Развитие раннего государства проходит в условиях упрочения городской жизни (без городов формирование развитой государственности вообще невозможно). Городская жизнь закрепляет классовое обособление, престижное потребление эволюционирует в другой образ жизни — начинается расслоение на культуру верхов и низов. Индивидуализированное на предыдущей стадии присвоение продукта рождает стремление к приватизации общегосударственного контроля над ресурсами; товарный обмен подталкивает образование частной собственности, в обособлении которой наиболее заинтересованы сложившиеся господствующие слои. Этот хищнический по древним формам процесс лишь несколько тормозится традиционной политикой высших правителей, периодически восстанавливающих на местном уровне прежние отношения якобы «справедливости» (переделами, отменой долгов). Вместе с тем оформляется принудительно-карательная функция государства, полицейская деятельность. И рядом с этим развивается сфера права, охраняющая эти отношения.

Необходимость в традиционно устойчивом централизованном управлении этим уже довольно сложным производственно-административным комплексом с внутренними неоднозначными, иногда даже почти противоположными интересами заставляет менять свой облик прежнее право обычая — возникает необходимость в законах, сначала изустных, затем письменных. Законы стимулируют формирование правильной судебной деятельности, суд вливается в государственную организацию.

Религиозная идеология обособившейся в государство общности закрепляет культурное противопоставление другим народам: наши боги — величайшие в мире, их представители на земле — священны и неприкосновенны, народ наш избран… Такая идеология по-особому и в собственных интересах объективно используется господствующим слоем, она становится политической идеей власти.

Все существенные элементы государственности и правовой системы сложились. Начинается их видоизменение применительно к обстоятельствам времени, места, закономерностям органического развития. Собственно, начинается история государственной организации и права…

Первые очаги человеческой цивилизации появились на Ближнем Востоке, самые первые — в Палестине около Х тыс. до н. э. Здесь же намного раньше других стран древности возникли и политические общества, объединившие людей системой властных, правовых и административных отношений. В IV–I тыс. до н. э. сначала на Ближнем Востоке, затем в Северной Индии, Китае, Юго-Восточной Азии возникли первые в мировой истории государства. Эти государства возникали и развивались примерно по одному сходному пути. Сходной была и сложившаяся в них государственная организация — первого известного истории древневосточного типа.

Древневосточная государственность сформировалась не сразу в окончательно готовом виде. Государственно-политическое развитие древности началось с этапа номовых государств — административно-хозяйственных объединений общин, только начинавших терять свой родовой и первобытный характер. Подлинное оформление институтов власти происходило на этапе государственной централизации (весьма относительной в условиях древнего общества). Тогда не только государства укрупнились в пространстве и во времени (стали более «живучими»). В них появились полноценные и самостоятельные системы администрации, суда, финансов, подчиненных единым государственным нуждам, сложилась устойчивая традиция монархии как первого известного истории общераспространенного типа властвования. Наконец, на этапе государства-империи власть и управление в обществе окончательно утратили свои исторические связи с родовым строем и клановым управлением, а совершенствовались и исчезали, подчиняясь собственным закономерностям, по прихотям военной и политической истории цивилизаций.

Древневосточное общество и крупнейшие цивилизации древности (Шумера, Элама, Египта, Вавилона, Индии, Китая и др.) возникли и окрепли, во многом опираясь на удобные для первобытной жизни и земледелия бассейны крупнейших рек: Тигра и Евфрата, Нила, Инда и Ганга, Хуанхе. Это были поистине «цивилизации великих рек». Возможность освоения относительно узких территорий по рекам предопределила высокую плотность населения древневосточных государств. Это были городские и храмовые цивилизации со всеми особенностями, привносимыми городским укладом. Быстрее здесь распространялись социальные связи, прочнее утверждалась «энергия власти».

Привязанность к великим рекам и их водным режимам сделала особенно важной в жизни древневосточных народов организационно-хозяйственную функцию государства, включая регулярную организацию массовых ирригационных общественных работ, история которых насчитывала десятилетия и даже столетия. В результате такого исторического преобладания социальные отношения древневосточных государств формировались вокруг преимущественно государственной собственности на землю. Основная масса населения была поставлена в зависимое положение по отношению к государству, стремившемуся в своих целях сохранять и укреплять общинный уклад жизни. Это, в свою очередь, предопределило крайне замедленное формирование в праве принципов индивидуальной правовой свободы, закреплявших бы экономическую и жизненную самостоятельность людей. Право возникало в том числе и как результат общественной борьбы за «идеальное прошлое» родовых времен, эпохи равенства и справедливости. Нивелирование социальных противоречий в народе, сглаживание противостояния богатства и бедности, приниженности и знатности изначально стало одним из важнейших политических мотивов укрепления общегосударственной власти. Это было и одной из важнейших предпосылок нарочитой значимости древневосточной государственности, почти неограниченных полномочий древних властителей, для власти которых в обществе не стремились даже создавать какие-либо преграды. Это подкреплялось прочнейшим переплетением государственного и религиозного подчинения, признанием священного характера власти правителей. Не только действительные рабы, ставшие заметным элементом в древневосточном хозяйстве со II тыс. до н. э., но и буквально все остальное население пребывало в положении рабов государства. В таких социальных, отчасти даже социально-психологических условиях важным свойством древневосточной государственности была ее избыточная консервативность. Сомневаясь в правителях, ни одно древневосточное общество не сомневалось в порядке власти, установившемся на этом самом первом этапе мировой истории государства и права.

Оседлые цивилизации стали формироваться в Нижней Месопотамии (современный южный Ирак) с VI тысячелетия до н. э. — с этого времени там поселяются земледельческие племена. В V–IV тыс. до н. э. их вытесняют племена убайдов-шумеров, которые и стали основателями культуры с самой древней на земле государственностью.

С начала IV тыс. до н. э. общинный строй шумеров двигался в направлении формирования протогосударств: в общине уже выделились лица с неодинаковыми ритуальными и материальными преимуществами по своей профессиональной деятельности. Разложению общины способствовал переход к индивидуальному труду. Вскоре у шумеров появилась письменность, которая стимулировала организационную роль культовых центров. В III тыс. соседско-родовые общины объединились вокруг храмовых центров, которые играли не только религиозную, но и хозяйственно-организационную роль. Храмы развиваются в значительные по размерам города, которые служат опорными центрами связей общин. На общественных работах применяется труд рабов, среди свободных складывается система рангов. В XXVIII–XXV вв. до н. э. в объединениях формировались признаки протогосударств: возникла надобщинная администрация. Ее представляли эвен — главный жрец храма и правитель, а также совет старейших. В межобщинном хозяйстве выделилась уже храмовая собственность. Надобщинной организации в Двуречье способствовала необходимость вести совместные ирригационные работы: города-храмы и были связаны с сетью таких каналов. Несколько заинтересованных общин формировали условный округ с 3–4 городами — это и было первичное объединение — ном. В обязанности правителя входила организация ирригации, а также выдачи из храмовых запасов членам общин через старейшин.