Джейми открыл дверь, и сердце его ушло в пятки. Помрой поставил Линнет перед собой на колени, намотав волосы, как веревку, на кулак. Острие его кинжала упиралось в безупречную алебастровую кожу ее щеки. Нетрудно было догадаться, что это дьявольское отродье заставляет ее сделать.

Джейми вытащил свой меч, но вытянул руку, останавливая Мартина.

— Спокойно, — тихо проговорил он. — Если мы его напугаем, он может порезать ее.

Из-за шума дождя за окнами Помрой не слышал, как они вошли. Джейми сделал несколько шагов вперед и громко прокашлялся.

Не убирая ножа от щеки Линнет, Помрой повернулся. Глаза его расширились, когда он увидел Джейми.

— Вечно ты оказываешься там, где тебе не следует быть, Рейберн, — сказал он после паузы.

Джейми вскинул бровь.

— Полагаю, ответ леди был «нет».

— Она не леди, как тебе хорошо известно, — презрительно бросил Помрой. — Но тебе придется подождать своей очереди.

У Джейми зачесались руки отрезать Помрою язык за эти слова и скормить его собакам. Но он заставил себя сдержаться и проговорил с намеренной небрежностью:

— Ты храбрее, чем я.

Под пристальным взглядом Помроя Джейми вытащил из кошелька у пояса монету и подбросил ее в воздух.

— Ставлю золотой флорин, что она откусит тебе твоего малютку.

На мгновение показалось, что его издевка подействует и Помрой кинется на него. Пронзительный вскрик Линнет битым стеклом резанул по нервам Джейми, когда Помрой дернул ее за волосы, поднимая на ноги. Ярость застучала в висках Джейми. Не держи Помрой нож у горла Линнет, он был бы уже покойник.

— Еще раз сделаешь ей больно, Помрой, и, клянусь, ты не выйдешь отсюда живым.

Сэр Гай, должно быть, почувствовал, что это не пустая угроза, ибо начал продвигаться к двери. Одно неверное движение, и Джейми доберется до него.

— Я не люблю, когда мне угрожают, Рейберн. Какие бы фокусы она для тебя ни проделывала, она не стоит тех неприятностей, которые это тебе принесет.

Глаза Линнет были безумными, зубы стиснуты — опасное сочетание. Джейми всей душой надеялся, что она не совершит какой-нибудь глупости.

— Вы, двое, отойдите вон туда. — Помрой дернул подбородком в сторону самой дальней от двери стены. — Давайте двигайте, да помедленнее.

Джейми подтолкнул Мартина. Пока они отходили к дальней стене, Помрой с Линнет огибали комнату в противоположную сторону.

— Она ведьма, — бросил Помрой, и в глазах его полыхнул огонь. — Она умеет вызывать демонов и заставлять мужчин плясать под ее дудку.

Джейми вскинул руки ладонями вверх в успокаивающем жесте.

— Просто отпусти ее, сэр Гай.

— Предупреждаю тебя, Рейберн, — прошипел Помрой, — тебе не жить, если ты опять вмешаешься в мои планы!

Резким неожиданным движением Помрой толкнул Линнет на пол и выскочил из комнаты.

Джейми бросился к Линнет, которая бесформенной кучей лежала на полу у двери. Упав на колени, он заключил ее в объятия. Она дрожала и всхлипывала у него на груди.

— Мой оруженосец побудет здесь, с тобой, — проговорил он ей в волосы, — а я вернусь, как только смогу.

— Нет, не оставляй меня, — всхлипнула она, прижимаясь к нему.

— Я не могу позволить этой свинье улизнуть. — Кровь стучала у него в висках. — Я должен пойти за ним.

— Не оставляй меня! — взвыла Линнет. — Пожалуйста, Джейми, не уходи!

Каждый мускул в его теле кричал, чтобы он догнал Помроя и голыми руками поотрывал ему конечности одну за другой. Но когда Линнет так плакала и цеплялась за него, он не мог ее оставить.

— Я сделаю это, — сказал Мартин, положив руку на дверь.

— Стой! — Джейми не собирался позволить своему оруженосцу подвергать себя смертельной опасности. — Я разберусь с ним позже. Пойди найти ее брата Франсуа. Скажи ему, что я нашел его сестру и что она в целости и сохранности.

Как только дверь за Мартином закрылась, Джейми протянул руку и опустил засов. Он не хотел больше никаких сюрпризов.

Тело Линнет сотрясалось от всхлипов, и он снова заключил ее в объятия.

— Уже все хорошо. Я здесь.

Когда он стал успокаивающе потирать ей спину, шелковистые пряди волос упали ему на руки. От них пахло цитрусом и весной, как он и помнил.

— Обещай, что не уйдешь, — взмолилась она, горячим дыханием обжигая ему щеку.

Линнет никогда не признавалась, что нуждается в ком-то. Никогда не умоляла его остаться, даже когда он уезжал из Парижа. Она всегда была сильной. Он никогда не видел ее такой.

И это стало его погибелью.

Когда она вела себя дерзко и независимо, он мог сопротивляться ей. Когда она злилась, как тогда, в Элтеме, он мог держаться на расстоянии. Но вот такая уязвимая, как сейчас, она сломала всю его оборону.

Даже не успев понять, что делает, он уже держал ее прелестное лицо в ладонях и целовал лоб, веки, щеки…

Потом наконец-то его рот отыскал ее губы. За окном ветер бесновался пуще прежнего, дождь колотил по земле, вторя стуку его сердца, а он отдавался долгим, глубоким поцелуям.

Их с Линнет поцелуи были словно возвращение домой после долгих скитаний по чужим землям. И такие безумно эротичные, будто ничего не изменилось.

Он оторвался от губ, чтобы спрятать лицо у нее на шее и вдохнуть ее тепло. Запах кожи наполнил его… и он окончательно пропал.

В одно мгновение этих пяти лет, когда он пытался забыть ее, как не бывало. Все женщины, которых он касался, чтобы стереть ее из своей памяти, были позабыты. Для него не существовало никого, кроме нее, и не будет существовать.

Он снова поцеловал ее. Хотя лицо ее было еще мокрым от слез, она отвечала на поцелуй с таким неистовством, что кровь у него в жилах вскипела. Ее пальцы скользнули по голой коже его живота под свободной рубашкой. Он чуть не вскрикнул, когда волна вожделения едва не ослепила его.

Они упали на пол, срывая друг с друга одежду, отыскивая кожу под ней. Он ласкал ее шею, груди, бедра, подбородок. Каждая частичка ее была знакомой и в то же время открываемой заново. Он упивался запахом ее волос, изысканной линией шеи, совершенством груди, которая наполняла его ладони. Он должен заполучить ее, завладеть ею, снова сделать ее своей.

— Господи, как давно, как невозможно давно это было, — хрипло нашептывала она ему в ухо. — Пожалуйста. Сейчас. Я не могу ждать…

О да, сейчас.

Воспоминания померкли, когда их тела сплелись в безумном порыве, выпустив на волю так долго сдерживаемую потребность друг в друге. Единственным, что он знал в жизни, была эта страсть между ними — страсть настолько жаркая, что она обжигала ему веки и опаляла душу.

Быть внутри ее — вот все, чего он хотел, чем он жил. Врываться в нее неистово, подобно урагану. Она держалась за него, обвивая ногами бедра, руками вцепившись в волосы. Когда она закричала, он взорвался в экстазе, который был близок к смерти.

Он с трудом сдержался, чтобы не повалиться на нее и не раздавить своей тяжестью. Каким-то чудом ему удалось упасть с ней рядом и перекатиться на спину. В ушах звенело. Голова кружилась. Грудь тяжело вздымалась.

Джейми положил руку на лоб и уставился в потолок.

Иисусе, что он наделал?

Он не мог посмотреть на Линнет. Если бы посмотрел, то ему захотелось бы привлечь ее в свои объятия… почувствовать, как ее голова ложится ему на плечо… провести ладонями по ее спине… зарыться пальцами в волосы…

Нет, он не станет смотреть на нее сейчас и скажет, что должен сказать.

— Этого больше не повторится, — проговорил он наконец. — Я не дам тебе одурачить меня снова, Линнет. Этого больше не будет.

Он потянул штаны вверх с колен и сел. Проклятие, он даже сапоги не снял. Джейми натянул рубашку и тунику через голову, затем поднялся. Стоя спиной к ней, затянул завязки штанов.

Сказал через плечо:

— Я отведу тебя в твою комнату и приведу Франсуа.

Молясь, чтобы ей не понадобилась его помощь с одеждой, он наконец повернулся лицом к ней.