В то же самое время, когда «Пингвин», держась на приличной дистанции от побережья Южной Африки, переходил из одного океана в другой, норвежский танкер «Филефилль», направлявшийся из Абадана в Англию, пересекал экватор на расстоянии 3000 миль к северо-востоку. В отличие от германского рейдера, которому приходилось испытывать на себе все капризы погоды при холодном ветре, дувшем со стороны антарктических льдов, норвежский танкер шел вперед при идеальных погодных условиях. Вокруг расстилался Индийский океан во всей своей красоте. Небо было безоблачным, дул легкий приятный ветерок, а лазурного цвета вода ослепительно сияла на солнце. Лишь временами возникало небольшое волнение, создаваемое юго-западным ветром, и прочно сидевшее в воде судно начинало испытывать легкую качку.

При переходе из северного полушария в южное на борту «Филефилля» не проводили обычной морской церемонии «пересечения экватора». Судно, принадлежавшее компании «Ольсен и Агельстадт» из Осло, которым командовал капитан Джозеф Нордби, находилось в подчинении британского Адмиралтейства, и на его борту находилось 10 000 тонн высокооктанового авиационного бензина. Перед отплытием из Абадана Нордби стало известно о том, что в южной части Индийского океана действует немецкий рейдер. Этим рейдером был «Атлантис», который через два дня после нападения 11 июля на «Сити-оф-Багдад» потопил принадлежавший компании «Хендерсон лайн» «Кеммендин» водоизмещением 7769 тонн. Нордби благоразумно не стал доводить эту информацию до сведения членов экипажа, которые и без того проявляли постоянную нервозность, находясь на борту «плавучей бомбы» в зоне боевых действий. Двухвинтовой «Филефилль» мог развить приличную скорость, и, учитывая отдаленность Индийского океана, Нордби надеялся проскользнуть к мысу Доброй Надежды незамеченным.

Опасность вновь напомнила о себе утром 24-го, когда норвежский корабль находился вблизи французского острова Реюньон. Радист танкера Торлейф Хендриксен принял сигнал SOS от английского сухогруза «Кинг Сити», который подвергся атаке надводного рейдера. «Кинг Сити», шедший из Кардиффа в Сингапур с грузом угля для военно-морской базы, находился в 180 милях к северу от острова Родригес, то есть примерно в 600 милях к северо-востоку от «Филефилля». После короткого призыва о помощи в эфире воцарилось зловещее молчание. Видимо, «Атлантис» вновь взялся за дело, но, по крайней мере, «Филефилль» избежал встречи с ним. В данный момент норвежскому танкеру не угрожала непосредственная опасность.

Позднее, после обычной полуденной процедуры сверки по солнцу позиции корабля, Джозеф Нордби остался на мостике, наслаждаясь прекрасной солнечной погодой. Как это часто происходит в подобные минуты затишья, мысли капитана вернулись к его родному городу Осло, находившемуся теперь под пятой немецких оккупантов. Уже больше четырех месяцев он являлся человеком, лишенным родины, и его единственным домом был «Филефилль». А поскольку союзники, судя по всему, войну проигрывали, он не видел каких-либо надежд на изменение этого своего статуса в обозримом будущем.

Примерно в час дня мысли Нордби были прерваны звуком, который не мог быть ничем иным, кроме гудения авиационного мотора. Отрывистым движением поднеся к глазам бинокль, капитан осмотрел горизонт. Самолет казался маленькой черной точкой по левому борту, но он быстро увеличивался в размерах, направляясь прямо к кораблю. Капитан быстро отдал несколько распоряжений вахтенному офицеру, приказал поднять норвежский флаг и объявил боевую тревогу, хотя последнее распоряжение не имело смысла. Несмотря на то что судно находилось под английским командованием, орудий на нем не было, так что защищаться было нечем.

Нордби успокоился, когда самолет с ревом прошел на высоте 500 метров и его английские опознавательные знаки стали хорошо заметны. Такой двухместный одномоторный аэроплан мог нести на своем борту любой британский крейсер. Свой, не враг. Самолет совершил короткий облет «Филефилля» — пилот, очевидно, осматривал танкер. Нордби помахал самолету и указал на флаг своего корабля. Летчик, казалось, заметил это, он развернул самолет на юг и улетел, по-видимому, удовлетворенный увиденным.

Однако, вопреки ожиданиям норвежцев, на горизонте не появился английский военный корабль. Вместо этого примерно через час вернулся все тот же самолет. Он шел низко над водой, слегка набрав высоту при приближении к танкеру. Нордби был озадачен действиями пилота; матросы столпились на палубе, с нетерпением ожидая дальнейшего развития событий. В этот момент самолет открыл огонь, и каскад мерцающих красных шаров рассыпался над палубой корабля. Матросы бросились в укрытия, но затем робко вернулись, когда поняли, что это был лишь безобидный фейерверк. Нордби, беспокойство которого возросло еще более, приказал расстелить на палубе огромный норвежский флаг, чтобы у пилота не осталось никаких сомнений относительно национальной принадлежности танкера.

После второго круга самолет направился прямо к «Филефиллю» и прошел так низко над палубой, что его крылья едва не коснулись мачт. Небольшой черный предмет отделился от самолета и устремился вниз. Норвежцы вновь бросились кто куда.

Предмет, похожий на бомбу, не взорвался при падении, а при ближайшем рассмотрении оказался лишь небольшим ящиком, внутри которого находилось послание. Ящик отнесли на мостик и вручили Нордби. Капитан достал оттуда помятый листок бумаги, расправил его и прочитал следующее:

Подписано:

Поначалу сообщение показалось Нордби вполне правдоподобным, поскольку подтверждало его предположение о находившемся поблизости английском военном корабле. Он изменил курс танкера в соответствии с полученными указаниями, следуя курсу гидросамолета, улетевшего на юг. Но когда тот исчез за горизонтом, норвежский капитан еще раз тщательно обдумал всю эту ситуацию. Что-то в сообщении было не так. Разумеется, капитан знал о существовании «Кумберленда», тяжелого крейсера. Но если этот корабль действительно находился в этом районе океана, зачем его капитану понадобилось назначать рандеву танкеру? Да и само послание было написано на каком-то слишком уж правильном английском. Посчитав, что это может оказаться ловушкой, Нордби решил идти прежним курсом и отдал в машинное отделение приказ развить максимальную скорость.

46-летний капитан большую часть своей жизни провел в море, и за это время у него волей-неволей выработалось инстинктивное предчувствие приближающейся опасности. И на этот раз оно его тоже не подвело. Гидросамолет, дважды подлетавший к «Филефиллю» и доставивший это послание, в действительности вовсе не являлся английским. Это был «Хейнкель» с «Пингвина», на крыльях которого немного грубовато нарисовали английские опознавательные знаки. Поднявшись в воздух по приказу Крюдера рано утром 26 августа, пилот самолета случайно заметил норвежский танкер в 150 милях к северу от «Пингвина». Поскольку не было особой надежды перехватить танкер до наступления темноты, пилот «Хейнкеля», лейтенант Вернер, вернулся на рейдер, чтобы доложить о результатах своего полета и заправить самолет горючим. Послание, сброшенное на палубу танкера во время второго полета, являлось попыткой Крюдера заставить вражеское судно приблизиться к рейдеру. Обман почти что сработал.

В 17 часов 20 минут солнце уже начало заходить, и до наступления темноты оставалось менее часа. Никаких других кораблей не было видно, и Нордби посчитал, что можно без особого риска передать сигнал SOS. Это решение явилось роковой ошибкой, поскольку в этот момент «Филефилль» и «Пингвин» шли в противоположных направлениях. Если бы норвежский капитан продолжал соблюдать радиомолчание еще какое-то время, танкер скорее всего смог бы ускользнуть в сгущающихся сумерках. Радисты Крюдера продолжали внимательно прослушивать эфир, и уже через несколько минут после начала передачи сумели установить местоположение пытавшегося ускользнуть танкера.