«Прикосновение допустимо только в крайних случаях, как выражение сердечной привязанности», – не раз говорила классная дама Розмари. А непосредственность Иден, которая, рассказывая что-то интересное, могла схватить подругу за руку, сослужила юной Марлоу плохую службу – госпожа Данливи постоянно поминала ее как плохой пример. Если же Иден пыталась оправдаться и говорила, что у них так принято, благородная Данливи замечала: в КОЛОНИЯХ все может быть, но здесь Англия.

Иден не раз слышала обрывки разговоров родителей, что дочери необходимо благородное воспитание. Мать называла ее «шустрой, словно заяц», а отец говорил, что двенадцатилетняя девочка уже не должна врываться в комнаты братьев, когда те переодеваются. Иден относилась серьезно к словам миссис Данливи, поскольку родители доверили этой даме свою дочь, отослав ее за океан.

Поначалу девушке было трудно преодолеть свои привычки, укротить непосредственность. Постепенно «скандальное» поведение Иден свелось к рассказам, что она видела обнимающихся и целующихся родителей или полуодетых братьев. Девочки хихикали и считали Иден основным авторитетом в вопросе общения полов. Но потом Иден начала сознавать, почему люди целуются, – рассказы о доме прекратились. С течением времени она направила свою природную сметливость в нужное госпоже Данливи русло и постепенно завоевала славу одной из лучших воспитанниц.

А теперь Иден направляется домой – «миссионерка благородных манер», как говорила классная дама. Тот факт, что Джеймс принял в штыки все новые манеры сестры, доказывал – миссия будет не из легких.

Подъехал экипаж. Иден прищурилась, чуть склонила голову, чтобы широкие поля шляпы прикрыли лицо от солнца. Сквозь золотистую дымку она увидела два знакомых платья – ее лучшие подруги Лаура Мелтон-Говард и Дебора Виллингфорд приехали в порт. Сердце Иден екнуло от радости, и она бросилась через палубу к сходням.

Девушки обнялись. Лаура и Дебора выразили ли свое восхищение изящным нежно-голубым бархатным жакетом Иден и широкополой шляпкой. Подруги привезли с собой огромную коробку с конфетами и бутылку великолепного шерри, чтобы Иден могла приятно скоротать первые дни пути. Лаура спросила, где Джеймс.

– Ушел куда-то по делам. Скоро должен вернуться, – Иден сжала ладонь подруги.

– Поберегись! – раздался совсем рядом резкий крик. Девушки отскочили в разные стороны, пропуская широкоплечего матроса, тащившего огромный сундук. С корабля уже тянул руки другой матрос – из-за сундука девушки видели только толстые обнаженные икры и край килта. Резкое движение – и шерстяная пола качнулась так, что взору юных леди предстали обнаженные мужские бедра.

– О! – Лаура отвернулась. Девушки покраснели, заговорщически округляя глаза и давясь от смеха.

Только Иден осмелилась вновь взглянуть в ту сторону, где матрос-шотландец сражался с непослушным сундуком. В ужасе от своего любопытства она скользнула взглядом вправо, но и здесь увидела пару мужских ног. Подняв глаза, она рассмотрела шотландский килт, выглядывающий из-под черного шерстяного плаща, а выше – изящное лицо цвета белого мрамора, на котором сияли голубые глаза, напоминавшие небо в безоблачный день. И эти глаза с насмешкой смотрели на нее, полные губы иронично изогнулись. Лаура и Дебора проследили за взглядом подруги. Мужчина неторопливо зашагал по палубе, а девушки были не в силах оторвать взгляд от этого человека, отвесившего им грациозный поклон.

– Приветствую юных леди, – он сдернул берет с каштановых волос.

Увидев, что Иден покраснела, он поразился нежности ее кожи. Рэм еще никогда не видел мисс Марлоу так близко. Ну что ж! Губы вновь скривила усмешка – если маленькая шлюшка готова возбудиться, увидев мужские ноги, то, возможно, его миссия не окажется слишком сложной.

Шотландец отошел, и девушки начали шептаться.

– И он плывет с тобой? – выдохнула Дебора. – Боже правый, Иден, как он смотрел на тебя! Как, как…

– Животное! – подсказала Лаура, и получила в ответ согласный кивок подруги.

– Грубиян! – Иден все еще ощущала, как горят ее щеки. – О шотландцах нередко говорят, что они недалеко ушли от варваров. Этот – типичный экземпляр.

Лаура смотрела вслед шотландцу.

– Иден, не будь несправедливой. У тебя красивый брат, а тут еще этот варвар. Ты согласна, что он поразительно красив?

– Конечно, но он мой брат.

– Я не о Джеймсе. О шотландце.

Дебора хихикнула, как школьница.

– Полагаю, вам обеим нужно провести в пансионе миссис Данливи еще как минимум год, – сухо сказала Иден.

– Нет, Господь этого не допустит! Что угодно, только не это! – Лаура сморщила нос. Затем стала серьезной. – Скажи, когда мы можем приехать к тебе? Твои другие братья так же красивы, как Джеймс?

– Лаура Ментон-Говард, вы бесстыдница! – Иден не смогла подавить в душе гордость за братьев. – Один красивее другого, и все любят девушек. Я приглашаю вас обеих в Бостон… прямо сейчас… в любое время, когда сможете.

– Здравствуйте, милые леди, – раздался голос Джеймса. Сердца у двух леди забились быстрее от волнения, а у третьей – от раздражения.

Девушки еще немного поболтали, но вскоре Лаура и Дебора уехали, а Джеймс повел Иден знакомиться с капитаном Генри Роджерсом и другими офицерами. Затем брат и сестра заняли место на палубе, наблюдая за последними минутами погрузки. Иден не могла унять дрожь. Джеймс сжал ее руку и улыбнулся, стараясь приободрить. Несмотря на все усилия, чувства юной леди были как на ладони.

Убрали тяжелые тросы, удерживающие корабль на пристани, и он отчалил, медленно разворачиваясь на темной воде Британской гавани. Иден сглотнула комок, подкативший к горлу. Увидит ли она когда-нибудь своих подруг…

– Лаура была разочарована, когда не застала тебя на причале, – игриво сказала Иден. Брат и сестра направились к своим каютам. – Мне кажется, ты завоевал ее сердце, – она знала, что подобное поддразнивание злит Джеймса.

– Значит, я правильно сделал, что опоздал, – он начал спускаться по лестнице, подав Иден руку. – Ты бы никогда не согласилась, чтобы твоя лучшая подруга связалась с таким себялюбцем и сластолюбцем, как твой брат.

Иден отдернула руку. Застыла на ступеньках.

– Джеймс, зачем ты так говоришь?

– Но, Дене, это святая правда. Все равно это рано или поздно выяснится, так что знай – я далеко не такой приличный человек, как можно подумать. И если твое отношение ко мне связано с манерами, умными словами и тому подобным, то учти – я не собираюсь отказываться от своих порочных, на твой взгляд, удовольствий, чтобы сделать тебе приятное.

– Джеймс! – Иден заметила шотландский килт и опустила глаза.

– Извините, – раздался низкий голос. Кто-то из шотландцев ожидал, пока они спустятся по узкой лестнице, чтобы подняться самому. Иден так и не подняла глаз, но могла поклясться – это ОН отступил, чтобы дать ей дорогу. Девушка видела край юбки, ноги, обтянутые шерстяными чулками до колен, черные туфли из прекрасной кожи с медными пряжками – казалось, те подмигивают ей в темноте перехода. Созерцание ног незнакомца вряд ли должно увлекать настоящую леди. Иден надеялась, что шотландец не расслышал ее разговора с братом.

Джеймс проводил Иден до ее красивой уютной каюты. Показал, как заправлять маслом фонарь, указал на маленькую печку, призванную отгонять холод моря. Затем помог распаковать саквояж, повесил на стену овальное зеркало и отправился в свою каюту, чтобы Иден могла переодеться.

Когда они вновь вышли на палубу, корабль уже покинул гавань. К ним подошли познакомиться двое попутчиков – старик врач из Нью-Йорка и седеющий плантатор из Мериленда, уладивший ряд дел в Девоншире. Всего на корабле было шесть пассажиров – еще двое шотландцев пока были в каютах. Поэтому Иден пришлось сдержать нетерпение узнать, кто же этот опасный, непонятный человек, чей взгляд она никак не могла изгнать из памяти.

– Рэмсей Пэкстон Маклин из Скайлета, Шотландия.

Скорее всего, шотландцу часто приходится наклонять голову, чтобы не стукнуться о низкие балки. Он чуть-чуть привстал, чтобы через стол пожать руку Джеймсу.