В конюшне, увидев изумленные глаза конюшего, Рэмсей без видимой причины залепил парню пощечину, что, однако, не уничтожило странное чувство, которое возникало в сердце. Что-то не так, но он никак не может понять, что именно. Лицо и соблазнительная фигура Иден стояли перед глазами. Рэм нахмурился. Да, что-то изменилось, и это связано с ней, она внесла нечто новое в жизнь Скайлета.

Откровенное неудовольствие Гаскелла подтвердило его подозрения.

– Надрался, как свинья! И в первый же день дома! Не очень подходящий партнер в постели, согласен? Черт тебя подери, если ты не научишься вести себя так, чтобы вновь спать в ее постели!

Рэм тихо ругнулся и пошел к ручью, чтобы утолить жажду перед ужином. Неужели Гаскелл думает, что он, Рэмсей, должен просить у Иден разрешения спать в собственной постели? Каблуки яростно крушили гравий на дорожке. И если бы не смех, донесшийся до ушей, он врезался бы в деревянный столб.

Небольшая группка собралась у колодца, чтобы набрать воды и посплетничать. Рэм даже смог разобрать свое имя, что подействовало, как холодный душ.

– Бедный лейрд Рэм! – донесся женский голос. – У него забот полон рот. Потребуется дьявольски много времени, чтобы сделать ребенка, если она не пускает его в свою постель.

– Но, – раздался другой голос, – он ведь был без чувств, от него все равно не было бы толку, разве не так?

– Думаю, любой мужчина, который скорее выпьет бочонок вина, чем переспит с собственной женой, сам в ответе за свои беды, – прозвучал мужской голос.

– Ни одна женщина не имеет права прогонять мужа из законной постели, каков бы он ни был! – раздраженный голос потонул в общем ропоте.

Рэм больше не слушал. Маленькая шлюха прошлой ночью не пустила его в комнату! Вот в чем дело! Вот какая слава тянется за ним, вот почему люди перешептываются за спиной. Так они относятся к тем, кто нарушает правила поведения в обществе… К Гаскеллу, например.

Вот почему он проснулся на холодной скамье. Она не пустила его в собственную комнату! Сделала объектом насмешек! Боже, как ужасно! Кровь Рэма закипела. С потемневшим лицом он вошел в зал, в глазах сверкал гнев. Стоит только взглянуть на его лицо, и даже Гаскелл догадается, что Рэму все известно.

Старый лейрд сидел на скамейке у камина. Увидев сына, он презрительно усмехнулся.

– Хочу сказать, она, возможно, права. Игра в гольф намного приятнее, чем ночь с подобным типом.

Рэма просто затрясло от гнева. Он повернулся и побежал к лестнице с побагровевшим лицом и сжатыми кулаками. Сила его ярости заставила Гаскелла удовлетворенно ухмыльнуться.

Рэм распахнул дверь в тот момент, когда Майси помогала Иден переодеваться к ужину. Рассвирепевший Рэм заслонил дверной проем. Два удивленных женских лица повернулись к нему. На секунду воцарилась тишина. Иден быстро натянула платье на плечи.

– Вон! – крикнул Рэм служанке. Его взгляд метал молнии, глаза не отрывались от жены.

– Останься, Май…

– Вон! – прорычал Рэм и двинулся вперед. Угрюмое удовольствие отразилось на его лице, когда служанка вылетела как ошпаренная, с треском захлопнув дверь.

– Как ты осмелился ворваться в мою комнату и указывать моей горничной, подобно глупому тирану! – Иден двинулась ему навстречу, чувствуя, что сейчас его гнев глубже, серьезнее.

– Твоя комната? Ты это серьезно, женщина? Это МОЯ комната, моя кровать. Ты здесь только потому, что это все мое. Все здесь – моя собственность! И я могу, если надо, от многого избавиться. От того, что сочту неподходящим. Включая тебя! – Он надвигался, и Иден невольно сделала шаг назад. Она никогда не видела Рэмсея таким яростным, таким решительным, таким… злым. Сердце было готово выпрыгнуть из груди.

– Ты ошибаешься, лейрд. Ты не избавишься от меня! Ты и твоя подлая тактика! Хочешь заставить меня покинуть Скайлет! Не замечая и не здороваясь! Отказываешься даже назвать мое имя! Ты даже боишься смотреть мне в лицо!

– Ты переоцениваешь мой интерес к тебе, ЖЕНА, – он фыркнул. – Мне безразлично, останешься ты или уедешь, но не попадайся на моем пути! Это моя комната! И я верну ее себе сейчас же! И не бойся, ты не останешься, словно горемыка, в чистом поле умирать от холода и голода! У нас полно других комнат! – его ноздри гневно раздувались.

Она замерла. Рэм приближался, потемневшее лицо нависло над ней, жар тела обдавал Иден.

– Я хочу, чтобы ты убралась из комнаты сейчас же!

– А если меня нельзя отшвырнуть, подобно камешку на тропинке? Тогда что, лейрд? – она поставила руки на пояс, расправила плечи, гордо поднятая голова бросила ему вызов. – Хочешь публично избить меня кнутом? Или у тебя есть другие способы наказания?

Ее глаза горели гневом, она не боялась дразнить Рэма Маклина! Иден покраснела, полуоткрытые губы чуть припухли. Жар охватил низ живота, неожиданно заполнил все ее существо. Не осталось ничего, кроме его горячего тела, взрывной силы мужчины. Хотелось испытать эту силу, стать ее частью, чтобы Рэм Маклин был над ней, внутри нее, повсюду.

Он никогда еще не видел, чтобы она так откровенно провоцировала его, осмеливалась задеть мужскую честь! Тело Рэма напряглось от предвкушения, ее вызывающая чувственность подействовала. Он уже забыл, о чем они говорили. Гнев и страсть заполнили все, распаляя желанием. И этот огонь уничтожит Рэма, если не утолить жажду в жаркой влаге сводящего с ума тела Иден Марлоу.

Горячий взгляд Рэма опалил ее шею и грудь. На этот раз он сумеет удержать себя в руках – его желание управляет поступками, жажда сплетена с волей. Призывный блеск глаз Иден заставил Рэма испытать прилив удовольствия, он ощутил возбуждение. Она принадлежит ему, и сейчас он может овладеть ею, но на его условиях.

Вынужденная отступать, Иден наткнулась на кровать. Когда его руки легли на ее плечи, она вздрогнула и уперлась ладонями в его грудь, но сопротивление несколько ослабело, когда он крепко прижал ее к себе, а губы нашли ее рот. Язык коснулся бархатистой кожи, и она невольно ответила, запрокинув голову, чувствуя, как тело подчиняется его рукам. Нежные руки легли на его талию, скользнули вверх, лаская широкую спину.

Ее реакция на его грубое наступление удивила Рэма, он чуть отпрянул, глянув ей в лицо, увидел дрожь пушистых ресниц, вспухшие губы. Ярость забилась в нем, и он отпустил ее только для того, чтобы сжать плечо, резко рвануть платье. Что-то с треском лопнуло, Рэм рванул еще раз, и платье упало на пол. Иден не сопротивлялась, плечи ее дрожали, руки прижались к груди.

Глаза Рэма полыхали огнем, когда руки добрались до тонкого белья. Он разорвал розовые ленты, обнажилась полная грудь с налитыми бутонами сосков. Иден не шевелилась, не протестовала.

Ярость Рэма, побежденного ее покорностью, стихала. Когда обветренные, покрытые мозолями руки коснулись нежной груди, им двигало только желание. Жажда наказания превратилась в жажду обладания. Он мягко коснулся упругого розового соска, затем начал ласкать грудь, которая твердела под его руками. Глаза Иден закрылись, она подалась навстречу его рукам, опять удивив Рэма своей реакцией. Нет, речь идет не о соперничестве двух людей, он ощущал ее желание, страсть и возможно…

«Еще!» – буквально требовало тело Иден, отзываясь волнами желания на прикосновения Рэма. Его руки заскользили под порванной сорочкой. Она прижалась к мужу всем телом, крепко обняла руками за шею, не давая ни на секунду отодвинуться от своей ноющей груди. Рэм поднял ее на руки и положил на кровать.

Он начал с губ, спустился к груди и животу, лаская их горячим языком. От его прикосновений Иден горела, как в огне, отвечая всхлипами и сладкими судорогами. Рэм охватил ее талию, лицо уткнулось в гладкую кожу живота. Иден выгнулась под ним, готовая принять его, готовая испытать то удовольствие, которое унесет ее в сладостный рай.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он сорвал с себя одежду и потянулся к призывному теплу. Ее ноги обвили его талию, он погрузился в упругую плоть, буквально умирая с каждым движением.