозеф Нордби наблюдал за своим бывшим кораблем, теперь с немецким экипажем на борту, шедшим вслед за «Пингвином» на юг. Крюдеру достался ценный груз — авиационный бензин являлся воистину царской добычей и важным вкладом в военные успехи немцев, — и поэтому капитан рейдера был полон решимости отправить танкер в Германию. Но прежде всего, поскольку они находились лишь в 400 милях от Мадагаскара, который вполне мог быть оккупированным англичанами, рейдеру надлежало затеряться на просторах океана как можно быстрее. Крюдер решил взять курс на юг, где он намеревался в более спокойной обстановке заправить свой корабль топливом с «Филефилля».

Для союзников норвежская кампания была проиграна с самого начала. Она могла послужить еще одним примером того, во что превращалась политика британского правительства — делать слишком мало и слишком поздно. Однако контроль над норвежским побережьем, простиравшимся более чем на тысячу миль, был жизненно важен для успешного продолжения войны против Германии.

В 1939 году немецкая сталелитейная промышленность в значительной степени зависела от импорта высококачественной железной руды из Швеции. 10 миллионов тонн сырья ежегодно отправлялось в Германию. В летнее время руду транспортировали по железной дороге в шведский порт Лулео на побережье Ботнического залива, а затем она по морю доставлялась в германские порты на Балтике. Этот маршрут не подвергался атакам военных кораблей и самолетов союзников. Зимой порт Лулео замерзал, и в течение полугода доставка могла осуществляться только через Нарвик на западном побережье Норвегии. К югу от этого порта вплоть до Скагеррака атлантическое побережье покрыто цепью островов, отделенных друг от друга глубоководными каналами, известными под общим названием «проливы», и все они находятся в норвежских территориальных водах. Пока Норвегия оставалась нейтральной, немецкие рудовозы свободно могли проходить через «проливы» в Балтийское море со своим стратегически важным грузом, не опасаясь подвергнуться атаке со стороны противника. Англичане неоднократно обращались к норвежскому правительству с требованиями положить конец этим перевозкам, поскольку подсчитали, что лишь за одну зиму без поставок руды военные ресурсы Германии были бы исчерпаны. Однако просьбы англичан оставались без ответа. Располагая лишь незначительной армией, Норвегия ничего не могла противопоставить своему мощному и агрессивному южному соседу.

В декабре 1939 года Уинстон Черчилль, тогда первый лорд Адмиралтейства, заявил: «Прекращение поставок норвежской железной руды в Германию является важнейшей задачей на этом этапе войны. У нас не будет в течение многих месяцев другого способа быстро положить конец конфликту или, по крайней мере, предотвратить большие жертвы, которые неизбежны при столкновении главных сил на суше». Черчилль предложил заминировать «проливы», но большинство кабинета министров отвергло это предложение на том основании, что нейтралитет Норвегии не может быть нарушен.

Мнение Адольфа Гитлера по этому поводу отразилось в директиве, изданной 1 марта 1940 года: «Развитие событий в Скандинавии требует проведения подготовительных мероприятий, конечной целью которых является оккупация Дании и Норвегии частью сил вермахта. Данная операция призвана предотвратить вторжение англичан в Скандинавию и Балтийское море, а в дальнейшем обеспечить бесперебойные поставки железной руды из Швеции и предоставить нашим военно-морским и военно-воздушным силам хорошую стартовую площадку для наступления против Британских островов».

На протяжении столетий Норвегия являлась символом нейтралитета в Северной Европе, решительно отказываясь от участия в постоянно возникавших вооруженных конфликтах между южными соседями. Но теперь, в первую очередь ввиду географического положения страны, ее статус мог быть изменен против воли правительства и населения.

Немцы и англичане практически одновременно предпринимали сходные действия весной 1940 года. 6 апреля отряд под командованием вице-адмирала сэра У. Д. Уитворфа, состоявший из четырех эсминцев-заградителей, линейного крейсера «Ринаун», крейсера «Бирмингем» и восьми обычных эсминцев, покинул гавань Скапа-Флоу и пересек Северное море. Целью действий отряда являлось минирование норвежских территориальных вод, что должно было закрыть «проливы» для судоходства.

На следующий день, 7 апреля, германский флот вторжения отплыл из устья реки Везер и взял курс на север. Флот состоял из двух групп под общим командованием адмирала Вильгельма Маршалля. Первая группа, в которую входили линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау», сопровождала 10 эсминцев, перевозивших войска, и направлялась к Нарвику. Вторую группу составляли 4 эсминца и тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер». Этой группой командовал капитан-цур-зее Хельмут Нейе. На борту эсминцев группы также находились войска, которые должны были высадиться в Тронхейме.