Он услышал свое имя и машинально повернулся, отгоняя оцепенение. Голос принадлежал другой женщине, довольно привлекательной, с пронзительными голубыми глазами.

– Карина, – Рэм кивнул сводной сестре, подумал, что за время его отсутствия она превратилась в красивую девушку. Что она здесь делает? Карина улыбнулась Рэму. Незаконнорожденная сестра просто создана для удовольствия, это он признавал еще раньше. У нее острый язычок, чума для всех мужчин! Теперь у нее подходящая компания…

Рэм нахмурился, коленом тронул лошадь. Упрямое животное заколебалось. Нет, сегодня никто и ничто не хочет ему подчиняться. Даже собственные глаза.

Иден в изумлении смотрела на него. Заходящее солнце под ресницами… Изящный подбородок упрямо вздернулся, казалось, она хочет что-то сказать. К счастью, лошадь тронулась, и Рэм отъехал на несколько футов, прежде чем по широким плечам пробежала судорога. Не так уж плохо для мужчины, все существо которого пылало, как в огне.

– Рэмсей! Сынок! – Гаскелл обнял сына, прижав его изо всей силы к груди и борясь с желанием отодвинуть, чтобы осмотреть со всех сторон. – Парень, где, черт возьми, тебя носило? Как ты?

– Неплохо, – Рэм сумел сказать это только тогда, когда Гаскелл выпустил его из объятий. Запах чего-то, похожего на мыло, заставил поползти вверх брови Рэма. Кожа Гаскелла стала светлее, вечно всклокоченная борода оказалась подстриженной, а одет он был так, что хоть в гроб клади.

– Я вижу, эти чертовы моряки тебя совсем не кормили, – улыбка Гаскелла несколько увяла, когда он увидел, как похудел Рэм, какой странный огонь пылает в его глазах.

– Это и входит в их задачи, – Рэм осмотрел зал и группу жителей Скайлета, которые столпились у порога, чтобы приветствовать молодого хозяина.

– Черт возьми это племя! – выпалил совсем не к месту Гаскелл, махнув рукой Маккей, которая начала разгонять народ по рабочим местам. – Уж мы проследим, чтобы ты набрал вес. Я надеюсь, они поплатились за это, парень. Принуждать лейрда, мою кровь!

– Поплатились.

Резкий тон, которым это было сказано, вызвал внутреннее напряжение. Рэм оглядел линялую драпировку, столь когда-то привычную, закопченные стены, стараясь найти что-то новое. Убогость того, что он видел, вполне совпадала с тем, что было раньше. Неожиданно он ощутил раздражение.

– Все катится к чертовой матери, – он повернулся к отцу. Глаза злобно сверкали.

Не успев опуститься на стул, Гаскелл резко повернулся, его доброжелательность исчезла.

– Вот как, парень? Не прошло и минуты, как ты ступил на порог, а уже набрасываешься на меня, словно собака.

– Я хочу, чтобы ты, лейрд, исполнял свой долг перед людьми и перед землей рода. Ты же забываешь обо всем, стоит только взглянуть на юбку или кружку! – Рэм кипел от гнева, который был явно значительнее, чем того требовала ситуация. Если взглянуть на Скайлет более пристально, то положение все же несколько улучшилось.

– И это говорит человек, который не понимает ни в вине, ни в женщинах! – Гаскелл расставил ноги и подбоченился. – Что скажешь, Терранс? Неужели речь идет о мужчине без огня в сердце, будь он жив или мертв?

Гаскелл оглянулся, поискал взглядом управляющего. В тот же миг Рэм повернул голову и уставился в упор на Терранса, который выглядел так, будто его поместили между молотом и наковальней.

– Я… Давно пора начать процедуру встречи, милорды. Мы уже и так однажды обожглись на собственном бесчувствии.

Нос Гаскелла презрительно сморщился, и он промаршировал к своему месту во главе стола. Неудовольствие Рэма было уже не столь очевидным, когда он поставил ноги на перекладину стула по правую руку от отца, опершись локтем на колено. Гаскелл уставился на крепкие, сильные ноги сына и вспомнил о своей невестке. Когда вновь появился миротворец Терранс и принесли кувшины с вином, старший Маклин заговорил более дружелюбно.

– Ты женился на девушке. Это начало. И сердце любого мужчины радуется, что сын обрел ответственность, – упрямый подбородок старого лейрда мог бы служить приглашением к ссоре, и Рэм с трудом остановил себя, чтобы не дать разразиться скандалу.

– Не надо читать мне лекций об ответственности мужчины. Ты даже не знаешь смысла этого слова, – прорычал Рэм.

– Последнее время он его познает, – Терранс не хотел, чтобы эти слова сорвались с языка, но вид Карины Грэм, входящей в зал, почему-то заставил высказать это вслух. Рэм проследил за его взглядом, увидел коварную улыбку Карины, почувствовал, что все ее движения – своего рода провокация с неясными целями.

Ухмылка тронула губы Рэма. Гаскелл заслужил это. Ухмылка перешла в смех при мысли, что подобные маленькие события, повторись они в будущем, сослужат Гаскеллу плохую службу. Маклин угадал мысли сына, почувствовал желание отомстить.

– Она еще не беременна, – теперь настала очередь Гаскелла ухмыляться. – Твоя жена, парень. Ты даже не спросил о ней. Ты не должен обижаться на нее, это я послал тебя искать ее. Тебе оплачено за все испытания, которые ты преодолел, добиваясь ее. Боже! Я бы отдал все, чтобы только быть маленькой мышкой на краю ее брачной постели!

Послышались смешки. Рэму показалось, что вся его жизнь – словно чертова пьеса с моральным душком, которую смотрит каждый житель Скайлета, судит, оценивает. Рэм покраснел от гнева.

– Придержи свой поганый язык, Гаскелл, – выдохнул он с угрозой, глаза засверкали, кулаки сжались. Несколько минут царило напряжение, затем Рэм повернулся и пошел в сторону лестницы.

На полпути он замер. Иден медленно спускалась вниз, шотландская юбка раскачивалась в замедленном ритме. Волосы причесаны и уложены в тугую толстую косу, переброшенную через плечо, а от плеча к талии тянется клетчатая шотландская накидка, открывающая одну грудь, обтянутую тонкой блузкой. А на блузке сияет знак… знак его рода, уютно примостившийся рядом с соблазнительным изгибом. Тоска по женскому телу вспыхнула с новой силой. Еще больше Рэм разозлился, когда все его тело напряглось, едва они поравнялись.

Иден смотрела на мужа, машинально отметив похудевшую фигуру, обветренное лицо… Гнев, который она ощутила еще на дороге, когда он даже не поздоровался с ней, начинал закипать с новой силой. Ей потребовалось все мужество, чтобы сохранить выдержку и достоинство и предстать в главном зале Скайлета. Скорее всего, он не простит предательства и прикажет собирать вещи. Но это, странным образом, не имело большого значения – главное, он жив.

Пронзительный взгляд заставил ее поднять глаза. И в грозном смятении его чувств она прочла ярость, боль и свое неясное будущее. Ее гордая осанка несколько поникла, жаркая волна желания, ясного и сильного, прошла по телу, достигла сердца, груди. По спине пробежали мурашки. Он буквально выворачивал ее наизнанку тяжелым взглядом голубых глаз. Иден ощутила, как кровь прилила к губам от желания прижаться к его рту.

Страсть, серебристые нити которой протянулись между ними, была похожа на вспышки молний, пронзивших зал. Все затаили дыхание, застыв, как зачарованные. Откровенное напряжение лейрда поразило собравшихся, а те, кто раньше были безразличны к Иден, ощутили магию ее обаяния. Рты открылись, глаза выпучились, сердца забились быстрее. Протруби сейчас Святой Гавриил в свой рог, никто бы не обратил внимания.

Огненные кольца в ее глазах превратились в яркое сияние. Голова Рэма пошла кругом, мускулы напряглись, губы дрожали. Он хочет эту женщину! Здесь – перед половиной своего рода и своим непотребным отцом он готов швырнуть ее на пол и поиметь! Ее чары уничтожили гнев. Его гордость, жажда мести разбились на кусочки при первой же встрече. Где гнев, который он копил, месть, которую лелеял? Он, Рэм Маклин, превратился в комок нервов и желаний.

Он с трудом отвел глаза, пронизанный желанием. Немного помедлил, вид его был спокоен, но в сердце бушевала буря. Рэм пошел к лестнице, ведущей в его комнату, с лицом, темным, как ночь, но с губ так и не сорвалось ни одного слова приветствия в адрес Иден.