В 19 часов 20 минут поступила еще одна радиограмма Адмиралтейства, на этот раз в ней предполагалось, что за конвоем, скорее всего, следует вражеская субмарина. Это представляло собой вполне убедительное доказательство того, что «Аргус» действительно заметил утром подлодку. Также это наводило на мысль, что немцы вновь использовали свою обычную тактику. Приказы адмирала Деница предписывали, чтобы любая одиночная лодка, обнаружившая конвой, не предпринимала немедленной атаки, но следовала за этим конвоем в надводном положении до тех пор, пока другие лодки не могли бы присоединиться к ней и предпринять сообща мощную атаку.

Хотя в радиограмме Адмиралтейства не было явно высказано предположения о возможности такого развития событий, но было очевидно, что там анализировали радиопереговоры немецких субмарин в этом районе в течение какого-то времени. И все же контр-адмирал Кинг по-прежнему отказывался признать, что конвою угрожает серьезная опасность. По его словам, он «посчитал неправдоподобным, что подводная лодка могла бы следовать за конвоем на скорости 14 узлов в ночное время». К тому времени погода несколько улучшилась, и, проявляя изумительное благодушие, Кинг вновь приказал конвою идти курсом на юг.

Ночь прошла без каких-либо происшествий, и утром 23 декабря, когда уже полностью рассвело, более быстроходная группа конвоя, возглавляемая крейсером «Наяда», соединилась со второй группой, к немалому облегчению капитана «Бонавенчера» Джека Эгертона. В течение 36 часов лишь его легкий крейсер и небольшой «Веллингтон» — когда тот не был занят поисками отставших транспортов — охраняли множество беззащитных торговых судов от возможных атак немецких кораблей и авиации.

К полудню этого дня, несмотря на продолжавшую ухудшаться видимость и непрекращающееся волнение на море, конвой WS 5A вновь стал единым целым. Теперь в его состав входили 19 транспортов — «Дилэйн» по-прежнему отсутствовал — под командованием контр-адмирала Рейна на «Тамороа». Конвой шел вперед на скорости 12 узлов — такую скорость могли развить все корабли. Перевозивший 40 000 солдат и около 150 000 тонн снаряжения, включая истребители, он представлял собой весьма заманчивую мишень для противника. Немцам уже стало известно об этом конвое, и они явно намеревались его атаковать. Эскорт же конвоя теперь состоял из двух крейсеров, «Наяды» и «Бонавенчера», вспомогательного судна «Веллингтон», корветов «Клематис» и «Цикламен», и двух авианесущих кораблей — «Аргуса» и «Фьюриеса», являвшихся одновременно и транспортами, и кораблями эскорта.

Едва ли это было достаточным для столь важного конвоя в столь опасное время.

Примерно через час после того, как обе группы соединились, Адмиралтейство уведомило Кинга о том, что шесть дальних бомбардировщиков «Кондор» вылетели с аэродрома близ Бордо этим утром и направились в их сторону. Остаток дня артиллеристы не отходили от своих орудий, количество впередсмотрящих на всех кораблях удвоили, а самолеты с «Фьюриеса» патрулировали небо над конвоем. По мере того как шло время, напряжение экипажей возрастало, но, когда начали сгущаться сумерки, никакой атаки все еще не последовало. «Кондоры», видимо, направлялись к какой-то другой цели.

После наступления темноты Кинг предпринял два маневра с целью оторваться от вражеских подлодок, если таковые следовали за конвоем. Первый раз был предпринят поворот 30 градусов на правый борт, а три часа спустя — 40 градусов на левый борт. Плохая видимость привела к тому, что в течение ночи кораблям трудно было соблюдать строй, и к рассвету конвой вновь оказался разбросанным, так что потребовалось восстанавливать строй судов в течение всего утра. В это время к конвою вновь присоединился «Дилэйн», а эскорт был усилен крейсером «Бервик» водоизмещением 10 000 тонн, вооруженным восемью 203-мм, восемью 102-мм орудиями, и легким крейсером «Данедин», имевшим на борту шесть 152-мм и три 76-мм орудия. После прибытия этих кораблей крейсер «Наяда», задача которого была выполнена, направился обратно в Скапа-Флоу.

Конвой WS 5A, миновав тысячи миль самых опасных вод Атлантики и не подвергнувшись при этом ни одной атаке, направлялся теперь на юг. На кораблях царило приподнятое настроение. Всего лишь через два дня, подойдя к Гибралтарскому проливу, WS 5A вновь должен был разделиться. Быстроходным кораблям во главе с «Нортерн Принс» надлежало попытаться предпринять опасный переход по Средиземному морю, а остальным — продолжить свой длинный путь вдоль мыса Доброй Надежды и далее. Впрочем, сейчас приближалось Рождество, и завтрашний день должен был стать праздничным — насколько это было возможным при таких обстоятельствах. Он предвещал членам экипажей лишнюю бутылку виски, индейку и сливовый пудинг. Но моряки конвоя WS 5A больше думали о родных, оставшихся дома.

18 декабря 1940 года, когда суда конвоя WS 5A собирались в Северном проливе, пароход «Дьюкеса» находился в 700 милях к юго-западу от Фритауна, направляясь в родной порт из Южной Америки. В трюмах парохода, принадлежавшего лондонской компании «Хаулдер Бразерс», находилось 3500 тонн мороженой говядины и 15 миллионов яиц — сказочный подарок жителям Британских островов, переживавшим тяготы военного времени. Впрочем, этому грузу не суждено было дойти до места назначения.

В 12 часов 20 минут, когда капитан Берпарк и его офицеры были заняты полуденными наблюдениями на мостике «Дьюкесы», грозный силуэт «Адмирала Шеера» появился на горизонте. Британский транспорт не имел вооружения на борту, а его предельная скорость составляла 12 узлов; на вооружении же «Шеера» были 280-мм, 150-мм и 105-мм орудия, а скорость достигала 26 узлов. Какое-либо сопротивление английского корабля было лишено малейшего смысла. Но даже при таких обстоятельствах Берпарк отказался сдаться, развернув свое судно кормой к немецкому рейдеру и пытаясь уйти на полной скорости.

280-мм орудия «Шеера» предназначались для ведения огня на дистанции 11 миль и в любой момент могли остановить пытающуюся уйти «Дьюкесу». Однако командир рейдера, капитан-цур-зее Теодор Кранке, ведший в данном случае особую игру, не открывал огня до тех пор, пока с преследуемого корабля не отправили в эфир сигнал о помощи, о приеме которого затем было получено подтверждение. И лишь после этого Кранке приказал произвести выстрел поверх «Дьюкесы», чтобы принудить ее остановиться.

Он отнюдь не случайно позволил британскому кораблю информировать остальные суда о своем бедственном положении. Кранке надеялся, что это позволит в какой-то мере отвлечь внимание от вод Северной Атлантики, где «Хиппер», пройдя Датским проливом, поджидал конвои, идущие из Галифакса. И капитан достиг своей цели. После приема сигнала о помощи с «Дьюкесы» Адмиралтейство немедленно приказало тяжелым крейсерам «Нептуну» и «Дортсетширу» идти в этот район на максимальной скорости. Одновременно авианосцу «Гермес», вспомогательному крейсеру «Претория Касл» и легкому крейсеру «Дрэгон» был дан приказ соединиться в районе Сент-Хелена и оттуда идти на поиски «Шеера». Это оставило районы к северу без прикрытия тяжелых кораблей, тем самым позволяя «Хипперу» осуществлять нападения на конвои беспрепятственно. Когда британские военные корабли прибыли к месту, указанному в радиограмме с «Дьюкесы», хитроумный Кранке уже ушел на юг вместе с захваченным английским транспортом. С немецким экипажем на борту «Дьюкеса» отныне находилась на секретной якорной стоянке у побережья Бразилии, и с ее помощью немецкие рейдеры постоянно пополняли свои продовольственные запасы. Ценный груз мороженой говядины и яиц в немалой степени способствовал подъему морального духа экипажей, длительное время вынужденных питаться лишь копчеными сосисками и соленьями. Когда угольные бункеры транспорта опустели, а его холодильное оборудование вышло из строя, он был пущен ко дну. Это произошло 18 февраля 1941 года.

Как оказалось, диверсия, предпринятая Кранке, в конечном итоге не принесла ожидаемого результата. Северная Атлантика вновь проявила свой непростой нрав. Когда Вильгельм Мейзель провел «Хиппер» через Датский пролив, корабль попал в страшный шторм, в результате которого двигатель по правому борту оказался выведенным из строя. Вскоре после первого шторма налетел второй, так что вместо атак против конвоев «Хипперу» пришлось вести отчаянную борьбу с разбушевавшейся стихией. Это была малоприятная для крупного боевого корабля ситуация.